Лихо

"Иногда случаются вещи, которые очень сложно объяснить, а порой и вовсе невозможно." (с)

- Давай, поднимайся - раздался голос отца.

Я уже не спал, но вылезать из теплой постели совсем не хотелось. Из-за окна по-прежнему долетали звуки чей-то бурной речи, как будто кто-то ругался.

Для начала я просто сел на кровать. Отец явно был чем-то обеспокоен. Он стоял у окна и, отодвинув штору в сторону, смотрел на улицу.

- Что там за шум? - спросил я, медленно натягивая штаны.

Папа глянул на меня, и уже тогда я понял, что дело необычное.

- У соседей ребенок пропал. Там полиция, всех опрашивают. А это кричит соседка Нина, её же чадо пропало. Говорит, что полиция занимается ерундой вместо того, чтобы искать ее сына.

Я вспомнил сына соседки. Звали Миша, беспокойный такой парень, на месте совсем не сидел. По-моему, лет шесть ему было. Кажется, Нина хвасталась, что в этом году в школу должен пойти. Жили так же как и мы, в своем доме. Отца у него не было.

- Это еще не все, - произнес отец. - Пойдем, я тебе покажу.

Я поднялся с кровати и надел футболку. Отец вышел из моей спальни и прошел в зал, оттуда в прихожую. Я последовал за ним. Выйдя на улицу, папа встал напротив входной двери и показал взглядом на нее. Глянув на дверь, меня пошатнуло от ужаса. Сердце застучало в ускоренном ритме, а шрам на спине заныл тупой болью. Все дверь была расцарапана кем-то с большими когтями. Я машинально прикоснулся к шраму на спине. К такому же шраму, как эти следы на двери. Отец молчал. Он все правильно понял. Теперь понял и я. Мама вернулась, и ночью она приходила к нам в гости.

- По... Получается, - запинаясь, произнес я, - ОНА забрала сына соседки? Пришла к нам, но не попала в дом... Потом забрала Мишу... Но мы же... - я осекся, отец глядел на меня. - Ты, же прикончил ее тогда. Как она вернулась? Это невозможно.

- Возможно, невозможно, уже не важно. Мальчик пропал. Можно сказать, что из-за нас. И если ОНА и вправду вернулась, то нужно отправить ее обратно. И надо спешить, мальчику нужна наша помощь.

Я кивнул головой, одобряя слова отца. Тот кивнул в ответ и направился в дом. На улице, к слову говоря, было середина июля. Жара держалась уже больше неделю. Уже утром градусник показывал 25, а к середине дня, температура поднималась до 35. Это необычная для Среднего Урала погода. Впрочем, так уже не первое лето.

Взглянув еще раз на следы от когтей, оставленных на двери, я тоже отправился в дом.

Мой отец был егерь. Работы у него всегда хватало с лихвой. Уже с детства я помогал ему в лесу. Браконьеров и незаконных дровосеков в лесах было тоже достаточно. За лето, мы обнаруживали до пятидесяти капканов, силков и ловушек для поимки животных. Все бы ничего, да охотиться на территории заповедной зоны запрещено. Так же, как и вырубать лес. Стоит ли говорить, что дома у отца было несколько ружей? Не всегда браконьеры понимали слова, и не редки были случаи стрельбы. Но все это было несравнимо с тем, что мы пережили в этом лесу, и с тем, что нам вновь предстоит пережить.

Отец находился в зале возле сейфа. На столе лежало двухствольное ружье и охотничий карабин. В сейфе отец искал патроны. Я прошел в свое комнату к шкафу, чтобы достать необходимую для похода в лес одежду. Когда дело было сделано, я почувствовал, что голод одолевает меня. Нужно было покушать. Проходя на кухню через зал, было видно, что отец довольно сильно нервничает. Помимо ружей на столе появились ножи и небольшой топорик. Когда я подошел к кухне, раздался голос отца.

