-В-о-о-н, и, чтобы духу твоего здесь не было!- неслось вслед Степану.
Парень, оглушенный таким приемом, склонил голову и шел, не видя ничего перед собой.
-Степа, постой! – кричали ему вслед друзья. Но Степан шел и не останавливался, молча глотая слезы.
Степан, вдовий сын, первый парень на деревне, первый работник и весельчак, шел и думал о своей судьбе. Он давно любил Алену, красавицу и умницу – дочь местного барина Серафима Петровича Птуского. Но барин не хотел выдавать свою красавицу-дочь за простого крестьянина. Алене же, хоть и приглянулся высокий, крепкого сложения, красивый парень, но она подумывала о жизни в роскоши. Тем более, что две недели назад посватался к ней граф Володимир фон Сюдофф - очень богатый, но пожилой, толстый и лысоватый.
«Ну и пусть, - думала кокетка Алена, расчетливо рассуждая,- немного поживет и уйдет в гости к Ангелам, а я потом и разгуляюсь,- денег-то немерено будет».
В тот злополучный день Степан надел нарядную рубаху и, позвав с собой своих закадычных друзей, Андрюху –весельчака и балагура, да Серегу – гармониста, на роль «дружек», пошел с песнями свататься к заветной мечте всей мужской половины N-ской губернии.
С шутками да подковырками дошли они до барской усадьбы. У ворот их злобно окликнул Прохор, вечно с похмелья, злобный и ненавидящий весь мир, мужик с дубиной в руках.
- А ну, чаво тута разблажились, аспиды? Ужо, я вас чичас дубьем - нищебродов!
- Да мы, дядя Прохор, по делу. Свататься пришли, – произнес Серега.
- Как говорится: у вас товар, у нас – купец, - весело крикнул балагур Андрюха, показав руками на Степана.
- А ну, проваливайте отсюдова подобру–поздорову,– тряся дубиной, ответил Прохор. - Неча вам тутось грязными портами трясти, а то барин осерчает и такую вам выволочку задаст, забудете, как тятьку с мамкой звать!
- Да что ты, дядя Прохор, с утра-то невесел? Мы свататься пришли, - пытался уговорить старого ворчуна Андрюха, - а сватов гнать не гоже!..
- Ну ладно. Не хотите по добру, так будет вам ужо... – Прохор похромал в сторону усадьбы.
В это время барин стоял на крыльце и рассматривал отличное ружье - подарок графа фон Сюдоффа.
- Ну что опять, Прохор? – недовольно скривив лицо, спросил он.
- Там, барин, местные холопы дошли. Хочуть вашу дочку сосватать, - упав на колени, пролепетал Прохор.
- Да как они смеют, сучьи дети!- пнув ногой со злости старого Прохора, барин побежал к воротам, откуда неслись звуки гармони и прибаутки.
-А ну, кто тут? – непривыкший к бегу, барин тяжело дышал у ворот.
- Доброго здоровья, Серафим Петрович. У вас товар, у нас - купец... – начал было Андрюха.
- Что-о-о?! Вы чего?! Да я вас сейчас!.. - Заорал взбешенный барин, целясь в непрошенных гостей из нового ружья. – В-о-о-н!
…Степан очнулся возле местного кладбища.
Как он тут оказался, он и сам не понял. Все пронеслось пред ним как в деревянной коробке-картинке, что за деньги показывал на ярмарке заезжий купец. Степан вытер слезы и побрел на кладбище, все равно стоял, как баран перед входом. Навстречу ему шла старуха-монахиня, одетая вся в черное, опираясь на посох.
- Доброго здоровья, бабушка. – Поклонился Степан
- Доброго-доброго, парень, – прошепелявила старушка. – Али проведать кого пришел?
- Нет, бабушка, - сказал Степан и, сам не зная отчего, все, как на духу, рассказал старушке.
- Ой, не будет тебе добра от этого, – прошамкала бабушка.
- Да нет мне житья без Алены! – простонал Степа. – Чую, можешь ты мне помочь! Ну подмоги мне, помоги, я все готов сделать, хоть душу отдать…
-Душу?! Ты хоть понимаешь, что ты сказал?! Одумайся! – бабка замахнулась посохом на парня.- Ты что? К Богу иди, отмаливай грехи свои!
Степан бухнулся бабке в ноги и заныл:
- Помоги, помоги, прошу тебя!
- Ну, сам виноват! Помогу я тебе... Ровно в полночь приходи на кладбище, да крест нательной сыми. Найди могилу, на которой нет креста, высокая странная ограда, и красная плита, навроде стола. Там лежит Хозяин кладбища. Порежь ножом палец и капни шесть капель на плиту. Проси, что надо, все и произойдет, но для тебя это плохо закончится... Не будет тебе добра от этого... Жаль мне тебя, сынок!
На дереве каркнул ворон, оглянулся Степан на звук, а когда повернулся, бабушки рядом как не бывало... Он потряс головой.
