Бесконечная и бессонная ночь…
Какой-то вояка приказал дать по радио и ТВ сигнал тревоги из-за повышенной биологической угрозы. Требовали оставаться дома, ограничить контакты с внешним миром и ждать новых сообщений. Я хотел разобраться в происходящем, но интернет окончательно загнулся, и исчезла мобильная связь.
Разумеется, сидеть сложа руки казалось глупой тратой времени. Вирус летучего гриппа унес жизни моих родителей и многих друзей. Оставался только один дорогой мне человек - Юля, жена моего друга детства, Михана. Они поженились еще до начала эпидемии, а прожили вместе меньше полугода. Он умер за месяц до вакцинации.
Так получилось, что я оказался ей близок. И мы часто встречались. Это нельзя назвать любовью, но и на дружбу наши отношения не были похожи.
Юля перебралась жить к старшей сестре в скромную деревушку на окраине Москвы. На машине я добирался к ней минут за тридцать и успевал до начала комендантского часа.
Тревогу объявили рано утром, часу в пятом. На улице было еще темно. Только-только растаял снег, пролежавший почти до середины апреля. От этого асфальт был мокрым и добавлял окружающему пейзажу черноты. Я выглянул в окно и убедился, что город продолжает спать. Никому не было дела до надвигающейся угрозы. Хотя паника могла подняться в любую минуту.
На то, чтобы собрать сумку и добежать до гаража, ушло меньше часа. Бензин я берег и, признаюсь, воровал потихоньку. Все воровали. Комендантский час и развод патрулей шли четко по расписанию, и подгадать время для вылазки нетрудно. Дальше дело техники. А вот отцовский гараж спас мою машину от подобных охотников за бензином. Пробить бак брошенной на улице легковушки проще, чем вырезать стальную дверь.
Когда я вывел свой старенький седан на шоссе, то чуть не обделался от страха. Мимо меня с ревом на полной скорости пронеслись армейские УАЗы с установленными на них пулеметами, совсем как в кино. Это не был обычный наряд из тех, что объезжали район и отстреливали мародеров. Да и на меня они не обратили внимания. По пути встретилось еще с десяток разных ведомственных и спецовских машин. Некоторые проскакивали со включенной сиреной, другие тихо мчались, хищно прощупывая светом фар окружающий мрак. Только теперь я обратил внимание: по всему городу отключилось электричество. И это случилось, пока я торчал в гараже. Интуиция подсказывала, что творится нечто серьезное. До рассвета оставалось около часа.
Пустые дороги, черные окна погруженных во мрак домов, тревожное ожидание беды... В сердце поселилась невнятная тоска: неужели может быть что-то страшнее летучей чумы?
Свернув в знакомый двор, я бросил машину у подъезда, пренебрегая собственными правилами. Раньше я бы выгадал местечко на виду у блокпоста, чтобы обезопасить себя от охочих до чужого бензина негодяев, таких же, как и я сам. А теперь оставляю ее в закрытом со всех сторон дворике. Осталось только посигналить, чтобы мародеры не заблудились впотьмах.
Захлопывая дверь, я бросил взгляд на синюю спортивную сумку, - ее подарила мне мама. Сразу после поступления в «мед» я увлекся рафтингом. Она думала, что это "как плавание", и подарила мне на Новый Год сумку и шапочку для бассейна. Мне было смешно тогда, но вещь пригодилась. А родителей мне не вернуть. Они умерли почти сразу после начала карантина.
Не помню почему, но сумку я решил взять. Снова открыл дверь, закинул ее на плечо и пошел к нужному подъезду. Электричества по-прежнему не было. Дверь, открытая настежь и приглушенные крики, проникавшие на улицу из дома пугали. Повсюду мрак и зябкий холод. Неподалеку послышался звон бьющегося стекла. Резкий звук придал мне решимости, и я шагнул вперед. Приходилось двигаться на ощупь.
Юля жила на шестом этаже. Подняться по лестнице - минутное дело, но страх и паника вкупе с темнотой вынуждали меня идти очень медленно, выверять каждое движение. Ушло полчаса, прежде чем получилось добраться до квартиры женщины, ради которой пришлось рискнуть всем.
Я нажал на кнопку звонка, но сигнала не последовало. Машинально вытащил из кармана телефон и уставился на мерцающий экран. С сожалением подумал о том, что не вспомнил об этом универсальном фонарике, когда поднимался по жуткой лестнице. Значок связи сообщал, что сеть отсутствует. Я постучал в дверь, но дерматиновя обивка заглушала удары. Пришлось добавить силы. Дверь неожиданно поддалась и открылась. Света от экрана мобильного хватило, чтобы осмотреться. В прихожей царил беспорядок. Вещи были разбросаны, на полу были темные смердящие лужи. Все происходило как во сне. Мне не хватало духу позвать хозяек квартиры. Приходилось красться, как вору.
Я нашел их на кухне. То, чем стала Юля, ворча и поскуливая, обгладывало разодранный труп женщины. Рвота подступила к горлу, сдержать вызванный мерзким зрелищем спазм не получилось.
