Джин был холодным и обжигающим, как она и любила. Лед тихонько потрескивал в бокале и играл пузырьками с тоником. Мягкий свет старинной лампы рассеянно озвучивал полутемную комнату, играющую тенями на стенах.
Когда же это все началось? Наверное, в ту ночь, когда она по-настоящему поняла, что такое Страх.
***
В тот год их с мужем кровать почему-то стояла так, что они лежали ногами к двери. Им, молодым, и в голову не приходило, что это плохая примета. Просто не думали об этом.
В ту ночь она спала крепко, без сновидений. Как вдруг внезапно открыла глаза и села на кровати. Она почувствовала, как ей СТРАШНО… В комнате было темно, тихо и вроде спокойно, но какой-то животный страх сковал ее тело.
Она огляделась. Вот виднеется коридор, вот муж тихо похрапывает, отвернувшись к стенке… И вдруг она услышала шаги… Тяжелые, очень тяжелые шаги. Кто-то двигался от кухни по коридору в сторону спальни.
Страх стал сжимать ее сильнее. Она сделала слабую попытку перекреститься, но рука лежала плетью поверх одеяла и не двигалась. Тогда она попыталась вспомнить хоть какую-то молитву… но в голове плавал страх… дикий, первобытный.
А шаги становились все ближе, и их глухая, тяжелая поступь долбила по голове, как набатом.
И вот в дверном проеме появился кот. Огромный, черный, пушистый, с горящими глазами.
Злорадно ухмыляясь, растягивая удовольствие от наслаждения ее видом, кот стал медленно приближаться к кровати, а она из последних сил пыталась выйти из оцепенения и поднять руку, чтобы перекрестить хотя бы воздух.
И вдруг как озарение, как неведомая помощь сверху - она вспомнила слова самого сильного псалма «…да воскреснет Бог, и расточатся врази его…», - и рука, как пружина, подскочила вверх и осенила крестным знамением воздух. В то же мгновение кота откинуло от кровати на середину комнаты, на нем с треском лопнула шкура, - и она потеряла сознание.
Утром, когда она проснулась, то, что случилось ночью, предстало пред ней в другом свете. Стало даже казаться, что все произошедшее ей приснилось. Но с этого дня неудачи одна за другой посыпались на ее голову…
А потом неожиданно умер муж.
И она полюбила джин. Холодный и обжигающий. С танцующими кубиками льда.
***
Когда он умер, она не плакала. Сухие слезы обжигали гортань, но разве это плач? Нервные пальцы крутили обручальное кольцо, и оно издевалось своим мутно-красным отсветом от больничных ламп.
Еще в карете «скорой помощи» она все время его спрашивала: «Скажи… ну, зачем… зачем ты так со мной поступаешь?!» - а в ответ из синеющих закрытых век скатилась одинокая слеза. Сестры милосердия, сидевшие рядом, молчали: они-то знали, что это его последние минуты. Только она пока еще не хотела этого осознавать.
Пусто. Пустота заполняла душу и разум, оберегая ее от лавины боли.
А потом стали сниться сны. Странные сны…
***
Все серо, сумрачно, тихо накрапывает дождик. Она стоит по щиколотку в жуткой грязи на краю разбитой дороги. Вдалеке виднеется город. Вернее, его башни. Она озирается по сторонам и видит, как вдалеке в ее сторону движется обоз. Понурые лошади тащат повозки, на которых сидят странные фигуры. Она понимает, что это люди, но на них надеты странные колпаки, закрывающие лица. И на том месте, где должно быть лицо, краской намалеваны женские или мужские… маски.
Она смотрит на этот обоз, провожая его потухшим взглядом, и вдруг… где-то там, за порогом сознания, она понимает, что это те, кто умер, и их везут к месту назначения.
«Иди за обозом!» - кричит внутренний голос. И она, как послушный механизм, поворачивается в сторону обоза и бредет по размытой дороге в сторону города.
Город странный, не похожий на тот, в котором она живет, да и на другие города ее мира. Каменные башни без окон и дверей, нет асфальта, только брусчатка. Она озирается, не понимая, в какую сторону ей дальше идти. И вдруг откуда-то сверху она слышит крик. Его крик! И она начинает бежать по каким-то неведомым ступеням вверх, откуда доносится его голос.
На крыше одного из странных домов она видит его. В той самой одежде, в которой она видела его последний раз, измученного и какого-то постаревшего. Она падает на колени перед ним, обнимая его голову, и кричит: «Что? Что с тобой тут сделали?! Ну, не молчи!»
Он мычит, мотает головой из стороны в сторону, глаза его полузакрыты. Господи! Да что тут происходит?.. Что?!
И вдруг из тумана, откуда-то со стороны к ним подбегают мужчины в белых халатах, подхватывают его и быстро несут в сторону тумана. Она поднимается и бежит за ними. Его надо спасать! Она бежит, а потом поднимается в воздух и летит за ним…
***
Она стоит посередине длинного коридора какого-то учреждения. Слева клетки, клетки, клетки… Их так много, что кружится голова от ряби прутьев. В клетках сидят и лежат люди. Разные люди. Но все они, как сонные, заторможенные…
Она бежит вдоль клеток и вдруг в одной видит его. Он лежит на простой деревянной скамье, и его глаза закрыты. Одна рука свешивается со скамьи, пальцы касаются пола. Она трясет дверь клетки и кричит: «Впустите меня! Что вы с ним делаете?!»