- У нас мало времени. Участковый организует поиски в лесу вечером. И тогда проблемы будут у всех.

Я понимал, о чем он. Достав из холодильника холодную картошку и, не ставя ее греть, уселся за стол завтракать. Пища стояла комом в горле.

***

Спустя полчаса, мы с отцом сидели в его УАЗике. На заднем сиденье лежали ружья и прочее обмундирование. Патроны были рассредоточены по патронташам, а ножи в ножнах. Собаку, Лайку, мы оставили дома.

Дорога в лес была ухабистая. Где-то через двадцать минут машину пришлось оставить и отправиться пешком через лес. Мне достался карабин на четыре патрона. Еще десять было в сумке на прикладе. Охотничий нож был прикреплен к поясу. Я и отец шли через лес лишь с одной целью - убить. Но вот кого, или что, мы еще пока точно не знали. Ведь за десять лет с последней встречи с этим существом могло измениться многое.

В лесу было ужасно сухо. Но, тем не менее, было не слишком жарко. Высокие деревья не давали солнцу в избытки греть землю. Насекомых этот факт очень радовал, их здесь было много.

- Осторожнее, - предупредил отец, указывая стволом ружья на капкан, затаившийся среди листьев папоротника. - Вот люди, черт бы их подрал! Ставят капканы на медведей прямо перед деревней, - он сплюнул и громко некультурно выругался. Тем временем мы шли все глубже и глубже в лес. Тонкие сосны сменились на массивные ели. На земле чаще можно было увидеть заячьи тропы.

Чем глубже в лес мы заходили, тем темнее он становился. Пропадали крики птиц и животных. И в один момент, их просто не стало. Мы лишь слышали треск покачивания массивных стволов деревьев и собственные шаги. Насекомые тоже исчезли. Не пчел, не мошкары, не комаров. Пусто и тихо. Под ногами уже не было ягод или грибов. Папоротники тоже исчезли, так же как и все зеленые травы и цветы. Теперь под ногами были лишь гнилые поганки и странно-черного цвета трава.

- Интересно, - пробормотал папа, - Почему Лайка не залаяла, когда ОНА пришла. И почему мы не услышали, как ОНА оставляет следы на двери.

Мне нечего было ему ответить. Мы шли уже больше часа, и я потихоньку начал уставать.

Вскоре появились знакомые места. Дорога шла через небольшой овраг, а потом мы должны были перейти небольшой ручей. Он был неглубокий, вода еле доставала до пояса. Но ледяная вода все же была помехой. Когда я был маленький, я упал в этот ручей и пробыл под водой больше минуты. Отец вытащил меня на берег и привел в чувства. Оказывается, я наглотался воды. После этого случая он всегда держал меня за руку, когда мы переходили этот холодный ручей.

Показалось небольшая поляна, а за ним уже был виден овраг. Деревья расступились перед нами, и то, что мы увидели, поразило нас. На полянке лежал небольшой самолет. Земля под ним была разрыхлена. Это говорило о том, что он упал совсем недавно. Левое крыло было покорежено, видно из-за удара о землю.

- Это же Авантаж! - вымолвил отец. Он подбежал к кабине и осмотрел ее. - Здесь кровь, кажется, пилот пострадал. Аппаратура разбита в хлам! Это было примерно день-два назад, - он начал осматриваться вокруг самолета. - Их было двое, похоже, второй не пострадал. Вот черт подери! – папа стоял возле хвоста самолета и глядел в сторону оврага. - Они ушли в ту сторону. Наверное, когда падали приметили нашу сторожку. Идем скорее!

