Все началось, когда мне было шесть лет.
Я учился в школе, это была середина урока чтения, и мне ужасно захотелось в туалет. На самом деле, в том возрасте некоторые дети еще продолжают ходить под себя, и я боялся так опозориться на людях. Я поднял руку и сказала г-же Зебби, что мне нужно в туалет. После обычной речи о том, как я "должен был сходить на перемене", она дала мне ключ к туалету для инвалидов (самому близкому к нашему классу).
Была середина пятого урока, и коридоры были пусты и для меня выглядели как пещеры: я тогда еще был очень маленьким. У меня были проблемы с открыванием дверей, так что я минуту-две проторчал, пытаясь открыть эту.
Ладно, неважно. Когда я сел на свой фарфоровый трон, то услышал стук в дверь.
- Занято, - недовольным голосом ответил я.
Пауза. Потом стук возобновился. Он стал быстрее и решительнее.
- Да подожди ты!
Стук замедлился, и голос ответил:
- Впусти меня. Мне нужно войти внутрь.
Тон говорящего был тонким и пронзительным. Говорил незнакомый мне взрослый. Пусть мне и было шесть, но я имел неплохое представление о правилах посещения туалета. Главным было: в месте, которое чуть больше шкафа, не должно быть двух людей одновременно.
- Уходи!
Стук вновь усилился, превратившись в неистовый барабанный ритм, стучавший, кажется, был всего в паре метров от меня… Я слышал все более и более отчаянные крики:
- Впусти меня! Просто открой дверь, пожалуйста!
Тогда я испугался. Стук и крик были такими громкими, и никто не приходил спасти меня. В конце концов, мой учитель пришел весь в ярости, потому что прошло почти полчаса. Когда я отказался открыть дверь, тот вынул запасной ключ, отвел меня к директору и вызвал родителей. Я должен был оставаться после уроков до конца недели. Я никогда никому не говорил, что произошло.
Это произошло за несколько недель до моей следующей встречи с этим явлением. Я только что отпраздновал свой седьмой день рождения, и моя семья устроила барбекю. Стоял великолепный солнечный день, но как только мы установили все на заднем дворе, уголь отказался гореть… Мой отец попросил меня пойти и взять разжигатель огня из сарая в палисаднике.
Внутри было довольно тесно, и я не совсем туда помещался, так что я просто открыл сарай, встал на цыпочки, чтобы достать до цели, а потом закрыл дверь. Стоило мне повернуться, изнутри раздался неистовый стук.
- Открой! РњРЅРµ нужно туда войти! - Это был уже другой голос: более глубокий, более задумчивый и злой.
Я ничего не сказал и отошел. Я понятия не имел, что происходит, но был напуган. Тогда кулак опять ударил в дерево с очередным «бумом!», и я опять услышал голос:
- Маленький ублюдок. РЇ тебе Р·СѓР±С‹ *** повырываю. Р’РџРЈРЎРўР? МЕНЯ!
Я побежал обратно на праздник, и провел остаток дня, оглядываясь через плечо.
Как вы уже догадались, таких голосов было много. Я насчитал, по меньшей мере, тридцать. Я слышал их почти каждый месяц: все умоляли открыть дверь. В основном это случалось сразу после ее закрытия, как будто эти странные существа следовали за мной. Я никогда никому ничего не говорил, но, честно говоря, я просто привык к голосам. Они всегда заставляли меня подпрыгивать, и некоторые даже смущали, но я знал, что пока я не открывал дверь, то был в безопасности. К некоторым голосам я привык настолько, что даже давал им имена. Был один, который всегда появлялся у двери дома. У нас было матовое стекло, и я мог видеть силуэт мужчины среднего размера в какой-то кепке. Он всегда молчал, но иногда засовывал в почтовый ящик конверты с пустыми бумагами. Я звал его Почтальоном. Этот был одним из самых жутких. Если я пытался поговорить с ним, существо резко поднимало голову вверх, а потом начинало стучать. Я вообще решил не обращать на Почтальона внимания.
Прошло двадцать лет, я сохранил столько нормальности, сколько возможно. У меня было много друзей, и даже кое-какие отношения с девушкой, с которой я встречался в прошлом году. Неплохо для парня, который просыпается в середине ночи и внимательно слушает, не стучатся ли в дверь. Да, мои друзья считали меня странным выпендрежником, но мирились с этим. Они отличные парни. Я буду скучать по ним.
Понимаете, вещи начали становиться страннее. Ну, вернее, страннее, чем обычно. Три недели назад я проснулся в слезах и холодном поту, хотя сам не знаю, почему. Насколько я помню, сон был нормальным, когда над всем резко нависла огромная тень. Буквально после того, как я второй раз открыл глаза, ко мне в спальню постучались. Но не нормально. Это был поистине безумный стук.
