Босая Сонька шла по степной тропинке. В пряной траве стрекотали кузнечики, солнце приятно припекало, на душе было легко, как только может быть в девятнадцать лет.
– Эй, красавица! Куда путь-дорогу держишь? Не проходи мимо! – послышался откуда-то со стороны хриплый мужской голос. Девушка обернулась. В двух шагах от нее стоял коренастый лохматый цыган, держа под уздцы вороного коня. «Говорила, мать, не заходи на Пронькин луг. Табор там объявился», – тотчас же промелькнуло в голове у Соньки.
Девчонка резко развернулась, напоследок бросив жгучий взгляд на незнакомца, и бегом помчалась к дому. Но еще долго чувствовала сверлящий спину взор цыганского барона. С того дня ромала не давал Соньке проходу.
В омут с головой
Анисимовы были зажиточной семьей: их большой деревянный дом возвышался над всеми остальными, своими размерами показывая, кто здесь хозяин. Несмотря на послевоенную разруху, Анисимовы ни в чем не нуждались. В своем Хлевенском районе они слыли завидными богачами. Степанида Васильевна души не чаяла в дочери: Софья славилась своей красотой на всю округу. Толстая черная коса, темные бездонные очи, в которых потонуло не одно сердце молодчиков, вьюном кружившихся вокруг девушки. Но у Соньки словно ветер в голове гулял, не до женихов ей было. Держалась в стороне, жила в каком-то своем мирке – за дикий нрав и яркую внешность прозвали красавицу Цыганкой.
Мать, властная женщина, не раз отгоняла ухажеров крапивой от окон. Федор Никитич только вздыхал: «Дождешься, мать, засидится Сонька в девках. Все о богаче мечтаете…» Сам Федор Анисимов был из батраков, так всю жизнь спину свою и горбил сначала на кулаков, потом на свою женушку, которая спуску ему не давала.
О том, что за Сонькой приударяет цыганский барон Май, в селе поговаривали. Девушка сначала сторонилась ухажера; едва увидев его приземистый силуэт вдалеке, она убегала прочь. Но Май проявлял настойчивость и пускался на все ухищрения, чтобы покорить сердце красавицы: прогуливался под окнами Анисимовых с гитарой лунными ночами, пел с надрывом о безответном чувстве; пригонял малых цыганят и велел плясать до утра для своей любимой; не раз звал покататься по степям на лихом коне. А уж сколько золота да платков расписных бросил к ногам Соньки – не пересчитать. Дрогнула перед такими красивыми ухаживаниями девушка и бросилась в омут с головой, а через месяц после бурного романа она забеременела.
Скандал
На дворе Анисимовых послышался шум. Две цыганки с бранью подходили к дому и на чем стоит свет поносили Софью. В окна летели комья земли. На крик сбежались соседи. Оказалось, это были мать и… жена барона. На глазах у зевак чавелы набросились на Софью и вцепились ей в волосы. Выскочившая из сеней Степанида еле разогнала кочергой мстительниц.
– Разрушительница! – прокричала седовласая женщина и напоследок в гневе бросила: – Не будет тебе счастья, проклинаем тебя!
Эти слова эхом отдавались в Сонькиной душе. Запретная любовь не была уже ни для кого тайной, но под сердцем девушка носила ребенка, и этот позор не скроешь.
После скандала, учиненного цыганками, Анисимовы еще долго открещивались от соседских сплетен. Табор уехал из этих мест и больше не появлялся. Сонька перебинтовывала уже округлившийся живот, прятала его под пышными юбками и со страхом ждала того часа, когда ребенок должен был появиться на свет. Степанида знала про грех дочери, и в мыслях ее уже зрел план, как избавиться от нежеланного дитя. Тем временем нездоровая полнота Соньки создала благодатную почву для слухов. Назревавший скандал нужно было срочно предотвращать, иначе на личной жизни молодой женщины можно было поставить крест.
Сонька разродилась февральским вечером прямо на печке. Мать подхватила орущего младенца, наспех запихнула ему в рот кусок тряпки, чтоб не надрывался. А ночью Сонька выбежала из дома, трясущимися руками держа кулек с ребенком, и, подстрекаемая матерью, отправилась к речке. Как привязывала к сыну тяжелый камень, как бросала его в темную холодную воду, Сонька не помнит. В полубреду вернулась домой, рухнула, обессиленная, на кровать и крепко заснула. Наутро разбудили тихие всхлипывания отца за печкой. Федор никак не мог поверить, что жена и дочь могли поднять руку на дитя. На протяжении нескольких лет он при каждом удобном случае попрекал женщин за это убийство.
Последствия проклятья
Софье было далеко за тридцать, а личная жизнь не складывалась. «Видно, права была старуха, не будет мне счастья», – Анисимова уже отчаялась. Ухажеров попрежнему было много, но руку и сердце никто не предлагал. Несчастья преследовали Соньку по пятам: родители рано сошли в могилу один за другим, женихи то внезапно умирали, то стрелялись изза роковой красавицы… Поэтому, когда на пути повстречался Иван Ларин, далеко не красавец, но вроде бы неплохой человек, Сонька без раздумий вышла за него замуж. Вскоре родила сына – Димочку. Единственный, долгожданный ребенок, поздний брак, и, как результат, избалованное донельзя чадо. Димочка вырос, пристрастился к алкоголю, стал поколачивать престарелую мать.
Пенсионерка до смерти боялась цыганок. Когда она проходила по рыночным рядам, ей казалось, что они шипят свои проклятья ей вслед. Грехи молодости не давали старушке покоя.
Софье Федоровне шел уже восьмой десяток. Ложась спать, женщина потирала разболевшиеся ноги. До сих пор не сошли синяки, а голова шумела при каждом неосторожном движении. Сон, приснившийся той ночью, заставил вскочить Софью с постели в холодном поту.
Старая цыганка стояла перед ней словно живая. В полнейшей тишине раздавался ее дьявольский, леденящий душу хохот:
– Ты убила моего внука, а твой сын убьет тебя…
Ровно через год замученная побоями Софья Ларина скончалась на койке местной больницы. Бедная женщина не открыла имя убийцы, для нее изверг оставался родным любимым сыночком. «Я знаю, за какой грех расплачиваюсь, – шептала умирающая. – Одну жизнь погубила, не хочу брать еще грех на душу. Есть Божий суд, он все рассудит, всех накажет. А я сыну своему не враг, пусть живет с миром…»
P.S. Через год скончался Иван Ларин. Он так и не смог пережить смерть супруги. А Димочку нашли убитым в собственной постели в день своего рождения спустя еще год. Проклятье цыганки исполнилось с лихвой…
