Погребённая заживо

ВСТУПЛЕНР?Р•.

Это случилось в одной небольшой деревне. Она была ничем не примечательна и не отличалась от большинства других деревень, которые бесчисленным множеством лежали на просторах необъятной и широкой страны белых берёз, обширных степей, дремучих лесов, некошеных полей и лугов, непроходимых болот, тихих озёр, быстрых рек и журчащих ручьёв.

Жители сельской местности испокон веков вели суровую борьбу за существование, борясь каждый сам за своё счастье, работая от зари до зари, не покладая рук, чтобы не испытывать нужду и обеспечить себе и своим близким достойную жизнь. В этой суровой схватке человека за место под солнцем побеждает сильный, проворный, упорный, трудолюбивый и выносливый... Но, случается так, что жизнь и смерть человека зависят не только от него самого. Порой на его скромную долю выпадают невообразимые и непредвиденные испытания, исход которых предопределяет нечто свыше - то, что принято называть судьбой...

ГЛАВА ПЕРВАЯ, Р’ РљРћРўРћР РћР™ РњРќР?РњРђРЇ СМЕРТЬ РџР Р?РќР?МАЕТСЯ Р—Рђ ДЕЙСТВР?ТЕЛЬНУЮ.

Рљ обеду, РІ РґРѕРјРµ Синициных скапливался народ. Люди шли СЃ разных концов деревни. Кто-то РёР· РЅРёС… держал РІ руках РіРІРѕР·РґР?РєРё, кто-то - венок искуственных цветов, украшенный лентой, кто-то просто шёл СЃ пустыми руками. Соблюдая очередь, толпа медленно Рё тихо перешёптываясь, заходила РІ большой РґРѕРј. Снаружи, недалеко РѕС‚ РґРѕРјР°, бродили случайные прохожие Рё зеваки, РІ РѕСЃРЅРѕРІРЅРѕРј, дети Рё подростки, издали наблюдавшие Р·Р° тем, как люди РіСѓСЂСЊР±РѕР№, стараясь соблюдать тишину, отворяли СЃРѕ СЃРєСЂРёРїРѕРј небольшую калитку, ведущую РІРѕ РґРІРѕСЂ Рё, РїСЂРѕР№РґСЏ РїРѕ вымощенной камнем дорожке, растворялись РІ открытых настеж дверях большого деревянного РґРѕРјР°.

Каждый из вновь прибывших, переступив порог, спешил снять с ебя головной убор, защищавший от полуденного летнего зноя. Здесь же, в прихожей, гостей встречала женщина, одетая в чёрное платье и чёрный платок и сквозь слёзы и всхлипывания говорила гостям: "Не разувайтесь, проходите!" Казалось, что она сохраняла добрый нрав и приветливость даже в минуты большого горя, не обделяя вниманием все прибывавших гостей. Многие из тех людей, что были в доме, также как и эта женщина, были одеты в чёрную, либо тёмную одежду. Миновав прихожую, гости оказывались в большой комнате, где были разложены траурные цветы, венки, а зеркала, телевизор и все отражающие поверхности были накрыты

простынью или покрывалом. В центре комнаты, на столе, лежал средних размеров гроб, обитый красной тканью. Гроб был открыт. Глаза гостей, зашедших в комнату, устремлялись на тело покойницы, лежащей в гробу. В этот момент наступала всеобщая тишина, нарушаемая всхлипыванием родственников и плачем

женщины, которая сдерживала себя в присутствии людей, облокотившись на плечо крепкого пожилого мужчины, который сам еле сдерживал своё подавленное состояние.

Мария скончалась позапрошлой ночью от остановки сердца во время сна. Родители, пришедшие накануне к ней в дом, стучали в двери и окна, но им никто не открывал. По прошествии некоторого

времени, они выставили окно и увидели свою дочь, лежащую неподвижно на кровати. Безуспешными оказались их попытки разбудить девушку. Приехавший сельский врач исследовал тело и констатировал смерть, обнаружив все её признаки: пульса не было, зрачки не реагировали на свет, кожа приобрела бледный оттенок, лицо осунулось, а тело стало твёрдым, как при трупном окоченении. Чтобы выяснить истинную причину смерти, тело покойной необходимо было везти в больницу на вскрытие с согласия

близких родственников, но родители отказались от этого по понятным для многих причинам. Всё равно её дочь уже нельзя было вернуть к жизни...