Я последовал за отцом. В голове потихоньку начала складываться картина происходящего. Десять лет назад, мы уже убивали ЕЁ. Могила была возле сторожки. Больше мы никогда не возвращались туда, всегда обходили стороной. Да и туда, наверное, никто не совался. Как ни как, это глухой лес, без связи и помощи. А до деревни здесь не меньше 30 километров. Отец ускорил шаг, и я последовал его примеру. Через несколько минут мы спустились в овраг. Раньше здесь рос шиповник и дикая малина. Теперь же тут нет ничего, кроме почерневших сухих кустов. Ветер утих, и тишина давила на барабанные перепонки. Только наши с отцом шаги раздавались по округе. Овраг вкрутую вел к ручью. Еще когда я был маленький, отец прикрепил наверху веревку, чтобы к ручью удобнее было спускаться. Но сейчас болтался лишь короткий обрывок веревки. Остальная часть куда-то исчезла.

- Ладно, - сказал я, убирая карабин за спину. - Попробую спуститься первым.

Отец кивнул в знак согласия, и я начал медленно спускаться. Взяв упор на ноги, я присел на землю. Потихоньку, переставляя ноги все ниже и ниже, я начал спускаться. Через пару минут я уже был внизу. Ручей стал больше и шире. У края, в грязи, были видны свежие следы чьих-то ботинок.

- Ах ты, черт тебя возьми!

Вдруг сверху послышалось шорканье. Когда я обернулся, то увидел отца, летевшего со склона прямо на меня. Мне не хватило времени, чтобы увернуться, и папа со всего маху влетел в меня. Мы оба упали в ручей. Вода была адски холодной. Мне потребовалась пара секунд чтобы осознать, что я в воде. Затем я машинально загреб руками и вынырнул из ручья. Первое что я увидел, это был отец, стоящий на четвереньках у берега. Я попытался встать, но земли под ногой так и не почувствовал. Папа уже стоял на ногах и протягивал мне приклад от ружья. Я ухватился за него, и он меня вытянул на берег. Здесь не было жары, как в деревне, здесь было ужасно холодно. Отец тяжело дышал и дрожал. Я снял с себя карабин и рюкзак. Из дула капала вода, и это было очень плохо.

- Нужно попасть на тот берег. Тут всего ничего, пять-шесть метров! Придется переплыть. До дна здесь глубоко, - сказав это, он начал стягивать с себя вещи и одежду. Недолго думая, я сделала тоже самое. Одежда вымокла насквозь вплоть до нижнего белья. Где-то из рюкзака отец достал пару больших мусорных пакетов. Он всегда брал их с собой, мало ли, зачем в лесу понадобятся. От того же дождя, например. Мы запихнули вещи в эти пакеты и завязали узлы. По моему телу ходил холод и мурашки. Казалось, что на улице не плюс тридцать пять, а минус десять.

- Хорошо, давай сделаем это поскорее, - сказал я и быстрыми шагами залез в воду. Мешок с одеждой я кинул как можно дальше, и он прилетел почти на противоположный берег. Вода была по-прежнему такой же холодной. Через десять секунд, я, дрожа, вышел на берег. Зубы стучали друг о друга, а в ушах был противный скрип. Я помахал рукой, и отец кинул мне свой мешок. Тот тоже упал у берега, и я быстренько выловил его. Теперь была очередь уже и без того намоченных ружей. Сначала был мой карабин. Отец кинул его горизонтально. Тот прилетел мне прямо в руки. Ружье же немного покосилось в воздухе, и упала чуть правее меня, больно ударив мне руку. Ну, хотя бы не в воду. Отец громко вдохнул и бросился в воду. Через некоторое время он стучал зубами возле меня. Дальше шли в одних мокрых сапогах и штанах. Все равно мошкары не было.

***

Когда до сторожки оставалось не больше километра, мы оставили лишние вещи на одном из помеченных деревьев. На нас по-прежнему были лишь штаны и обувь. Ружья мы взяли с собой, так же как и патроны, но был ли от этого толк, мы не знали. Ведь оружие из-за того, что попало в воду, могло заклинить в любой момент. В общем, отправились в сторожку налегке. Уже было не холодно, но уж слишком мрачно и темно. В воздухе веяла мрачная и беспокойная атмосфера. Случится что-то ужасное.

