Итак, из 2010 года перенесёмся в 1925-й, когда в село N зимой въехала молодая семья Вандербахов, которые на людях представлялись как Ивановы. К тому времени уже появились первые автомобили, и у отца семейства водились деньги, так что они могли приехать на машине и поразить нецивилизованных жителей села. Но они решили ограничиться тройкой лошадей, считая это "более русским" способом передвижения. Впрочем, они не слишком ошиблись, так как в самой деревне также пользовались лошадиными повозками. И тем не менее, "Ивановы" привлекли столь нежеланное для них внимание. Пока тройка пересекала широкое поле с разъезженной колеей, ведущей в сторону города, жители села выходили из своих домов и, широко распахивая глаза, наблюдали за приближением семьи к дому, в который они собирались заселяться. А поглазеть и вправду было на что. Повозку глава семьи заказывал самую скромную, но, учитывая высокое происхождение заказчика, немецкие мастера постарались её модернизировать настолько, что она и повозку-то еле напоминала. Вся изукрашенная, из лучшего дерева, которое можно было найти в Германии, колёса блестящие, большие. Естественно, деревенские обходились более простыми, грубо сколоченными тележками, в которых и сидеть-то невозможно было. А у приезжих и лошади-то были красивые, мощные, откормленные, не то что сельские клячи, выдыхающиеся после пяти минут бега.
Сами же Вандербахи одеты были как можно проще. Про официальные немецкие костюмы пришлось забыть, поэтому все четверо были одеты в толстые тулупы и бобровые шапки - ну ни дать ни взять русские дворяне.
Ни на кого не обращая внимания, "Ивановы" подъехали к дому, обросший щетиной возничий слез с брички, помог спуститься госпоже Элизе Вандербах и её дочке, десятилетней Анне. Вслед за дочерью с повозки спустился молодой юноша лет двадцати с орлиным взглядом, последним же спрыгнул, по колено увязнув в снегу, усатый отец. Он пошарил за пазухой, вытянул оттуда мятую купюру и протянул возничему, дав соответствующие распоряжения по поводу лошадей. Тот с благодарностью принял плату, почесав затылок, залез обратно и с криком "Но!" уехал вместе с тройкой. А семья, приоткрыв двери старого дома, скрылась в нём.
Эрик Вандербах - так звали отца - уехал из Германии в прошлом году, и по вполне объяснимой причине. Дело в том, что то, чем он занимался, на родине было принято не очень хорошо. Немцы вообще по своей природе любят всяческие извращения, но деятельность Вандербаха не могла не настораживать. По его виду не скажешь, но даже этот человек с весьма добродушным видом имел за душой тяжкие грехи, первым из которых было родство с великим Иоганном Георгом Фаустом. С момента гибели последнего прошло уже почти четыре сотни лет, но наследники у него всё-таки были, и род Фаустов не затерялся в глубинах истории. Чтобы понять правдивость родства, Эрику пришлось перерыть гору бумаг в архивах множества германских библиотек. Как выяснилось, большинство из детей Фауста-прародителя занялись разными делами, но не стали ни алхимиками, ни чернокнижниками... Кроме одного. Этого фанатика звали Иоганном, как и его отца, и он пошёл тем же путём. Книга умалчивала о том, где, как и почему он умер, но указывала на его наследников. Эрик подключил к работе всех, кого мог, и лишь спустя пару лет отчаянных поисков ему наконец предоставили доказательства того, что является далёким потомком именно того Фауста-чернокнижника. В общем, это Эрик и хотел узнать. По роду занятий он был учёным, но, посчитав это родство знаком свыше, полностью посвятил себя самым разным и необычным опытам в алхимии и некромантии. Он достал множество старинных фолиантов, написанных ещё в средние века, закупил оборудование для экспериментов... И купил дом в России, зная, что в далёкой неизвестной деревне его не сможет потревожить никто. Главное - создать благоприятное впечатление. Поэтому Эрик собрал всю семью вместе и поручил каждому из домашних выучить русскую разговорную речь.