Гости стояли в комнате. Кто-то из них неотрывно и со страхом глядел на бледные очертания лица покойной девушки. Те, кто были здесь в первый раз, с любопытсвом оглядывали внутреннее убранство помещений дома, а кто-то тяжко вздыхал и приговаривал что-то про неожиданную и внезапную кончину.

Всем было тяжко осознавать тот факт, что Мария умерла совсем молодой, ещё не прожив полностью своей жизни. Никто даже не мог предположить, что такое могло случится. Одно дело, когда человек стар и тяжело болеет. Люди, в этом случае, словно заранее предвидят скорую и неизбежную смерть и морально готовятся к ней. А здесь, никто даже не мог себе представить, что всё обернётся так плачевно для семьи Синициных. Среди гостей были старушки, которые давно знали Машу. Они охали и причитали, выражая свою скорбь, подходили к изголовью гроба и целовали покойницу в лоб. Все выражали глубокое соболезнование родственникам усопшей...

Внезапно послышался рёв машины, со скоростью приближающейся к дому. Затем все гости услышали, как шины резко и громко затормозили где-то возле дома. Раздался звук открывающейся и резко захлопывающейся машинной дверцы. Через мгновения кто-то стал быстро пробираться сквозь толпу,

расталкивая тесно стоявших гостей. Р?Р· прихожей послышались резкие шаги Рё голос молодого мужчины. РљСЂРёРє его РґСЂРѕРіРЅСѓР» Рё, сотрясая РІРѕР·РґСѓС…, нарушив тишину, отразился СЃРІРѕРёРј РіСЂРѕРјРєРёРј звучанием РІ сердцах столпившихся гостей...

" Маша!.. Машенька!.. Машка! " - в комнату вбежал среднего роста худощавый мужчина с приятной и благородной внешностью, но с широко открытыми глазами и лицом, которое вот вот должно было

исказиться сильными рыданиями.

" Маша!!! " - вбежавший, РЅРµ замечая РЅРёРєРѕРіРѕ, припал Рє открытому РіСЂРѕР±Сѓ Рё уткнулся лицом РІ РіСЂСѓРґСЊ своей мёртвой СЃСѓРїСЂСѓРіРё. Р?Р· глаз его полились слёзы, РѕС‚ которых намокло белое платье покойницы. Его

перекошенное лицо то поднималось, уставивишись на безжизненный лик Марии, то снова опускалось ей на грудь.

Среди гостей послышался лёгкий шум, кто-то неспешно стал выходить из комнаты. Кото-то тяжело вздыхал. То тут то там из толпы раздавались тихие возгласы: "Бедный человек! Какое горе..!"

РњСѓР¶ Марии Синициной, Р?ван, как обычно, уехал РІ РіРѕСЂРѕРґ РЅР° заработки, оставив СЃРІРѕСЋ СЃСѓРїСЂСѓРіСѓ РІ деревне. Вернувшись через несколько дней, РѕРЅ застал её РІ РіСЂРѕР±Сѓ.

В течение нескольких минут он безутешно плакал, положив свою голову на бездыханное тело и сжимая в своих ладонях холодные руки, скрещённые на груди. Гости и родственники всем сердцем сочувствовали бедному мужу, они понимали его горе и желание последний раз обнять любимого человека, но ничем не могли ему помочь.

Наступило неловкое молчание, прерываемое мужским плачем. Голова Р?вана уже РІ течение нескольких РјРёРЅСѓС‚ слегка вздрагивала, лежа РЅР° РіСЂСѓРґРё любимой, РЅРѕ уже навеки ушедшей девушки.

Р’РґСЂСѓРі Р?ван буквально РЅР° РѕРґРЅРѕ мгновение позабыл Рѕ своём РіРѕСЂРµ, РІРЅРѕРІСЊ обретая разум Рё отвлёкся РЅР° едва уловимый Р·РІСѓРє. Дело РІ том, что РІ какой-то момент ему показалось, что РѕРЅ услышал РІ РіСЂСѓРґРё Марии РґРІР° удара, похожих РЅР° биение сердца!