- Люди с самолета шли здесь. Кажется, один тащил другого. Видишь, ветки поломаны, а здесь явно виден след ботинка.

След ботинка и вправду был виден.

Небо над нами начало темнеть. Похоже, собиралась гроза, будто нам своих неприятностей мало.

Вдруг впереди послышался детский крик. Он так же резко прекратился, как и начался. Мы встали как вкопанные. Потом папа повернул голову ко мне и произнес лишь одно слово:

- Заряжай.

Я послушался. Мокрые патроны я достал из магазина и засунул в сумку на прикладе. Сухие же напротив - вставил в магазин. Отец сорвался на бег. Я бежал следом, и минуты через две мы оказались на небольшой полянке. Посередине стоял небольшой деревянный домик, он был окружен самым обычным забором из двух горизонтальных стволов маленьких деревьев. Справа от дома стоял большой сухой дуб. Этот дом появился здесь позже, чем дуб. Но когда мы были здесь в последний раз, он цвел, а не стоял сухой и черный. На одной из ветки висели мои детские качели на веревках. Нескольких метрах от нее виднелась верхушка самодельного креста. Там было закопано-то существо, которое я раньше называл мамой.

Мы пригнулись, и на корточках стали подбираться к дому. Все поляна была черной от сажи. Как будто здесь недавно произошел пожар. Не было здесь ни одного куста, а только черная зола. Тучи сгущались все сильнее. Где-то издалека раздался гром.

Стволы ружей были направлены в сторону сторожки. Раньше отец пользовался ею как прибежищем на ночь, когда долго находился в лесу. Он брал меня и маму сюда. Качели тоже были повешены для меня.

Я встал на колено в пяти метрах от входа, направив дуло на дверь. Вокруг было тихо. Только где-то вдалеке началась буря, вырывающая деревья с корнями из земли. И она надвигалась на нас. Только мы еще этого не знали.

Окна в сторожки, были маленькие, и посмотреть внутрь было очень сложно. Если еще из нее было что-то видно, то когда ты смотришь с улицы, была видна лишь темнота. Отец подошел к двери держа ружье наготове и пнул ногой по двери. Та в тот же момент распахнулась. В домике был мрак.

- Стой здесь, - скомандовал отец и вошел внутрь. Мрак поглотил его целиком и полностью.

Я осмотрелся по сторонам. С правого края от сторожки, валялись старые недорубленные поленья. В одном из них торчал ржавый топор. Слева, где было дерево и могила, качели внезапно начали медленно, но уверено качаться. Мое сердце ушло в пятки. Нет, не из-за качелей. В тот момент я их как будто не замечал. Могила моей матери была раскопана. И по виду, это было сделано изнутри. Оторвал я взгляд от этой картины лишь благодаря отцу. Он вышел из дома и окликнул меня.

- Сергей, идем, нужна твоя помощь. быстро встал и подошел к дверям. Краем глаза я заметил, что качели прекратили качаться и замерли на месте. В доме было темно, но через сочившийся из окон свет можно было более-менее видеть, что происходит. На нижней спальной полке лежал мужчина. Его лицо было разодрано и напоминало больше кашу, чем лик человека. В руке у него была небольшая кочерга. Та самая, коей мы мешали угли в маленькой печке сторожки. На верхней же полке, среди сена и пары одеял я увидел белое напуганное лицо Мишы. Мальчик был сильно напуган. Отец накрыл тело мертвого мужчины, каким-то одеялом. Затем он подставил упавший стул и добрым голосом произнес:

- Миша, можешь спуститься, мы отведем тебя домой.

Миша, дрожа, начал спускаться вниз. Его футболка была разодрана в нескольких местах. В руке он сжимал, какую-то соломенную куколку. Я вспомнил. Мама мне сделал ее, когда отец впервые привел нас сюда.

