- Джесси! Джессика, детка, где ты?! – До смерти напуганная мать металась по разрушенному тротуару парка, выискивая свою дочь. Темнота скрыла всё: старые скрипучие качели, высокие деревья, сломанный забор, который отгораживает дом МакКоллинсов от, громко говоря, цивилизации.
Где-то совсем рядом раздался собачий вой. Он был настолько близко, что миссис Бетт МакКоллинс показалось, будто она и правда видит перед собой собаку. Страшную. С огромными клыками. С красными, налитыми кровью глазами. И вот эта собака разрывает её дочь на мелкие кусочки, оставляя на побитом асфальте следы свежей крови.
- Джесси! Тебе здесь нельзя! Выходи! – мать кричала во весь голос. Вокруг стояла леденящая душу тишина. Только её громкий крик и прерывистый собачий лай нарушал её.
На секунду ей послышался знакомый голос. Она прислушалась. Пёс резко затих, будто тоже слушая тихий истерический смешок. Нет, не послышалось. Смеялась её Джесс. Только теперь Бетт поняла, что всё это время её маленькая дочурка скрывалась за деревом. Она играла в прятки.
Миссис МакКоллинс шла на звук смеха. Он раздавался из-за старого засохшего дуба.
- Джесс! Малышка... как же ты меня напугала! – Бетт обняла стоявшую за деревом девочку и облегчённо вздохнула. Вот сейчас они придут домой, она уложит Джессику спать, и всё будет хорошо.
На полпути к дому мать Джесси начала расспрашивать её, почему та уже в который раз убегает сюда и постоянно прячется. Но девочка не отвечала. Лишь шла за руку с мамой и тихонько хихикала.
Когда мать снова спросила дочку и та снова не ответила, она присела на корточки перед ней и погладила по голове.
- Ты не хочешь со мной говорить? – Бетт теребила длинные локоны дочки в руках. - Боже, что это?! – Прядь волос на голове у Джессики просто отпала, оставшись лежать в сжатом кулаке матери. Она взяла ещё прядь - и та тоже осталась в её руке. А девочка лишь тихонько посмеивалась, глядя сквозь мать.
- Джессика, милая, что с тобой? – Миссис МакКоллинс погладила дочь по щеке. Кожа была гладкая и нежная и быстро слезала, освобождая белый череп с остатками мяса на нём. Девочка теперь уже смеялась во весь голос. Только сейчас мать заметила, что рука, за которую она ведёт свою дочку, полностью без кожи. Только оголённые белые кости.
Швырнув маленькую Джесс на асфальт, Бетт начала колотить по ней руками, вызывая у неё громкие крики. Теперь уже не было той заботливой и беспокойной мамы.
- Сдохни! Сдохни, тварь! Где моя дочь?! Где она?! – женщина срывала голос, продолжая бить девочку и сдирать с неё кожу. Джесс громко взвыла и, издав напоследок нечто вроде «Мама, я люблю тебя...», умолкла. Бетт не переставала колотить по маленькому тельцу даже тогда, когда жизни в нём уже не осталось. Она орала и пыталась добиться ответа, где же её дочь.
Вся в крови и содранной коже, женщина побрела вдаль парка. Далеко-далеко. Туда, где она может валяться на неухоженном асфальте. Сдирать ногти о кору дерева, оголяя нервы. Кричать и извиваться. Пока не умрёт.