В течение двух лет семья Вандербахов между собой общалась только на русском, поскольку таким образом они оттачивали необходимые обороты речи. Эрик изучил весь русский менталитет, общаясь с проживавшими в Германии русскими учёными, изобретателями, писателями. Так как жить они собрались в деревне, следовало забыть про всяческие изыски и удовольствия и окунуться в простецкую жизнь, не подобающую семье аристократов. Элиза, Анна и сын Фридрих приняли новость о переезде довольно благосклонно, что слегка удивило Эрика. На вопрос, почему они так легко согласились на тайное проживание в России, Элиза просто обняла его крепко-крепко и прошептала на ухо: "Мы же очень любим тебя и последуем за тобой хоть в ад".
И вот двери дома распахнулись перед "Ивановыми". Ничего особенного дом из себя не представлял, двухэтажный, старый, с чердаком, на котором уже тогда было множество ненужного хлама. Комнаты поделили между собой, разложили все вещи и начали осваиваться. Элиза (ныне Елизавета) отправилась знакомиться с соседками, дети (переименованные в Федю и Анютку) - играть на задний двор и лепить снежных баб, а сам Эрик (Емельян) ушёл в свою рабочую комнату и там начал обустраиваться. Все фолианты, рукописи, колбы, пробирки отправились по шкафам. Ничего лишнего. Кабинет полностью готов к работе. Только в этом месте во всём доме царила аристократичная упорядоченность. В первый же день Эрик, не обращая внимания на царивший в доме холод, сел в одной рубашке за стол и принялся изучать первый том алхимического справочника.
И именно в этот день у него возникла самая лучшая идея.
Множество глав в книге было посвящено именно созданию чего-то из ничего. Ну, не совсем уж из ничего, а из подручных материалов. И вот именно эти главы привлекли внимание Вандербаха. Он пролистал весь справочник, аккуратно вырвал те страницы, которые имели отношение к задуманному, положил их рядом с собой на столе и взялся за изучение остальных рукописей. Поступив с ними так же, как с предыдущими, он сложил испорченные книги в самый дальний шкаф, чтобы в течение долгого времени не возвращаться к ним, а крупную стопку вырванных листков оставил для тщательного изучения.
Главную мысль он уловил сразу. Алхимическое создание человека до сих пор никем не было осуществлено, но это только теоретически. На деле же он подозревал, что его могущественный предок активно практиковал подобные вещи.
Алхимия почти во всех конспектах представала как магия. Ещё бы - треть книг была написана ещё во времена, когда люди признавали только магию и ничего, кроме неё.
Создание живого существа с нуля было осуществить крайне сложно, и смутная и примерная инструкция, как это сделать, была описана лишь на одной странице, причём так кратко, что эту затею Эрик оставил сразу. А вот оживления существа заведомо мёртвого... О, этому было посвящено столько информации, что у Эрика разбежались глаза. Причём отрывки из разных книг говорили о самых разных способах. Связаны они все были лишь одним - для успешного осуществления эксперимента ему требовалась некая первооснова, которую требовалось трансформировать в подобие души. Для трансформации Эрик решил использовать силу электрического тока, это тоже было подробно описано в одном из трудов девятнадцатого века. Был и ещё нюанс. Для постоянного поддержания жизни в теле необходимо было найти какой-то или ингредиент, или предмет, с которым оживлённое создание могло бы вступать в контакт довольно часто, чтобы оставаться живым.
Но для начала требовалось подопытное тело. Эрик задумался. Если бы он позаботился об этом заранее, то мог бы вывезти из Германии пару тел, но сейчас придётся ухищряться. О свежести тела ничего не было сказано, поэтому мысль о раскопке чьей-либо могилы посетила его сразу же. Он не стал откладывать это дело в долгий ящик и запланировал поход на кладбище этой же ночью. Само собой, рассказывать об этом родным он не собирался, а для начала следовало хотя бы разузнать у местных, где находится кладбище.
Эрик уже не контролировал свои мысли. С тех пор, как он узнал, что ведёт корни от самого Фауста, алхимия и некромантия в его мозгу заняли главенствующее положение. Он, возможно, и понимал, что этот фанатизм ни к чему хорошему привести не может, но знал, что прекратит попытки по оживлению человека и его усовершенствованию, только если осознает всю бесплодность этих попыток. А уверовав в собственное упорство, Эрик понял, что их он не прекратит никогда.