Мальчик дрожал. На его грязных щеках были видны дорожки от слез. Отец нагнулся и достал из под нижней полки, какие-то вещи. Одну из них он протянул Мише. Это была моя старенькая шерстяная кофта с рисунком Микки Мауса.

- Одевай, Миша. Там на улице холодно.

Услышав слово, «улица» мальчик задрожал еще сильнее. Надев кофту, он тонким голосом спросил.

- А где чудовище?

Мы с отцом переглянулись. Дело было дрянь.

- Не переживай сынок, - приободрил малыша папа. - Чудовища там нет.

Я потер вспотевший лоб. На улице внезапно усилился ветер. Где-то с севера слышался гром.

- Идем, - сказал отец, беря мальчика за руку.

- Но как же дядя? – мальчик явно был озадачен.

- Дяде нужно отдохнуть, - горько вздохнув, ответил отец.

- Не этот дядя! – запротестовал Миша, - Другой!

- Второй с самолета! – догадался я.

Отец остановился и спросил у ребенка:

-Ты знаешь, где он, этот дядя?

Мальчик едва улыбнулся и сказал более веселым голосом:

- Конечно, знаю! Вон он, на дереве, - и Миша указал на окно, из которого был виден дуб.

Чтобы посмотреть в окно нам пришлось наклоняться. То, что мы увидели, было странно. На одной из веток дуба, в самом верху, был человек! Я быстро покинул дом и подошел к сухому дереву. Человек в джинсах и темно синей рабочей рубашке кажется, спал. Не отпуская руку с ружья, я пнул по дереву и громким криком добавил:

- Эй, там, наверху! Проснись.

Крик подействовал, и мужчина моментально открыл глаза. Он был явно удивлен увидеть меня, даже до такой степени, что чуть было, не упал. Он быстро сел и уставился на меня.

- Слезайте, нам нужно уходить.

- Нет, парень, я не слезу отсюда. Эта тварь, где-то рядом.

Его слова унес ветер. Приближалась буря. Стволы деревьев внезапно начало качать из стороны в сторону. Сверкали молнии, и гремел гром. Отец подбежал ко мне.

- Эй, приятель, быстрей спускайся иначе останешься здесь один! Мы уходим.

Слова отца подействовали на него гораздо лучше, чем мои. Он начал спускаться. Но вдруг внезапно остановился, глазами полного ужаса уставился куда-то позади нас. Бормоча что-то под нос, он моментально оказался вновь на верхушки сухого дуба.

Я обернулся и обомлел от ужаса. Возле дверей дома стоял не мальчик Миша. Там стояла ОНА. ЕЕ рост был не меньше трех метров. ОНА была ужасно худой. Костлявые руки заканчивались когтями. На теле - висели, какие то тряпки. Все ноги были в ужасных ранах, из которых сочилось нечто черное. Лицо было обезображено. Клочки черных волос облепляли овальный череп. И глаз… Глаз был всего лишь один. Все было, так же как и десять лет назад. Шрам на спине ужасно заныл. В правой руке, на манер куклы, этот монстр держал Мишу. Тот плакал, но ни произносил не слово. От ужаса он закрыл глаза.

Чудовище наклонило голову на бок и смотрело на меня. Я оцепенел от ужаса и не мог пошевелиться. Рядом раздался оглушающий выстрел. Отец стрелял не в нее, боялся попасть в мальчика. Чудовище, которое раньше было моей матерью, внезапно завизжало, так, что выстрел из ружья показался детским лепетом. Я и папа быстро закрыли уши руками, а мальчик, кажется, потерял сознание. Он беспомощно повис в руке чудовища.

Как только она прекратила визжать, то быстрыми прыжками умчалась в лес, прихватив с собой потерявшего чувства мальчишку. Я упал на колени. Сознание помутилось, и меня вывернуло утренним завтраком. Ветер усилился с ураганной мощью. Рядом сверкали молнии, и не редкими стали огромные капли дождя. Где-то вдалеке, позади нас, слышался хруст ломающихся деревьев.