-Чего только не привидится, - махнул рукой и побрел домой.
Всю ночь Степа ворочался, представляя в горячечном полузабытьи, как он, разряженный в пух и прах, гордый, сопровождаемый свитой, да с букетом цветов, войдет в светлую горницу, где под иконами Серафим Петрович, утирая слезы, благословит молодых на венчание... Вот только на иконе, вместо богообразного святого виделась ему мерзкая нечистая морда какого-то урода с красными глазами, зловещей ухмылкой и черной круговиной вместо нимба над головой.
-А-а-а!.. - Закричал мокрый от пота Степан, потом вскочил, выбежал в сени, напился колодезной воды, а покуда пил, в ушах все стоял странный мерзкий шепот: «...сходи к Хозяину... иди... Алена...будет.. Алена. Будет с тобой».
Степа умывался холодной водой, а из бочки смеялся ему облик Алены, говоривший со смехом:
– Коли хочешь меня, обсыпь меня златом, -буду твоей.
Не помня себя от наваждения, вбежал Степан назад в избу, перепугав проснувшуюся от шума мать. Схватил мешок, побросал туда нож, огарок свечи, кресало да краюху хлеба и, не чуя под собой ног, побежал в сторону кладбища.
Ночь была темная, дул ветер, но до того ли было Степану?..
- Ничего, я не боюсь, - перекрестивши себя, пробормотал он, продолжая торопиться впотьмах. Вдруг навстречу ему попался старик, весь сгорбленный, в грязном рубище, опираясь на клюку. Нищий застонал и протянул к Степану грязную когтистую руку, и Степан заметил, что старик слепой. «Откуда ночью на кладбище нищий?» - испуганно подумал Степан.
- Подай мне, подай, – заныл странный старик.
- Дедушка, денег у меня с собой нет, хочешь хлеба? – сказал Степан и полез в мешок…
- Хлеба?.. Да ты чего, мне бы... - а давай хлеба.
- Вот, возьми дедушка, – Степан достал краюху и поклонился, – дай Бог тебе здоровья.
Он и не заметил, как при упоминании Бога, покривился лицом старик.
- Ну иди, иди женишок… - Мерзко захихикал нищий. - Вон там, смотри...- Костлявая рука старика указала в центр кладбища...
-Где?.. Что?.. Какой жени…- отшатнулся Степан, а старика уже и след простыл.
«Надо домой, к маме»,– шептал голос в голове.
- Нет! Иди к Хозяину, и Алена – твоя,- шептал другой.
Степан зажег свечу, снял нательный крестик и пошел к могиле. Могила та отличалась от других. Она была без креста, плита на ней была красного цвета и ровная, как стол. Надпись полустертыми буквами гласила «Фролов Павел Николаевич».
«…Вот оно что», – пронеслось у парня в голове. Волосы встали дыбом, рубаха на спине стала сырая от пота. Он вспомнил о том, как в детстве ходили слухи о внезапно разбогатевшем Пашке Фролове из соседнего села. И как через шесть лет после его удачного богатства, пока Фролов был в городе, запылал его новый добротный дом, как лютой смертью погибла в огне вся его семья. Как безумный от горя Пашка кидался в огонь, чтобы спасти детей. Как кричал «Я согласен! Отдай детей!». Как сидел около пепелища и выл, громко и страшно. Потом около кладбища видели сумасшедшего Павла. Ходил, голова седая, и все причитал: «Я согласен, согласен...». Потом пропал он…
Степан стоял и смотрел на могилу. В голове неслись мысли: "Так вот, где ты упокоился... Надеть крестик... Прочесть молитву... Бежать!» (а то тут, вроде как, и он думает и голос в башке слышит - не поймут).
- Иди к Хозяину... Алена ждет.. Алена... Алена... Ждет тебя она…,- шептало страшными голосами со всех сторон.
Степан, как во сне, открыл калитку оградки, подошел к могиле, встал на колени. Потом достал нож и провел острием по ладони. Кровь закапала на плиту...
- Раз, два, три...– считал Степан падающие капли крови.
Резко зашумел ветер, заухал филин, завыла собака, а потом все затихло и ни звука.
- Ну... ну...– завыл в темноту кладбища Степа,- ничего-то и не вышло!..
Он встал с могилы и побрел в строну родного села. Как вдруг, откуда ни возьмись, перед ним возник силуэт высокого монаха, одетого в черный балахон, на шее у монаха была железная цепь, а опирался он на крепкий деревянный посох.
Степан побледнел от страха, узнавши старца из кошмарного сна!
- Ты хочешь девку? – скрипучим голосом проговорил старец.
- Нет,- испуганно прошептал Степан,- я хотел жениться на Алене...
- Ты согласен?! Ты ляжешь в мою могилу, когда я попрошу?! – глаза старца загорелись зловещим огнем, а его кривая ухмылка обнажила длинные желтые зубы.
