Началось все года три назад. Против дома моего поле большое, там несколько разваленных домов, где дети тусуются часто. Атмосферненькое такое место, ну и я там тоже до поры до времени часто бывала. После я больше там не появлялась и как-то не хочу.
Вечер только начинался. Лето. Светло еще было. Я, обиженная на весь свет, пошла к любимым развалинам книжку почитать, дабы не дергал никто. Читать долго у меня не получилось. Как бы банально это не звучало, но мне просто не давало покоя чувство, что за мною кто-то наблюдает, хотя ничего в этом необычного, наверное, нет: на первом этаже этого чудного строения всегда себя так чувствовала, а так как второй этаж недавно рухнул, сидеть пришлось в обломках снизу. Сидела, прислонившись спиной к стене, и краем глаза видела, как из стены лезут какие-то щупальца, но это было настолько абсурдно, что я злилась и старалась не обращать на это внимания, оглядывалась, конечно, постоянно, но убеждала себя, что этого нет. В конце концов, моя нервная система этого не выдержала, и я засобиралась домой. Больше всего хотелось просто убежать, как можно быстрее, но я честно шла, не спеша, видимо, себе что-то доказать хотела, вроде как не маленькая от воображаемых чудовищ бегать. Когда обернулась, увидела у стены его. Бежать после этого захотелось сильнее. Это чудо было одето в обыкновенный костюм, темный какой-то. Он походил на человека, только вместо головы у него был лошадиный череп с рогами. Сейчас, три года спустя, я понимаю, что у лошадей нет рогов, и что я не знаю, как выглядит череп лошади, но я привыкла считать его лошадиным. Он был полупрозрачным. Не знаю, как это объяснить, но я понимала, что если до него дотронуться, то рука пройдет сквозь. Он просто отличался от этой реальности. Или, может, в моей голове просто не умещалось, что такое может быть реально, да и сейчас, в общем-то, не умещается.
Логично было бы развернуться и бежать домой. Я домой пятилась, стараясь не выпускать его из виду. А он просто шел ко мне. Мне казалось, что он улыбается. Вот черт знает, почему. Просто было такое ощущение. Убегать мне показалось бесполезным, но и с жизнью я прощаться не спешила. Только нервно смеялась. Под ногами валялась бутылка из-под пива, или еще чего-то. Схватила, шарахнула по земле. Получилась нормальная такая "розочка". Понимала, как идиотски это выглядит со стороны. Понимала, что бесполезно, но мне просто надо было что-то делать. Он подошел, просто подошел, не пытаясь нападать. Даже свое копыто-руку не протянул. Я ударила импровизированной "розочкой". Она, как и предполагалось, прошла сквозь (вот теперь пишу и понимаю, что я просто агрессивная истеричка). И после этого враждебности он не выказал. По-прежнему стоял молча, но, думаю, его позабавил мой страх и моя реакция. Я развернулась и бросилась бежать. Поле я преодолела очень быстро, не оглядываясь. Успокоилась, только захлопнув за собою ворота во двор. Запыхавшаяся, захожу домой. И классическая для ужастиков картина маслом. Сестра открывает с хлопком дверь, после всего случившегося и так каждый шорох - стресс, я подпрыгиваю на месте, поворачиваюсь и вижу за спиною его. Этого я уже не выдержала. Просто упала на колени и начала орать. Дико орать. Думаю, тогда сестра была в шоке.
Он поселился в моей комнате. В углу был пуфик, и рогатый всегда на нем сидел. Сначала он меня дико пугал. Своим внешним видом. По ночам, видя его, я забивалась в угол и тихо подвывала, стараясь не разбудить родителей, твердила, как мантру, «тебя нет», злилась, кричала, просила убираться, даже мысли религиозной направленности проскальзывали. Это все не сильно-то помогало. Но, видно, со всем можно смириться. И с ним я смирилась. Привыкла, наверное. Тем более что близко он никогда не подходил. Так и жили. Я даже перестала одежду на его пуфик бросать, сама туда не садилась и почему-то пуфик из комнаты так и не убрала, а он (не пуфик) никогда не бродил по дому.
