С детства я обладал гиперактивным воображением. Так, по крайней мере, объясняли происходящие со мной вещи взрослые. И в самом деле, что взять с ребенка, который, услышав во дворе страшилку, ночью бежит к родителям в слезах, утверждая, что кто-то страшный сидит у него под кроватью?
Тогда я плохо понимал, что со мной происходит, да и сейчас не могу всего объяснить. Но еще будучи несмышленым мальчуганом, я осознавал, что происходящее ненормально.
Да, ребенку с развитым воображением может привидеться бабайка. Но мог ли этот бабайка, который, по версии взрослых, существовал только в моем воображении, оставить на моей ноге смачный грязный след руки с семью пальцами?
Проснувшись однажды утром и обнаружив, что чудовище, ночью тащившее меня за ногу куда-то в темноту под кроватью, не только мне не приснилось, но и оставило у меня на лодыжке весомое доказательство своего присутствия, я окончательно замкнулся в себе, решив больше никому не рассказывать ничего о происходящем.
Если бы дело ограничивалось только одним случаем, я бы, скорее всего, смог как-то приспособиться. Но нет же! Одним далеко не прекрасным днем я услышал историю из разряда «Не оборачивайся» (о незнакомце за спиной и страшных карах, постигших всех, кто не послушал его предостережения и все-таки обернулся). Тем же вечером, читая книгу, я услышал шепоток позади и почувствовал на плече холодную костлявую руку.
С ним было легче, чем с тем, из-под кровати. Он не пытался меня никуда утащить, просто появлялся из ниоткуда с наступлением темноты и так же бесследно исчезал после получаса увещеваний обернуться. Конечно, я не оборачивался. Вот еще, слушать всяких…
Время шло, и вскоре моя жизнь напоминала бесконечную игру в прятки с толпой голодных монстров. Простой поход в туалет ночью превращался для меня в целое испытание: я вскакивал с кровати, уворачиваясь от цепких лап, норовивших схватить меня за щиколотку, бросался к выключателю и зажигал свет за секунду до того, как темнота вокруг перестанет быть такой безжизненной и спокойной. Но и при свете нельзя было чувствовать себя в безопасности — мало ли историй о существах, которым он не преграда.
Не знаю, как я при такой жизни не сошел с ума. Да-да, я был полностью уверен в своей адекватности. Причиной тому послужил один случай, после которого я окончательно отмел все надежды на то, что я просто психически нездоров.
В силу обстоятельств, описанных выше, я стараюсь возвращаться домой засветло. Но одним теплым летним деньком, гуляя с другом, я забыл о времени и спохватился, только когда последний яркий луч закатного солнца ударил меня по глазам. Я извинился и уже был готов оставить друга добираться домой в одиночестве, когда увидел его лицо. Побелевшими от ужаса глазами он смотрел мне за спину, застыв на месте, как статуя. Его губы мелко дрожали — казалось, он хочет закричать, но не может. Я схватил его за руку и со всей возможной скоростью потащил в сторону удачно оказавшейся рядом круглосуточной кафешки, надеясь, что «порождение моей фантазии» нас не догонит.
Обошлось. Если так можно сказать. Мой друг так и не оправился, и теперь заперт в какой-то психбольнице, накачанный химией, как лабораторная крыса. Когда я ехал с ним в карете скорой помощи, любезно вызванной сотрудниками кафешки, он лежал на носилках, свернувшись калачиком, и дрожал. Позже я навещал его. И каждый раз он встречал меня пустым взглядом, мерно раскачиваясь на стуле и повторяя одну и ту же фразу, как молитву: «Я не видел тебя, не видел тебя, не видел… Пожалуйста, я не видел…».
* * *
Я не перестаю удивляться, но мне не только удалось не сойти с ума от происходящего, но и получилось даже несколько приспособиться. Мои «домашние любимцы», как я стал их шутливо называть, оказались не такими уж опасными, нужно было только соблюдать определенные правила. Тем более, что их основной, скажем так, состав был сформирован еще в пору моего детства, когда избегать страшилок было намного сложнее.
Долгое время я пытался найти выход из положения, но сколько бы я ни читал сказок о героях, побеждающих зло, ни один так и не появился, чтобы спасти меня. Видимо, такова была особенность моего воображения — материализовалось только все самое нереальное, самое злое, что только можно было встретить в книгах. Да, никакие монстры с телеэкранов не докучали мне, исключительно твари с бумажных страниц или из устных историй.
Тогда я решил писать сам. Чем черт не шутит, вдруг то, что не вышло с чужими историями, выйдет со своими. Я начал осторожно писать истории, которые слышал в детстве, чтобы не рисковать и не наплодить еще больше монстров. Я переписывал их, как помнил, но в каждую историю я старался незаметно добавить тому или иному чудовищу некоторые слабости. Так, например стеснительный шептун, обожающий нависать над плечом, в моей истории не выносил любой, даже самой тихой музыки.
Можете представить весь масштаб моей радости, когда при следующем его посещении я включил какой-то тихий вальс, и шепот пропал. После этого я начал строчить истории со скоростью пулемета, и вскоре выживать мне стало намного легче.
Через некоторое время я уже чувствовал себя практически в безопасности. Весь мой пантеон чуть ли не стоял по стойке смирно, и я, вдохновленный успехом, решил пойти дальше. Тем более, что теперь, при соблюдении определенных правил, в мою квартиру можно было даже привести постороннего человека.
Стоит ли упоминать, что при таком образе жизни я был чертовски одиноким? Нет, конечно, компания, если так можно выразиться, у меня была всегда, но… сами понимаете. История, написанная следующим вечером, была, пожалуй, лучшим, что я когда-либо творил. В ней было все — немного драмы, немного смеха, чуть больше надежды, и, конечно же, море ужаса. Я кое-чему научился за все это время и понял, что хорошее можно извлечь и из плохого.
На следующий день я познакомился с прекрасной девушкой. Не буду углубляться в подробности нашего знакомства, скажу только, что я кое от кого ее спас. Она была милой, веселой, и вообще моим маленьким идеалом… Неудивительно, ведь фактически я сам ее написал.
Таким счастливым я себя еще никогда не чувствовал. Небольшие странности иногда приводили меня в недоумение, но в основном я старался закрывать на них глаза. Так, например, она никогда не фотографировалась, мотивируя это крайней нефотогеничностью. Когда я приводил ее к себе домой, мои полуночные друзья вели себя тише воды, ниже травы, будто прячась от чего-то, что их неимоверно пугало. Наверное, я уже тогда обо всем догадался, просто хотел как можно дольше растянуть счастливые мгновения.
Кто знает, чем бы все это закончилось, но сегодня, когда моя девушка спала, я поддался любопытству. Да, я сфотографировал ее. Сейчас, пока я пишу эту историю, она спит в соседней комнате. Не уверен, что смогу скрыть от нее то, что увидел на этом снимке. Что-то пошло не так, и моя теория о том, что даже из плохого можно извлечь что-то хорошее, рассыпалась в прах. Впрочем, у меня в голове созрел новый план.
Мне всегда было интересно, что будет, если я напишу историю, которая будет немного отличаться от прочих. Историю, где главный монстр — я. Что ж, если все получится — прощайте. А еще… я не завидую тем, кто поселится в этой квартире после меня.