Узнать её было трудно. Угадывались отдельные черты, но этого было достаточно.
Лицо чудовища вытянулось, брюхо раздулось от проглоченного мяса, а на руках и ногах бугрились узловатые мышцы. Оно было сыто и не реагировало на мое присутствие, даже когда я закричал, осознавая, что моя девушка убила и жрет свою собственную сестру.
Не разбирая дороги, я бросился обратно к выходу. Теперь крики в соседних квартирах были слышны четко. Хор вопящих и плачущих людей: одни умоляли о помощи, другие верещали как свиньи на бойне. Было очевидно, что подобное превращение Юли не уникально. И новая биологическая угроза как-то связана с этим безумием. Пробегая по лестнице, я слышал, как открывались двери квартир и жильцы выбегали с воплями. Но остановиться и разобраться в происходящем не хватало мужества.
Однако, на улице меня ждала еще одна беда.
Даже в предрассветном сумраке была заметна точащая из пробитого бака трубка. Какие-то ушлые ублюдки успели слить мое топливо и лишили меня машины. Если бы я оставил сумку в салоне, то грабители не постеснялись прихватить и ее.
На улице слышались короткие автоматные очереди, завывали сирены. Потянуло запахом горелой пластмассы. В одном из окон полыхали желтые языки пламени. Пожар набирал силу. Равно как и эпидемия.
Мелкими перебежками получилось выбраться из лабиринта спального района.
Уже почти рассвело.
В серой дымке утра над городом были различимы черные столбы дыма. Возвращаться домой было глупо и опасно. Обжоры, как я назвал про себя заразившихся новой болезнью, шныряли повсюду и без разбора грызли друг друга. Некоторые были в военной и полицейской форме, а это обстоятельство красноречиво говорило о масштабах бедствия. Нужно было любой ценой прорваться из карантина и уйти подальше из этого ада. Признаюсь, всегда обдумывал возможность бегства из зоны ограниченного передвижения.
Раньше все держалось на вертолетных патрулях и системе блокпостов на крупных улицах и вылетных автомагистралях. Но воцарившийся хаос дает возможность одиночке скрытно просочиться через периметр там, куда никто не сунулся бы - крупные лесопарковые массивы.
На деле мой прорыв оказался самоубийственной авантюрой. Хотя в конечном итоге принес ожидаемый результат.
Неделю или больше я отсиживался в лесопарке. Моих скромных запасов на большее не хватало. Тяжелее всего давались ночи: постоянный холод и ожидание неминуемой смерти. Обжоры ко мне не забредали, но от этого легче не становилось. Все это время город горел. Огонь как голодный зверь поглощал его, дом за домом. Ветер разносил искры по ветру. Воздух прогрелся и загустел от скопившегося дыма.
Когда закончилась вода, я решился выйти к шоссе.
Во всех направлениях скопился бесконечный затор из брошенных и сгоревших автомобилей. Даже новичок в этом аду сказал бы, что их расстреляли. Возможно, это было дело рук военных или полиции. Люди пытались прорваться и нашли свою смерть. Тела погибших разлагались, но из-за гари вонь почти не чувствовалась. Страшно подумать, но я почувствовал приступ голода. Мне показалось, что это симптом новой чумы. Нет, мне чертовски везло - это был обычный голод уставшего и замученного стрессом человека.
Среди останков я не заметил съестного. Здесь было раздолье для ворон, но нечем поживиться мне. Проклятые птицы жрали мясо, а я подыхал от голода и жажды. Время в карантине нельзя назвать сытным, но продукты выдавали через день по карточкам, и скромной пайки хватало чтобы не подохнуть. Но теперь я был на пределе.
Одна особенно наглая черная стерва сидела и клевала бесформенное бурое месиво. Ее глазки как две маслянистые бусинки поблескивали, отражая скупой солнечный свет. Клюв и перья были испачканы в объедках пиршества. Ворона не обращала на меня внимания. О, да, она не боялась.
Я подобрал с земли кусок покореженной железяки размером с кулак и метнул этот снаряд в птицу, особо не рассчитывая на успех. Но злоба дает нам силу и мое оружие достигло цели.
Ворона вскинулась и неловко махнула перебитым крылом.
Испытанное в этот момент чувство трудно передать словами. Восторг, триумф и счастье. В следующее мгновение я держал трепыхающееся существо в своих руках и откручивал ей голову.
Возникло большое искушение попробовать тёплую кровь убитой твари на вкус. От голода болел живот, и вид красной сочащейся сквозь пальцы влаги не отвращал, а возбуждал меня. Безумные мысли роились в голове. Но в тот раз я удержался и решил пройтись дальше вдоль трассы.
Убийство маленького падальщика придало тонус измученным мышцам. Адреналин и охотничий азарт бодрили и пьянили, словно наркотик.
Желание выжить любой ценой обострилось до предела.
...Продолжение будет...