Смутная надежда закралась в его потрясённую душу. Он поднял голову и стал вглядываться в бледное лицо Маши, надеясь отыскать на нём хоть какие-то признаки жизни. Затем он снова припал головой к её груди, но уже не плача, а жадно прислушиваясь и выпучив глаза, которые с испугом бегали по всей комнате, улавливая сочувственные взгляды гостей. Но ударов в груди больше не было слышно.

Тогда он вновь поднял голову и, глядя на неподвижное, мёртвое лицо, стал шептать: "Маша... Машка... Ты спишь? Маша! Это я!" Постепенно голос его становился всё громче: "Маш, ну проснись же! Маша!" Тело Марии не подавало никаких признаков жизни и с побелевших губ не сходило ни единого звука. "Маша!!!" - снова раздался отчаянный крик, а затем, в приступе безумия он приподнял её голову и стал касаться губами, целовать безжизненное лицо, её заострившийся нос, тёмные веки, словно от этого она должна была непременно проснуться...

Р’ конце концов, отец РїРѕРєРѕР№РЅРѕР№, РїРѕРґРѕР№РґСЏ Рє РіСЂРѕР±Сѓ, медленно увёл РїРѕРґ СЂСѓРєСѓ Р?вана, РёР· РіСЂСѓРґРё которого то Рё дело раздавалось прерывистое Рё РІРЅРѕРІСЊ нарастающее рыдание.

" Ну хватит, хватит, прекрати! Чего людей пугаешь? Успокойся и держи себя в руках! Всем нам сейчас нелегко! " - сказал пожилой мужчина крепко обнял своего зятя, заливающегося новыми слезами.

РЎРєРІРѕР·СЊ слёзы Р?ван начал что-то бормотать насчёт РёС… последней СЃСЃРѕСЂС‹ Рё того, что РѕРЅ РєСѓРїРёР» ей РІ РіРѕСЂРѕРґРµ подарок - РґРѕСЂРѕРіРѕРµ ожерелье РёР· жемчуга РІ знак примирения, для того чтобы РѕРЅР° его простила. РћРЅ так спешил РґРѕРјРѕР№, надеясь, что Маша встретит его Рё несказанно обрадуется подарку. Теперь РѕРЅР° уже РЅРёРєРѕРіРґР° его РЅРµ простит. РќРѕ, может быть, ещё РЅРµ РїРѕР·РґРЅРѕ...

Спустя некоторое время, достав драгоценный подарок, Р?ван СЂРѕР±РєРѕ подошёл Рє РіСЂРѕР±Сѓ Рё осторожно одел ожерелье РЅР° шею возлюбленной. Шёпотом РїРѕРїСЂРѕСЃРёР» прощения Р·Р° РІСЃРµ те РѕР±РёРґС‹, которые ей РєРѕРіРґР°-то

причинил.

ГЛАВА Р’РўРћР РђРЇ, Р’ РљРћРўРћР РћР™ Р?Р’РђРќ ПОЛУЧАЕТ БЛАГОСЛОВЕНР?Р•.

Похоронная процессия неспешно приближалась к кладбищу, оставляя за собой следы из лежащих на земле гвоздик. На стареньком деревенском погосте двое могильщиков, закрыв гроб, опустили его в неглубокую могилу и принялись медленно забрасывать землёй. После того как могила была засыпана, родные, близкие, все друзья и знакомые положили цветы на свежую землю и повесили на высокий деревянный крест большой траурный венок с чёрной лентой, на которой большими буквами виднелись

слова: "Любим. Помним. Скорбим." Попрощавшись с покойной, похоронная процессия стало постепенно расходиться, повернув обратно, в сторону деревни...

Но в самый последний момент из толпы ринулась снова в сторону кладбища чья-то фигура. Добежав до креста, несчастный упал на четвереньки и, подобно собаке, словно дикое животное, стал голыми руками отбрасывать землю с могилы в разные стороны. При этом он громко рыдал и крик его был наполнен отчаянием, вызывая в сердцах присутствющих новое волнение, к которому уже примешивался глубокий страх.