- Кто там? – закричал я.
- Рџ-пожалуйста. РџРѕРјРѕРіРё нам... – ответил некто. Я был удивлен. Это был садистский, сердитый голос, как на том моем дне рождения, но он казался по-настоящему искренним. Чувствовался также отголосок боли: словно говорящий был тяжело ранен. Я на самом деле хотел встать, но я колебался. Меня никогда раньше не искушали таким образом: всего лишь на открытие двери. Я был как ребенок, у меня в голове застряло одно: что бы за дверью не находилось, этому должно было быть разумное объяснение. Честно говоря, я в то утро был очень близок к открытию двери. Но, в конце концов, удержался.
Стало еще хуже. Всего через два дня я зашел в местный магазинчик. Я только что заплатил за бутылку молока и газету, когда сильно ударился о дверь магазина. Одновременно из моей груди раздался длинный крик боли. Я повернулся лицом к двери, но стекло было недавно вымыто, так что я разглядел лишь женщину, смотрящую в окно и хлопающую. Продавец посмотрел на меня как на сумасшедшего. В конце концов, я спросил, есть ли у него ванная комната, которую я мог бы использовать, пробормотал пару наполовину продуманных оправданий и прятался там десять минут, пока крик не остановился. Так повторялось еще четыре раза: у меня из груди доносилась смесь криков и слез. А вчера приходил Почтальон. Сначала он вежливо постучал, а потом просунул конверт в ящик.
Потом еще. И еще.
В общей сложности десять ровных коричневых конвертов. Почтальон ждали несколько минут, иногда стучал, потом он оставил меня в покое.
Каждое письмо содержало листе бумаги формата А4. Но кто-то что-то на них писал, да с таким нажимом, что в центре каждой была большая дырка, а края потерлись. Я сунул их обратно в конверты и попытался выбросить все это из головы.
Ночью кто-то яростно стучался в дверь моей спальни. Впрочем, это был ни крик, ни вой, ни рев. Просто плач. Десятки и десятки голосов тихо всхлипывали. Еще один удар в дверь. Штукатурка посыпалась со стен на ковер. До сих пор никто ничего не просил, а лишь плакал.
Бам.
Я вскочил со стула.
Бам.
В углу двери появилась паутина из трещин.
Мой телефон зазвонил, и я услышал резкий стук в оконное стекло. Я попытался ответить на звонок, но там просто было еще больше плачущих голосов. Даже не рыдающих: больше походило на рев от ужаса и тоски. Я повесил трубку, но звон продолжался, так что я отключил телефон.
Почти всю свою мебель я подтолкнул к двери и окну. Прошло три часа с начала стука. Который, кстати, не ослабевает. Как и плач. Я абсолютно уверен, моя дверь долго не протянет. Что касается моей недо-баррикады, ее можно разбросать за пару минут. Думаю, я столкнулся со вполне реальной возможностью смерти, поэтому я на всякий случай пишу эти своего рода мемуары.
Бам.
Чего они хотят?
Бам.
Может, они и не хотят причинять мне боль?
Бам.
Раньше они казались бесстрашными, даже несущими угрозу.
Бам.
Зачем они это делают?
Бам.
Может быть, я должен открыть дверь.
Бам.
Может быть, я должен их впустить.
...
Наступила тишина. Я понял, что даже плач прекратился. Я сидел в течение целой минуты. Потом встал и поспешил к двери, желая избежать клаустрофобии. Может быть, я смогу выйти на улицу, где смогу отдалиться от двери и от проклятого стука. Я разобрал баррикаду и повернул ручку.
Заперто.
Опустившись на колени, я заглянул в замочную скважину. За моей спальней не было привычного коридора, а другая комната, своего рода библиотека или класс. Казалось, там никого нет, кроме одного ребенка, который сидел ко мне спиной и читал. Я постучал в дверь.
- Э-эй, парень. Впусти меня, ладно?
Он оглянулся.
- Да, я здесь. Можешь открыть дверь, пожалуйста?
- Я не могу. Я наказан. Я не должен ни с кем говорить. Уходи.
Он отвернулся от меня. Поставленный в тупик и раздраженный, я начал вставать. Громкий "бам" еще раз нарушил тишину. Звучало так, словно кулак ударился о стекло. Мое окно!
Я вновь услышал стук. Но не бешеный. Это была даже не попытка прорваться внутрь. Кто бы ни был за занавеской и стеклом, оно знало, что я был внутри. Оно знало, что я испугался. И оно самым хищным и извращенным способом хотело, чтобы я боялся.
Я повернулся к двери и начал отчаянно бить по ней.
- Эй! Впусти меня, ладно? Мне, правда, нужно, чтобы ты открыл дверь...
