- Деда, а ты меня видишь? - проворковала Анюта, укутавшись лоскутным одеялом на печи.
- А чаво мне тебя, егозу, не видать-то? Поди не в лесу спряталась, - ответил ей седовласый старик в лаптях и засаленной рубахе.
Усевшись на скамью и кряхтя себе под нос, он взял кружку со стола и, отпив холодного кваса, смачно крякнул.
- Деда, а сейчас видишь?
- Ты спать собираешься, внуча? А то за окном Встречника увидишь, он в такое ненастье частенько по дорогам колесит.
- Какого такого Встречника? - свесив рыжую голову с печи, произнесла девчушка.
- Самого того, будь он неладен, - загадочно хихикнув, изрек дед Митяй, - который барина в лес увез и там погубил душегуба.
Анюта смешно выпучила глаза, подперла малыми ручонками голову и уставилась на деда.
- А что он барину сделал?
- Етиху мать! - выкрикнул дед Митяй, вытаскивая из кружки длинный волос. - Бабка, ты на кой в квасе голову свою дурную полощешь?
- Иди в пень, старый черт! - раздался из сеней звонкий голос бабушки Агафьи.
- Деда, ну расскажи!
- Вот бабка, вот змеюка! - не унимался дед Митяй. - Старая карга...
- Деда, перестань на бабулю ругаться! Поведай мне о Встречнике этом и о барине душегубе.
Дед, все еще оглядываясь недоброжелательно на сени, бубня под нос ругательства, все же удостоил внучку вниманием.
- Да жил тут один охламон, барин то бишь. Нашего брата жуть как не любил. Лютый был, супостат. Умыкнет мужик дров али пшена чуток, так его тот барин с подручными так батогами отходят, что яму, бедолаге, не то что на пашню не идтить, а даже разогнуться горемычному не мечтается! Угораздило его, оглашенного, в ночь на Ивана Купалу с визитом к какому-то ассензору... тьфу ты, и не вывернешь слово это... - дед задумался, но ненадолго, - одним словом к начальству пошкандыбать, да и остался у него до полуночи. Тот все ночевать упрашивал, а барин так нахлестался, что Федьку кучера отпустил, да попер дурень пешим через деревню. Идет себе такой на рогах, вдруг слышит, сзади копыта стучат. Оглядывается, а там, по дороге, двойка гнедых с каретой несется. Остановилась та карета, смотрит барин, а на облучке кучер молодой сидит, улыбается и молвит: "Угораздило же тебя, барин, в такую ночь да в одиночку полуночничать! Айда прокачу куда хошь!". "Тады вези". "А кудой?" "Черту на куличики, - отмахнулся барчук, - да в Епатьеву слободу". Залез в карету, расположился там как у себя, значит, ага, и только храпу дать хотел, как услышал хрюканье. Зенки открывает, а перед ним черт сидит, ухмыляется. Завопил дурниной баре, чуть дуба не дал в карете той. Орет вовсю кучеру, чтоб остановился. Кони ходу сбавили, затем остановились как вкопанные. Барин выбежать хочет, а черт ему рожи корчит и выкрутасничает. Тут кучер дверь открыл, а барин смотрит и глазам не верит - не кучер то вовсе, а нежить какая-то. Глазищи красные, бородка козлиная и клыки аки у вепря. "Чаво шумишь? Не видишь, попутчика тебе подсадил! Ты ж сам к нему в гости напросился!". Потом как дверью хлопнет... Так они и погнали дальше. Встречник, барин и черт. Забросила их нелегкая к болоту на Осинках. Там Встречник барина и вытащил за чуб. Вокруг тишь, темнота. Говорит ему Встречник: "Мужики поговаривают, что ты страшнее черта с лешим. Вот мы и поглядим...". Тут откуда ни возьмись появились со всех сторон антихристы. Бабища какая-то зеленая, с персями обвисшими, - то видать кикимора была, - лешак волосатый с хворостиной за пазухой, упыри с погоста клыкастые... Окружили бедового духи нечистые, потащили к болоту. Смотрит барин, а перед ним Анчутка стоит, на соху оперевшись. Ножки у него кривенькие, как у кузнечика, да копытца остренькие, аки у козлика. Поставили бедолагу с сохой да конем краснооким землю вспахивать, тумаков яму отвешивая. Всю поляну баре пропахал с чертом на спине. Оттудова его в лес отволокли, там ему леший бока намял и поводил по лесу, мухоморами потчуя. Только лесной дед отвернулся, как баре припустил во весь опор, смотрит - на опушке баня стоит. Туды забежал, чтоб от нечистых спрятаться, а его в ней банник пузатый поджидал. Пришлось барину его парить и все прихоти исполнять. Ну а дале банный его отпарил, токо так, что чуть не угорел наш паршивец. Долго его еще мучили. А нашли барина лишь под утро на опушке леса. Седого, немого да полоумного. Поговаривают бабы наши, что его туды сам Встречник доставил, разума и волюшки лишив нечестивца этого. Так-то Встречник душегубствует, а тут схитрил. Оставил непутевого живым, чтоб другим в назидание было.
Замолчал тут дед, задумался, брови густые нахмурил.
- Деда, а дальше-то что?
- А дальше спать ложись, непутевая!
- Чавой-то боязно стало!
- Растудышь тебя в доченьку! - раздался гневный голос бабушки Агафьи за спиной деда. - Я ему дите доверила, попросила спать уложить, а он на ночь жути нагоняет! Ах ты пень лупатый, пустобрех!
Дед еще больше нахмурился, потом посмотрел на внучку, улыбнулся и сказал: "Ладно брехать на ночь глядя. Спи уже..."