Прекратив бросать землю, испачкав СЃРІРѕР№ костюм, Р?ван СЃ открытым РѕС‚ безумного РєСЂРёРєР° ртом припал лицом Рє сырой почве, РЅРµ желая расставаться СЃ тем человеком, который был для него так близок Рё которого РѕРЅ уже РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ сможет увидеть. Маша! Р—Р° что? Почему РѕРЅР°? РћРЅ РЅРµ верил РІ реальность происходящего. Внешние события РЅРµ укладывались РІ его больной голове. Ему казалось, что Сѓ него забрали РІСЃС‘, что Сѓ него было РІ этой жизни, оставив без РІСЃСЏРєРёС… средств Рє дальнейшему существованию, Рё РІ РѕРґРёРЅ РјРёРі РІСЃСЏ жизнь оборвалась, потеряв смысл. Р’СЃС‘ ради чего РѕРЅ жил Рё то, что было РґРѕСЂРѕРіРѕ его сердцу, теперь потеряно навсегда...

Внезапно чья-то тяжёлая СЂСѓРєР° опустилась РЅР° его плечо. Р?ван медленно РїРѕРґРЅСЏР» голову Рё обернулся. РЎРєРІРѕР·СЊ землю, облепившую глаза, Рё слёзы, которые РЅРµ прекращали идти РёР· опухших глаз, РѕРЅ увидел перед СЃРѕР±РѕР№ фигуру РІ чёрном одеянии. Перед РЅРёРј стоял священник. Р?ван почувствовал какое-то немыслимое утешение Рё, обхватив протянутую СЂСѓРєСѓ, поднялся СЃ надеждой Рё покорностью глядя РІ лицо священнослужителя Рё, смотря ему РїСЂСЏРјРѕ РІ глаза, стал ожидать того, что сейчас этот святой человек сотворит чудо Рё, наверное, оживит, воскресит РёР· мёртвых его любовь. Р?Р±Рѕ больше ему ничем РІ данный момент помочь было нельзя. Р? только это невероятное чудо СЃРїРѕСЃРѕР±РЅРѕ было вернуть ему прежнюю радость жизни.

Голос священника звучал негромко Рё приглушенно, РЅРѕ вместе СЃ тем был твёрдым. Р?ван весь обратился РІ слух, как загипнотизированный, РѕРЅ жадно прислушивался Рє каждому слову святого отца, жалобно ловя РЅР° себе его суровый тёмный взгляд, словно РѕС‚ речи этого человека целиком Рё полностью зависела теперь его СЃСѓРґСЊР±Р°.

" РЎРјРёСЂРёСЃСЊ, сын РјРѕР№! Раба божья, Мария, обрела вечный РїРѕРєРѕР№. Ей больше неведомы земные печали, радости, страхи Рё сомнения, также как любовь Рё слёзы наши больше РЅРµ СѓРіРѕРґРЅС‹ душе её. РџРѕ воле Отца Небесного перешла РѕРЅР° РІ РёРЅРѕР№ РјРёСЂ, РЅРµ РґРѕРїРёРІ РґРѕ конца РіРѕСЂСЊРєСѓСЋ чашу земных страданий. Господь РѕРґРёРЅ предопределяет смертный час каждого РёР· нас Рё противиться решению Его РјС‹ РЅРµ РІ силах. РЎРІРѕРёРјРё слезами РјС‹ лишь причиняем боль себе Рё тем, чьи души перешли РІ Вечное Царство. РњС‹ должны достойно встречать СЃРІРѕСЋ СЃСѓРґСЊР±Сѓ, какой Р±С‹ РѕРЅР° РЅРё была Рё помолиться Р·Р° упокоение тех, кто уже РЅРµ СЃ нами, РЅРѕ навек останется РІ нашей памяти. РќРµ поддавайся безумию, сын РјРѕР№. РћРЅРѕ лишь сокращает РґРЅРё жизни твоей. Помолись, РїРѕРїСЂРѕСЃРё прощения Сѓ Господа Рё живи дальше. Да хранит тебя Бог! " - после этих слов священник перекрестил дрожащего Р?вана, Рё тот РІ сопровождении родственников, уставившись пустым

взглядом в одну точку, словно заколдованный, перебирая ногами, побрёл вместе со всеми обратно в сторону деревни.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, Р’ РљРћРўРћР РћР™ Р’РЎРЃ ОЧЕНЬ РљР РђРўРљРћ РћРџР?РЎРђРќРћ.