Развитие эта история получила гораздо позже. С полгода прошло, или чуть больше. Помню, что мне было очень плохо. Семья и друзья у меня чудные. Но сопли я предпочитаю не разводить, ибо нечего. У всех, наверное, такое бывает, когда просто хочется сжаться в комочек и выть. И тут я сделала очень нелогичную вещь. Я пошла за поддержкой не к родным, не к друзьям, а к молчаливому рогатому. Тогда я его побаивалась еще, в общем-то, и сейчас побаиваюсь, но видимо было плевать. Я просто села рядом и почувствовала прикосновение. Он меня обнял за плечи. Ни могильного холода, ни тепла, ничего странного. Меня это успокоило. Стало чуть легче. Не так тоскливо, что ли, как будто ты не один. После этого случая я стала ему доверять. По-прежнему боялась, ненавидела, советовала убираться обратно в ад, но при этом доверяла. Не знаю,уж, как такое возможно. Потом он стал со мной говорить. Ну, это был скорее монолог, потому что мое фырканье "заткнись" или "хватит" ответом назвать нельзя.
Как-то я даже жаловалась на него друзьям. Они выдавили из себя что-то вроде "молись", ну, хоть в психушку не сдали, и то ладно, а так как молитву я знаю одну - "Отче наш", и то ровно до слов "Отче наш", на это дело я забила. Как-то подруга посмеялась: "Ты бы хоть приспособила под благое дело, сказки на ночь попросила бы рассказывать». Ну, я и попросила, в конце концов. Об одном жалею. Что ту сказку не записала. Очень уж она мне понравилась. Сказки я люблю и читаю их много, но такой не слышала. После мы часто разговаривать стали.
Одним из последних воспоминаний о нем был мой срыв. В тот день много чего плохого творилось. Родители меня дома одну оставили, но началось все еще ночью. Не спала толком, кошмары мучили наяву похлеще, чем во сне и, в общем-то, знала, что остаться в таком состоянии одной дома - не лучшая идея. Добил меня детский смех. Носилась по кухне, страшно было не выносимо, кричала, выла, каждые пять минут в истерике звонила подруге и просила прийти (не родителям, потому что до них не дозвонишься, да и пугать их не к чему). Видимо, благодаря морю незабываемых эмоций давление стало подниматься. На тот момент я уже пережила один гипертонический криз, и мне было очень страшно. Билась в истерике, пока могла. Когда уже не могла стоять, села за стол. Плохо было. Очень, и становилось только хуже. Тогда я думала, что хана мне пришла. Не знаю, что пугало больше: перспектива вот так глупо подохнуть, ожидание боли или то, что переживать все это мне приходится в полном одиночестве. А потом услышал его. Он что-то сказал. Положил лапу на плечо. Впервые тогда из комнаты моей вышел. Он стоял за спиной. А я раз за разом спрашивала, больно ли умирать. Истерично так. Тогда я была уверена, что он за мною пришел. И от этого было не так страшно, привязалась я к нему и свыклась с мыслью, что не все, что уродливо - страшно. Потом, слава богу отпустило. Как только смогла идти, пошла в дом, за таблетками. Глубоко плевать стало и на смех детей, и на всю чертовщину, только бы второй раз не сидеть так и не ждать, пока давление заклинит, тут и подруга пришла вовремя, помогла до комнаты дойти, и в суматохе как-то стало легче. Уже не до рогатого, да и не до кого, честно говоря.
После этого я видела его единожды. Я качалась на качеле, он стоял рядом, и мы долго-долго разговаривали. Он говорил, что это все ненастоящее. Просто плод больного воображения. Что мне было плохо после переезда, стресс шел за стрессом, вот я и придумала себе другую реальность, чтобы подменить существующую. Это был на самом деле долгий разговор. Мы трепались несколько часов. До глубокой ночи. И больше я его не видела.
Не сказать, что на этом все глюки из моей жизни исчезли. Их и по сей день очень много. Но уже больше, чем полгода, он не появлялся. О нем я вспоминаю с небольшой печалью и с содроганием. И больше всего я боюсь, что он опять придет. Боюсь я его больше кого-либо другого, хоть и считала его другом, в какой-то мере. Странная человеческая натура.
Я не знаю, что это было, и вряд ли когда-нибудь буду знать наверняка.