Степан потянулся к нательному крестику, но рука нашарила пустоту…
Старец же разразился зловещим хохотом.
- НУ?!. ЧТО?!. СОГЛАСЕН?!
- Да! Но только дай мне натешиться любовью Алены!
- Кровь к крови, душа за мной!- прокричал старец. - Вот тебе бусы для невесты, -и он кинул в Степана грязный венчик…
***
-В-о-о-н, и, чтобы духу здесь твоего не было!- кричал барин, целясь в сватов из ружья.
-Степа, постой! – кричали ему вслед друзья.
- Странно,- подумал Степа, - вроде это было.
…Около ворот смеялся балагур и весельчак Андрюха, рядом играл на гармони Серега... Прохор, не понимая в чем дело, качал головой и разводил руками... а Степан, не понимая ничего, недоуменно смотрел на венчик в руках...
Через три дня, Алена, почему-то отказав фон Сюдову, дала согласие Степану. Даже барин, сам того не желая, и то приехал к его бедной избе и благословил дочь на свадьбу с «этим нищим».
И понеслась круговерть: свадьба, деньги, цыгане, медведь... ГОРЬКО!
Ничего непонимающая Алена, ушла жить в старенькую избу Степана, а барин, всем на диво, постоянно наведывался в гости к новоиспеченному зятю.
Однажды ночью Степану не спалось. Он вышел из избы и стал смотреть на небо. В потемках послышался шепот: «Принеси хлеба дедушке. Не принесешь - пропадет сынок твой безгрешный!».
Степан испуганно бросился в дом, запер дверь и стал молиться. Выглянув в окно, он увидел два темных силуэта с горящими глазами, которые махали костлявыми лапами, как бы приглашая Степана с собой. На рассвете странные фигуры пропали.
Утром заехал барин и позвал зятя в поездку до ближайшего города, помочь в делах. Возвращались поздно вечером. Степан попрощался с тестем и шел к дому. Чувство тревоги никак не покидало его. Возле старого дерева стояла старуха с кладбища...
- Что ты творишь, сынок? – прошамкала бабка скрипучим голосом. - Себя погубил и сыну желаешь такого? Беги быстрей домой, пока не поздно…
…Степан вбежал в дом… Возле пустой кроватки сидела Алена и громко выла... Она гладила подушку руками и глядела на нее пустыми глазами…
- Аленушка, что случилось? Где Ванюшка?
- Бесы забрали, если не придешь к Хозяину, они принесут его в жертву, а потом за мной придут…Степа... Ради Христа, что это? Откуда эта нечисть? Зачем им Ваня… Верни сына…
Бедную Алену трясло, слезы лились ручьем, она схватила мужа за руки и стала целовать его.
Рядом, вся в слезах, стояла мать и молча молилась на икону…
Тоскливо стало Степану, поцеловал жену и мать и, сняв с себя нательный крест, побежал на старое кладбище. Было темно, луна не светила, ветер стих, не кричали даже филины-полуночники. Найдя красную плиту без креста, Степан увидел, что могила разрыта и открытый старый гроб пуст. Рядом с могилой стояли черные фигуры, держа в своих лапах спящего Ванюшку…
- Пришел-таки…. Сынка пожалел… Сердобольный... - услышал Степан за спиной. На плечо ему легла тяжелая и холодная рука с длинными когтями, запахло могильным холодом, он обернулся и увидел старика с посохом. Его мерзкая ухмылка, глаза, горящие красным светом и черный нимб над головой…
- Сына отдайте, - тихим голосом произнес Степан.- Верните сына!
- Эй, бабка, бери мальчишку!- загоготали бесы.- Отдай мамке, пусть растит нам следующего…
Степан увидел, как страшные твари передали мальчика, невесть откуда взявшейся, бабке.
- Ээх, сынок, сынок, какое ты на себя горе взвалил, – сказала старуха и, сгорбившись, поплелась от жуткого места, качая мальчика, который стал просыпаться и начал попискивать...
Тут страшный старик встряхнул его за плечо и ткнул скрюченным пальцем в плиту, где потрясенный Степан разобрал впотьмах надпись: «Силантьев Степан Федорович».
- Ложись, мой преемник. Теперь ты будешь ведать моим кладбищем. Твоя душа теперь не у Христа. Собирай новые души, да побольше. Это будут твои помощники... Когда придет твой час – поймешь. А мне на Суд…
Старик протянул ему посох и растворился в ночной тишине. Степан хотел убежать, но бесы схватили его и швырнули в раскрытый гроб, накрыли тяжелой крышкой и столкнули его в глубокую могилу. Потом надвинули сверху красную могильную плиту и лишь громкий хохот тварей прогромыхал и затих в темноте.
Последнее, что промелькнуло в мыслях нового Хозяина кладбища, было: «Ой, не будет тебе добра от этого… Жаль мне тебя, сынок».