Отец схватил мое ружье и бросился вслед за тварью. Я пытался что-то крикнуть ему, но так и не нашел в себе сил. Отец скрылся в лесу. Пошатываясь, я кое-как поднялся. Обернувшись, я хотел глянуть на мужчину на дереве. Но его там не было. Парень упал вниз прямо на самодельный могильный крест. Тот оказался достаточно острым, чтоб пробить тело мужчины насквозь. Признаков жизни тот не подавал. Буря усиливалась. Я взял ружье с земли. В нем остался лишь один патрон. Не думая ни о чем, я побрел в лес где только что скрылись чудовище и мой отец. Дождь хлынул со всей силой. Дальше пяти метров ни чего было не видать. Волосы лезли мне в глаза, ветки деревьев били прямо в лицо. Пару раз я падал, но в итоге все равно вставал. Послышался выстрел, я побежал на звук, теперь уже не обращая внимание на хлещущие меня ветки.

Раздались душераздирающие крики. Это был мой отец. Совсем не далеко. Я ускорил темп и совсем скоро я увидел ЕЕ и отца, которого она подняла одной из своих костлявых рук.

Следующее мгновение произошло слишком быстро. Хотя мне оно показалось как фильм в замедленной съемке. Чудовище вспороло отцу брюхо. Я видел, как что-то вываливается оттуда. Где-то раздался крик. Это кричал я. Дуло метнулось вверх, палец нажал на спусковой крючок, но выстрела не прозвучало. От чудовища меня разделяло не меньше десяти метров. Я нажимал еще и еще, но все безуспешно. Лицо ЕЕ изменилось, показались огромные зубы. Челюсти ушла вниз, и в один момент голова моего отца оказалась поглощена этим чудовищем. Я кричал, но сам не слышал этот крик. Бросив ружье, я достал нож с пояса, и бросился вперед. Мне было уже все равно, что станет со мной. Не было страха. Была лишь ярость.

Чудовище отбросило тело отца и повернулось в мою сторону. Когда до НЕЕ оставалось не меньше пяти шагов, ОНА внезапно отскочила назад. Но тут, же присела и бросилась вперед. Ударила меня своей рукой и отбросила на два метра. Я приземлился возле дерева, чудом не врезавшись в него. Удар пришелся в область груди. Дыхание сперло, я не мог не выдохнуть не вдохнуть. Тварь была уже рядом. От нее несло смертью. Черный глаз скользил по мне. Из пасти ее текла черно-красная кровь.

ОНА была ближе, я кое-как выдохнул.

Тварь была еще ближе, я сжал нож в кулаке.

Чудовище было в шаге от меня, я уперся спиной к стволу дерева.

Существо, что раньше было моей мамой, встало передо мной и опустило голову к моему лицу.

ОНА обдала меня зловонным запахом из-за рта. ЕЕ глаз был чернее самой ночи. Но в нем я видел свое отражение. Мое лицо было расцарапано, из губы текла кровь.

Сверкнула молния, почти тут же раздался оглушающий раскат грома.

Тварь раскрыла пасть. Я напряг все силы, что у меня были и со словами: «Это тебе за родителей!», я вонзил нож по самую ручку в глаз чудовища. Она моментально отскочила от меня и, падая, пробовала, куда-то бежать. Но через несколько метров рухнула на спину. Еще с пару секунд она пыталась своими когтистыми рыками вынуть нож. Все это время ОНА ужасно выла. Нечеловечески. Через минуту тварь перестала шевелиться. Еще через две, ноги и руки втянулись, и на земле лежала не тварь, не чудовище что убило моего отца. Там лежала моя мама.