В доме Синициных все гости собрались за большим столом на поминальный обед. Разговаривали и пили мало. Не слышно было смеха или каких-то неуместных речей. Все вели себя скромно, осознавая тяжесть произошедшего несчастья.

Р?ван после кладбища РІСЃС‘ также пребывал РІ состоянии какого-то мрачного Рё подавленного оцепенения. Родственникам даже пришлось силой переодевать его РІ чистую одежду Рё умывать лицо РѕС‚ кладбищенской земли холодной РІРѕРґРѕР№, потому что сам РѕРЅ РЅРµ предпринимал решительно никаких действий Рё РЅРµ реагировал РЅР° РёС… слова, Р° только молча смотрел РІ РѕРґРЅСѓ точку.

После обеда, РєРѕРіРґР° гости стали потихоньку расходиться, родственники решили оставаться РІ РґРѕРјРµ Синициных, если потребуется, РґРѕ самого утра, чтобы присматривать Р·Р° Р?ваном, потому что Сѓ РЅРёС… были серьёзные опасения РїРѕ РїРѕРІРѕРґСѓ его душевного Р·РґРѕСЂРѕРІСЊСЏ, Рё РІСЃРµ боялись, как Р±С‹ РѕРЅ РЅРµ натворил чего, если РІРґСЂСѓРі останется РѕРґРёРЅ.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ, В КОТОРОЙ ЧЁРНАЯ ВОРОНА ПОДАЁТ ЗНАК.

Солнечный диск медленно скрывался за горизонтом, своим розово-оранжевым сиянием освещая покосившиеся кресты и надгробия сельского кладбища. Случайному прохожему, который увидел бы такой волшебный свет заката, могло бы на какой-то миг показаться, что таинственное свечение исходит от самих могил и, вопреки всем разумным рассуждениям, захоронения, возможно, таят в себе признаки еще не угасшей окончательно жизни. Создавалось впечатление, что где-то там, под землёй ещё слабо

теплилась чья-то надежда, и едва билось чьё-то живое сердце.

Большая чёрная ворона, размахивая крыльями, неуклюже уселась на высокий деревянный крест. Взъерошенная, она, открыв клюв, что-то громко каркала и кричала, уставившись чёрными страшными

глазами на близлежащие дома деревни, стоявшие на окраине, будто призывая людей на своём вороньем языке прийти сюда как можно скорее, пока ещё не поздно... Наконец, убедившись в том, что её вороний крик никто из живых людей не слышит, а если и слышат, то всё равно не смогут понять того, что она хочет им сказать, птица, сорвавшись с креста, улетела вдаль, взмахнув в воздухе большими чёрными крыльями.

ГЛАВА РџРЇРўРђРЇ, Р’ РљРћРўРћР РћР™ ПОЯВЛЯЮТСЯ КРАЙНЕ НЕПРР?ЯТНЫЕ Р›Р?ЧНОСТР?.

В это время недалеко от кладбища, в старом, невзрачном доме с облупленной штукатуркой, который внешне походил больше на сарай или хлев, чем на жилое помещение, раздавались едва слышные, грубые и глухие голоса двух людей. Один из них в какой-то момент высунул своё почти чёрное, пропитое лицо в открытое окно дома и с опаской выглянул наружу, боясь, что за ними кто-то может следить и случайно подслушает их ужасный разговор. Затем он снова скрылся внутри дома, и приглушённая речь возобновилась.