Когда он надевал тулуп, в дверь постучали. Эрик подумал, что это вернулась Элиза, или же дети хотят показать своего снеговика и открыл дверь. В лицо ударил сильный ветер. На пороге стоял мужичок лет сорока с весёлым и красным лицом, переминаясь с ног на голову. Эрика поразило то, что мужичок был одет только в рубаху да тонкие штаны. На ногах - валенки. В общем, вид был самый что ни на есть странный. Пока Эрик с открытым ртом созерцал мужика, тот спросил:
- Емельян? Да?
- Да, - смутившись, ответил Эрик.
- Мы тут с мужиками баньку растопили, решили вот тебя позвать. Ты же приезжий, небось и про баньку-то не слыхал раньше! Мы тебя так отжарим - ух, здоровым будешь!
Эрику доводилось слышать про русскую баню. В его воображении она представала какой-то адской комнатой, в которой нечем дышать. Но отказывать было неудобно.
- А... Что я должен сделать?
- Да ты не стесняйсь! У нас в селе тебя не обидят. Только уж ты и сам не плошай. Пойдём, пойдём, мужики же ждут.
Запирать дом Эрик не стал. Так они и отправились до дымящегося домика неподалеку - мужичок налегке и Эрик в своём тулупе.
Возле баньки уже стояло несколько мужчин, все в возрасте и обросшие щетиной. Эрика поразило то, что все они были голыми. Мужичок, который его привёл, тоже скинул валенки, рубашку и штаны и остался в чём мать родила.
- Давай, сбрасывай одёжу! - крикнул он.
Эрик медленно вынул руки из рукавов. Тулуп упал на мягкий снег. Вслед за ним туда же полетели шерстяная кофта, утеплённые штаны, чулки. Мужики глядели на него, разинув рты.
- Ай да мужик! - качал головой один из них. - Одёжи-то понадевал! Прям как немец какой-то!
Эрик покраснел. После недавней войны 1914 года признаваться в своём происхождении было бы нежелательно.
Русский суровый мороз пробрал его с головы до пят. Мужики, собравшись плотной толпой вокруг него, начали толкать его в спину, загоняя внутрь дымящего домика.
Он ожидал увидеть раскалённые жаровни, котлованы, полные серы, мало ли что могло нарисовать богатое воображение учёного-алхимика, но взору его открылись лишь два ряда сколоченных скамеек, дровяную печь да развешенные по углам связки веток с листьями. Мужики с хохотом расселись по скамьям. Эрик втиснулся между двумя особо худенькими деревенскими. Уже через минуту его прошиб пот. Он в ужасе заозирался, но тот мужичок, который его привёл сюда, успокаивающе сказал:
- Не волнуйсь, Емельян! К баньке-то привыкнешь быстро! Щас мы ещё веничком тебя... Переворачивайсь на живот!
Эрик решил, что лучше будет послушаться. По его спине тут же что обжигающе прошлось. Он вскрикнул что-то на немецком, но в стоявшем вокруг хохоте никто ничего не разобрал. Удары наносились ещё и ещё. Эрик уже не кричал, к своему удивлению, он понял, что ему нравится.
Мужичок, которого, кстати, звали Сенькой, хлестал его и хлестал, пока вся спина Эрика не стала красной. Затем веник прошёлся по ногам, ягодицам, плечам, и Эрик перевернулся на спину. Сенька и тут не церемонился - веник в его руке плясал, как кнут в руках палача.
Когда Эрика всего обработали, Сенька сказал ему отдохнуть на лавочке. Эрик разлёгся на ней во весь свой рост и заулыбался.
- Глядите-ка, ребятки! - один из мужиков указал на него. - Понравилась банька приезжему-то!
Эрик про себя решил, что первый день в деревне прошёл не так уж и плохо, скорее, даже замечательно. "Если когда-нибудь ещё позовут, точно не откажусь," - решил он.