Я не знаю, сколько я просидел так. Рядом рухнуло дерево. По всему лесу раздавался скрежет падающих деревьев. Раскаты грома дополняли картину. Когда дождь, наконец, пошел на убыль, я поднялся. На груди остался след от удара. Впереди, недалеко от отца, я увидел Мишу. Он лежал на земле. Подбежав к нему, я с облегчением вздохнул, когда понял, что он лишь без сознания. Я взял его на руки, и медленно, хромая на обе ноги побрел в сторону деревни.

***

Такое уже случалось раньше. Десять лет назад. Тогда мне было восемь лет. Однажды ночью, мы с мамой застряли в лесу, в заболоченной местности. Мама сбилась с курса, и перепутала дорогу. По идее мы должны были вернуться в ту самую сторожку, но в итоге забрели еще дальше. Недалеко от болота мы остановились на ночь. В воздухе летало беспокойство, что-то здесь было нечисто. Мать развела огонь, и скоро ли, рано ли, я уснул. Ночью я проснулся от холода. Костер уже погас, а мамы нигде не было. С болот пришел туман, и весь лес был окутан им. Где-то впереди слышался, чей-то разговор. Я тихонько позвал маму, но та не отвечала, и я пошел на голоса. Вдруг передо мной возникла фигура моей матери, и еще чья-то. Я тогда не разглядел ее лица, но мне показалось, что у нее был один глаз. Она была очень высокой и сильно худой. Ее голос напоминал все ужасное на этом свете. Только от слов, мне хотелось плакать. Я прижался к ноге мамы. Та взглянула на меня испуганными глазами. Длинная засмеялась, и сказал что то типа: «Наш уговор в силе, завтра ты вернешься, но из леса больше не выйдешь. Иначе ты заплатишь. Вы все заплатите».

Я не понял, о чем она, для меня было главное, что длинная ушла, а мама вернулась. На утро мы нашли дорогу назад, нас встретил отец. Мама рассказал ему о случившимся. Отец же отмахнулся, и сказал что это, наверное, нам привиделось или приснилась. В общем, он убедил маму покинуть лес.

На следующий день, после возвращения мама сильно заболела. Через два у нее выпали все волосы, кроме нескольких клочков. Через три, тело ее иссякло, и через кожу были видны кости. Через четыре она не могла ходить, и мне показалось, что она стала какой-то длинной. Через пять она исчезла. На шестой день, к нам в дом ворвалось длинное костлявое чудовище и забрало меня в лес, в ту самую сторожку. Этот шрам, что красуется на моей спине, напоминание о том дне. Я не знаю, что это чудовище хотело сделать со мной. ОНО постоянно визжало. ЕЕ тело выгибалась в разные стороны. ОНО царапала стены в сторожке, а я лишь тихонечко плакал сидя на верхней спальной полке. На следующий день пришел отец. Тварь кинулась на него, но он был быстрее, чем она, и он застрелил ее. Когда я вышел из сторожки, то отец хоронил не тварь, он хоронил маму возле того самого дуба, что когда-то цвел. И тогда я все понял.

Через некоторое время я наткнулся на одну легенду. Суть ее была в том, что у одной девушки, в древности отобрали и убили детей, а ее саму бросили на болотах умирать. Та горевала до тех пор, пока не умерла. Но она не умерла полностью. После смерти она превратилась в длинную худую и одноглазую деву, что воровала чужих детей и нянчила их как своих. Но дети не переставали плакать, и, в конце концов, она убивала их, и продолжала бродить по лесу. Так она искала очередную жертву в отместку за то, что сделали с ней и ее детьми. Ее прозвали Одноглазым Лихом. В честь горя, которое она приносит всем кого видит, своим черным как ночь глазом.

Единственное, что осталось для меня загадкой, так это то, почему она вернулась из своей могилы? Этого я и до сих пор не понял. Но одно я знаю наверняка, история эта не кончится, пока вся наша семья не будет убита. Прошло еще десять лет.

И сегодня я вновь вхожу в тот лес. Сегодня я сделаю то, что должен сделать.