К ней подбегают мужчины, один из них, видимо, старший, удивлен: «Как ты сюда попала?! Тебе нельзя здесь быть! Еще слишком рано для тебя! Уведите ее!» - приказывает он. Ее тащат по каким-то коридорам.
Потом она видит себя сидящей на стуле в центре большого амфитеатра… Вокруг много людей в белых одеждах. Кто-то ей говорит: «Не бойся за него, он должен очиститься перед тем, как мы его будем лечить… Уходи…»
***
Она стоит на краю пропасти, у которой нет дна… всё в каком-то тумане. А на другом краю пропасти суетятся люди, что-то кричат, плачут, тянут руки…
Она вдруг вспоминает, что в кармане лежит записка от дочки. Дочка очень просила передать ее папе. Она вынимает руку с запиской, и вдруг клочок бумаги от легкого дуновения ветра слетает с ее руки и летит вниз… Но через минуту будто чья-то невидимая рука поднимает записку и опять кладет на ее ладонь.
И тут до ее сознания доходит… Те люди… Они пришли на кладбище к усопшим…
А она… Где тогда она?..
***
Она стоит на берегу затхлой речушки, а над речушкой старенький висячий мостик. Она понимает, что ей надо идти по мостику туда…
Дощечки практически прогнили, но она все равно упрямо бредет на ту сторону. Вспышка света… и она уже идет по коридору. Это больница, и она идет навестить своего мужа.
В палате полным-полно коек. Гладкие стены, никаких окон, только таблички с надписями, кто где лежит. Она с трудом находит мужа в дальнем углу палаты. Он серый, изможденный. Она садится на краешек кровати. И тут ее накрывает волна запаха!
Боже, что это за запах: смесь гнили и земли. Она практически задыхается. Но тут муж открывает глаза и, посмотрев на нее, спрашивает: «Ты есть принесла?» - «Да!» - сдерживая тошноту, почти шепчет она.
«Боже! Чем тут так пахнет!» - «А ты хотела, чтобы ТУТ пахло по-другому?! Скажи спасибо, что уже не в клетке…»
***
Она спешит к нему на встречу. Он одет в ту одежду, в которой был, когда они познакомились: джинсы и белая футболка на его спортивном теле смотрятся и сейчас отменно. Сердце замирает от невысказанных чувств.
«Привет!» - «Привет! Пошли быстрей, есть охота!» - «Вас что, тут плохо кормят?» Ей очень хочется думать, что это все-таки лечебное учреждение, какой-то санаторий.
«Ты что? – он с удивлением смотрит на нее. – Кто же ТУТ кормить-то нас будет?..»
***
Утро. Она в своей постели.
- Мам! А мне папа сегодня приснился! Все время говорил, чтобы я тебе передала, что он очень голодный.
- Поедем, дорогая, в субботу на кладбище, надо будет птичек покормить, да милостыню раздать…
***
Последний сон ей приснился спустя несколько лет. Жизнь шла своим чередом в заботах и суете. Правда, здоровье стало пошаливать, очень пошаливать.
Яркий солнечный пейзаж… Кажется, что та лестница, на которой она стоит, парит в небе. Анфилада ступенек просто летит ввысь… Она поднимается по ним, совершенно четко осознавая, куда и зачем она идет.
На самом верху стоит каменный дом. В нем маленькие уютные комнаты, вроде как гостиничные номера. Она подходит к одной из них и стучит. В ответ тишина. Она стучит еще раз. Все тихо.
К ней подходит какой-то человек, видимо, из обслуживающего персонала этого здания.
«Вам, простите, кого?» - «Мужа», - растерявшись, отвечает она.
«Видите ли, вы немного рано пришли, он сейчас проходит последнее обследование, и комиссия решит, куда его дальше распределять. Но вы не волнуйтесь. Все будет хорошо. Раз он уже ЗДЕСЬ, то все будет хорошо…»
***
Еще спустя год он позвонил ей. Оттуда. Она готовила ужин, когда раздался телефонный звонок.
Она сняла трубку, сказала «Алло!» - но в ответ услышала шорохи, какой-то треск. Она положила трубку. Через пять минут телефон зазвонил снова.
«Алло!» - «Привет! Как ты? Наверное, у плиты, как всегда?» - «Ужин готовлю… А что ты спрашиваешь?» - машинально ответила она и вдруг поняла, что разговаривает с мужем.
Через жуткий треск, шипение и помехи она узнала его голос… Это был ОН.
«Бип-би-би…» - гудело в трубке…
Она налила в бокал джин, кинула несколько кубиков льда. Пошла в комнату, выключила свет, села на пол и стала смотреть в темноту…
Она не знала, сколько прошло времени. Может быть, пять минут, а может, два часа… Она вздрогнула, когда опять услышала телефон. Встала и очень аккуратно сняла трубку.
- Алло…
- Мам! С тобой все нормально?!
- Да… Ты знаешь… только что папа звонил… Наверное, он соскучился, ждет меня…
- Я еду… я сейчас такси возьму и приеду…
- Конечно, милая…