Когда все мужики были красными, как раки, Сенька вдруг распахнул двери и первым выскочил наружу. Там он, к восхищенным крикам мужиков и испуганному писку Эрика, нырнул с разбега прямиком в снег. Остальные мужики последовали его примеру. Один из них подхватил Эрика под руку и, несмотря на сопротивление, буквально выбросил его из бани. Эрик приземлился прямо между Сенькой и ещё каким-то крупным, похожим на медведя, мужланом, который тут же навалился на него и заляпал всего снегом.
Телу, размякшему после жаркого пара, холодный снег пришёлся не по вкусу. Эрик, вопя, как ужаленный, принялся носиться вокруг, пытаясь согреться. Хотел забраться обратно в баньку - но Сенька прыгнул ему на спину и повалил обратно в кучу...
Когда Эрик, счастливый и довольный, возвращался домой в одной рубахе, подаренной тем самым медведеподобным мужиком, он подумал, что жить в русской деревне - просто чудесно. Мужики рассказали ему много всего - и про купания в проруби, и про рыбалку, и про летние покосы, и про пасеку... И про кладбище. Эрик всё же не забыл о том, что ему так необходимо было узнать. Погост находился в лесу, в паре километров от дома Вандербахов. Никто там не жил и не ошивался, так что Эрик не боялся, что его деяние увидят.
Придя домой, он увалился спать, как был, в рубахе. А ближе к ночи встал, бодренький и полный сил, взял из чулана старую лопату, заступ и отправился на кладбище.
Оно встретило его жуткой тишиной. При свете лампы Эрик попробовал копнуть снег с первой попавшейся могилы, и тут же на него навалилось отчаяние. Он и забыл, что сейчас зима, а попробуйте-ка раскопать могилу в промёрзшей земле! Её не брала ни лопата, ни наточенный заступ. Эрик опустился на могилу и со злостью ударил по надгробию. Ему не терпелось приступить к опыту, а желанное сырьё было зарыто под ним на глубине не меньше трёх метров. И необходимо было дожидаться хотя бы конца весны, прежде чем являться сюда вновь.
Впрочем... Есть ведь и другой способ добыть тело! Правда, для этого ему нужно было преступить важнейший закон человеческого бытия... Но он оправдал себя тем, что его цель - создание человека, то есть, его оживление. А стало быть, грехом считаться не будет, если он сперва убьёт, а затем оживит какого-нибудь человека.
"Ну и мысли..." - потряс головой Эрик. А что ему ещё оставалось, если не убийство?
Он поплёлся домой. И тут удача улыбнулась ему - навстречу по занесённой снегом тропе шла молодая девушка. На вид ей было лет восемнадцать. Русые непокрытые волосы, ясные голубые глазки... Эрик мигом выбросил лопату и заступ в глубокий снег, чтобы девушка их не увидела.
- Доброй ночи, Емельян, - улыбнулась она ему. - Что вы делаете тут ночью?
- И вам доброй ночи, - благосклонно ответил Эрик. - Я прогуливался и набрёл на кладбище. А что такая молодая девица делает тут в позднее время?
- Иду навестить могилки, - просто ответила девушка. - Мамину да папину. Они прошлой весной скончались, вот я по ночам и хожу, проверяю, чтобы никто могилки не попортил.
- Понятно, - протянул Эрик. - Одна живёшь?
- Да, - девушка вновь улыбнулась. - Никто меня замуж не хочет. - Она пожала плечами и попыталась пройти мимо Емельяна. Тот посторонился и пропустил её, проводив пристальным взглядом.
Сейчас или не сейчас? Есть неплохой шанс добыть свеженькое тело. Или лучше немного выждать? А вдруг она и впрямь выйдет замуж в ближайшее время и придётся искать кого-нибудь другого? Тогда всё усложнится. Но возникал ещё вопрос - не падут ли на него все подозрения? Ведь он только что приехал в деревню, и в первый же день пропадает девушка...
Но жажда новых открытий подвигла его на немедленные действия. Он шагнул в снег, туда, куда бросил инструменты, достал заступ, огляделся и последовал за девушкой.
Она уже добралась до могил и оглянулась на Эрика, который шёл, вытянув перед собой руку с горящей лампой.
- А вы решили тут со мной посидеть?
- Да, - ответил Эрик и присел рядом. - Мне очень хотелось бы узнать каждого жителя деревни. Нам же жить вместе. Расскажете мне о себе?