Сидя на двух допотопных стульях со сломанными спинками, эти люди подняли две большие рюмки, стоявшие на какой-то тумбочке или табуретке, покрытой грязной газетой. Здесь же валялось несколько закаменевших маленьких булочек и конфет, собранных, по всей видимости, с кладбища. Затем эти люди одним махом выпили содержимое своих рюмок, закусив с вилки какой-то густой пищей, похожей отдалённо на еду, но у нормального человека подобная трапеза не вызвала бы ничего кроме отвращения,

но ещё большую неприязнь вызывали страшные лица двух могильщиков! При взоре на них у постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что перед ним находятся люди одной из самых низких ступеней человеческого развития, для которых не существует каких-либо моральных ценностей или норм и в силу своего крайне бедного положения, они готовы пойти на всё, не пренебрегая даже самой грязной и жуткой работой, лишь бы достать хоть какие-то дополнительные средства к своему

существованию. Как бы низко не пал обычный человек в своих пороках, казалось, он никогда не сможет опуститься до уровня этих двух созданий, которые при свете керосиновой лампы, жуя противную пищу толстыми, почерневшими губами, обдумывали и обговаривали план своих предстоящих действий.

- Ты видел ожерелье? Как думаешь, сколько за него дадут?

- Да хрен его знает! Но стоит дорого, клянусь! Такого здесь в деревне ни у кого нет! А ещё у неё был браслет на руке и кольцо на пальце. Правда, за сколько их можно сбагрить, не знаю. В город надо ехать!

- А как ты кольцо срывать будешь? С пальца-то? Небось, хрен уже снимешь!

- Отрублю палец! Хы-хы!

- Нет, я как подумаю - ночью могилу вскрывать и труп обчищать! Страшное это дело!

- Да ладно тебе! Не в первый раз имеем дело со жмуриками.

- Но мы ведь просто хоронили. Никогда подобным не занимались! А что если люди узнают?! Что они с нами потом сделают!

- Да не узнают и ничего не сделают! Всё чисто провернём! Ей то уже ни к чему украшения, в гробу то! А нам они не помешают явно! Мы потихоньку всё провернём, никто не догадается.

- Тогда надо быстрей идти! Пока земля сырая и труп не так вонять будет.

- Да погоди ты. Пускай народ поуляжется, чтобы меньше глаз из окон пялилось. Ещё чуток подождём и пойдём, когда совсем стемнеет!

Выпив ещё по рюмке какой-то обжигающей жидкости, двое могильщиков вышли во двор и закурили вонючие папиросы, кашляя своими прокуренными лёгкими.

ГЛАВА ШЕСТАЯ, Р’ РљРћРўРћР РћР™ РћРџР?СЫВАЕТСЯ РЎРќРћР’Р?ДЕНР?Р•.

На деревню медленно опускалась ночь. В воздухе стоял летний зной. Одно за другим гасли жёлтые окна сельских домов, скотина в сараях стала вести себя тише. Тишину ночи как будто ещё больше

усиливали сверчки своим несмолкаемым шумом, который нарастал с каждым часом. Лишь изредка кое-где слышались лай бездомных собак да шаркающие шаги запоздалого прохожего, медленно ступавшего по неасфальтированной, пыльной дороге.

Р’ РґРѕРјРµ Синициных РїСЂСЏРјРѕ Р·Р° поминальным столом, после порядочно выпитой РґРѕР·С‹ спиртного, лежал Р?ван, РЅР° время сумевший забыть Рѕ своём РіРѕСЂРµ, погрузившись РІ пучину беспробудного Рё тяжёлого СЃРЅР°. Родственники хотели перенести его РЅР° кровать, РЅРѕ РІРёРґСЏ, что Ваня крепко погружён РІ объятия Морфея,

решили попусту не тревожить его и разбрелись по комнатам просторного дома, заперев входную дверь.

Р?ван спал Рё РІРѕ СЃРЅРµ видел события прошедшего РґРЅСЏ, как Рё любой РґСЂСѓРіРѕР№ человек, отходя РєРѕ СЃРЅСѓ, РІРёРґРёС‚ перед глазами те образы Рё тех людей, которые мелькали перед РІР·РѕСЂРѕРј РІ течение последних часов.

Р?ван видел РІ своём СЃРЅРµ толпу гостей, что сновали РїРѕ РґРѕРјСѓ большой тёмной массой. Р’РѕС‚ РѕРЅ СЃРЅРѕРІР° заходит РІ эту

комнату Рё РІРёРґРёС‚ открытый РіСЂРѕР±, РІ котором лежит Маша, РѕРЅ глядит РЅР° венки Рё цветы, которыР