- Тут и рассказывать-то нечего, - девушка погладила надгробия. - Одна я осталась. Никого у меня нет. Некого любить. Не с кем поиграть...
В другой ситуации эти слова разжалобили бы Эрика, но только не сейчас, когда он уже наметил жертву. Руки его дрожали, когда он поднял тяжёлый заступ над головой девушки.
И вдруг она начала петь. Деревья, склонившиеся над ней, замерли, будто прислушиваясь, стих ветер, качавший их кроны.
Голос девушки проник в самую его душу и будто бы столкнулся со злом, которое там поселилось. Какое-то время они давили друг на друга, и Эрик даже слегка приопустил заступ, но потом заставил себя не слушать это пение.
Девушка пела с минуту, затем улыбнулась чему-то про себя и повернулась к замершему Эрику.
- Я думаю, Емельян, вы...
Заступ опустился. Эрик зажмурился, ожидая моря крови и брызг, но ошибся. Заступ лишь скользнул по виску жертвы, но этого, очевидно, хватило. Девушка непонимающе глядела на него пару мгновений, затем закрыла глаза и упала на снег прямо между могилками родителей.
Эрик тяжело дышал. Лампу он повесил на пояс, двумя руками взялся за голову убитой и повернул её так сильно, что, будь она жива, после такого бы точно погибла. Затем он взвалил её на плечо, заступ взял в руку, затоптал капли крови на снегу и пошёл в путь до дома, утаптывая собственные следы. Впрочем, метель была такой сильной, что он мог и не беспокоиться об этом.
Дома все спали. Эрик бесшумно проник в свой кабинет и опустил девушку на кровать. Затем запер дверь, чтобы никто из членов семьи не смог войти, и обследовал добытое тело.
Пульса нет. Сердце не бьётся. Идеально. Дело сделано. Теперь нужно выбрать первооснову. Тело он оставил на кровати, а сам вернулся к изучению страниц.
Так он сидел полночи, погрузившись в собственные размышления и описываемые способы оживления. В конце концов, он вспомнил фразу девушки "Не с кем поиграть" и остановился на собачьей душе. Девушка и собака - что же с ними делать? И где взять пса?
Эрик вышел из дома вновь, прихватив с собой заступ.
Он вернулся чуть ли не к утру, таща за хвост бессознательную собаку. Книга требовала, чтобы переселяемая душа обязательно была живой во время превращения. Судя по всему, это была просто бродячая псина, нашедшая приют в этой деревне. Заступ улетел в сундук, а тело собаки присоединилось к человеческому. Эрик накрыл их одеялом, а затем вернулся к исследованиям.
Далее необходимо было подключить тела к электроприбору, устройство которого было настолько простым, что Эрик даже усмехнулся. Наверное, даже Анна смогла бы его собрать.
На это ушло около часа. Эрик услышал, как проснулись жена и дети, и на предложение пойти завтракать он ответил отказом, сославшись на важную работу. Теперь его комната напоминала помещение, где он работал в Германии. Всё в проводах, трубках, реагентах. Это всё было подготовлено им ещё заранее и только ждало своего часа, когда в собранном состоянии оно станет орудием начавшего сходить с ума учёного.
Оставалось дело за малым. Требовался тот самый ингредиент, с помощью которого необходимо будет поддерживать жизнь в созданном теле. Эрик задумался. Что же выбрать? Что-то доступное...
Он вспомнил, как после бани мужики повели его в чью-то избу и угостили терпкой настойкой... Из чего же? Боярышник, вспомнил он. Собственного приготовления. Нужно будет попросить у мужиков несколько бутылей, но это уже потом. Одна маленькая склянка у него имелась - он взял её на пробу. А летом, когда кустарник расцветёт вновь, он сможет и сам готовить её.
Что ж, идеально. Рассчитав кое-что с помощью приведённых на одной из страниц алхимических формул, Эрик подправил необходимое количество электрического тока и реагентов.
Осталось запустить реакцию. Будь он на съезде учёных, то произнёс бы пламенную речь об открытии, которое изменит мир и жизнь всех людей на планете.
Но он и не подозревал, насколько оно изменит его собственную жизнь.
