Вадим перенёс меня в скверик, располагавшийся напротив моего дома. Я оглянулась кругом: ничего не изменилось, город, как прежде, дышал жизнями людей. Молодые пары прогуливались по его тропинкам, поросшими кое-где мелкими травами. Они не видели нас, проходили мимо, беседуя о чём-то личном. Теперь старый сквер, будто смотрел на нас и шумел листвой, поражаясь таким гостям. Казалось, он век не видывал у себя ни демона, ни забредшей души, слишком светло было в нём даже под вечер для таких прохожих, потому что там царила атмосфера любви и добра. Вадима не тревожила вся светлость этого места, он радовался тому, что я с ним. Он лишь отметил, что скоро стемнеет, и посмотрел по сторонам. Я молчаливо поникла.
- Ты готова идти в квартиру? – спросил спокойным низким голосом Вадим.
- Нет, мне нужно немного времени, чтобы собраться…
Я беспомощно сложила руки на груди. Он строго взглянул на меня.
- Да не переживай ты так!
Взяв меня за руку, он повёл в сторону светло-жёлтой пятиэтажки. Ноги не слушались меня, поэтому мы тихонечко плелись в сторону двора. Что я чувствовала в тот момент, очень трудно описать. Больше всего заводила меня в тупик та мысль, что родители не увидят меня.
- Я… - Я попыталась остановить его, тем самым, оттянув момент встречи с самыми родными мне людьми.
- Не надо. Помолчи, - прервал он меня с холодом в голосе.
Делать нечего: я доверилась Вадиму.
В подъезде моего дома перегорела лампочка. На лестнице курила полная женщина в синем халате, держа в свободной руке мобильный телефон, дисплей которого освещал её румяное упитанное лицо со светлыми бровями. Сигаретный дым мягко струился, стремясь куда-то вверх. Теперь я узнала одну из тех, кто постоянно курит в подъезде, вызывая моё крайнее недовольство.
Мы переглянулись с Вадимом. Мне всё ещё казалось, что нас могут увидеть.
- Курить вредно, - сказал громко он.
Женщина испуганно завертела головой, резко дёрнувшись и выронив наполовину выкуренную сигарету.
- Кто здесь? - прозвучал её тоненький голосок, будто ей пятнадцать лет.
Я потеребила Вадима за локоть, чтобы он не увлекался этой шуткой. Он же, напротив, только разгорячился.
- Я – ангел и говорю тебе: не смей курить!
Он разразился заразительным смехом вслед уносящей ноги толстушке.
- Она слышала тебя, - прошептала я, как испуганное дитя, глядя исподлобья.
- Я специально напугал её. Нас не слышно и не видно, поверь!
Он положил мне ладонь на правое плечо.
- А зачем ты так шутишь? Ангелом называешься?
Я всмотрелась в его весёлое лицо, которое сияло, словно у человека, сорвавшего джек-пот.
- Ей вредно нервничать, поэтому я не сказал: « Добрый вечер! Я – Демон! Соизвольте бросить курить, беременная леди!»
Вадим желал показаться мне в лучшем свете, поступив таким образом, - это я поняла, как только взглянула в его глаза, ожидающие от меня похвалы.
- Ты насмешил меня! Думаю, она не прикоснётся долго к пачке сигарет, благодаря вам, Ангел!!!
Я рассмеялась, не выдержав его задора.
- Не стоит, не стоит лести, госпожа!!!
Он вежливо пропустил меня вперёд на лестницу. Мне стало гораздо легче после его выходки. Я отвлеклась от главной проблемы, а именно вопроса «быть или не быть?». Постепенно мы поднялись на третий этаж, оказавшись как раз напротив железной двери, которая вела в мою родную квартиру с обеспокоенными родителями.
- Позвони в дверь. - Его хитрая улыбка сверкнула в темноте.
- Зачем? – возмутилась я, осознавая, что мы в силах пройти сквозь стену.
- Хочу проверить, есть ли у тебя сила воздействовать на что-то из вещей.
- Пожалуйста!
Я со всей силы нажала на кнопку звонка на стене и услышала, как он сработал. Дверь открыл отец, глядя сквозь нас, в тёмную глубь пустого коридора.
- А теперь заходи по-человечески.
Вадим легонечко подтолкнул меня навстречу тёмной фигуре отца в дверном проёме. Я прошла сквозь него, не почувствовав ничего особенного.
- Он нас не видит, - прошептала я Вадиму.
- Естественно. А почему ты шепчешь?! – раздался в ответ его удивлённый голос.
Я молча улыбнулась, пожав невинно плечами. Мне всё ещё казалось, что мои громкие слова могут услышать. Мне стало не на шутку весело, как перед нехорошими моментами в жизни.
На кухне было тихо, будто в доме покойник. Только часы ритмично тикали, но на них никто не обращал внимания. Казалось, моё сердце сжалось, хотя и его у меня не было. Я призрак. Это какой-то кошмар! Злая шутка!
- Кто там приходил? – раздался одной женский голос.
Мать окинула усталым грустным взглядом разводящего руками отца. Её лицо отдавало чем-то незнакомым: я никогда прежде не видела её такой убитой. Похожее состояние у неё я наблюдала ещё в детстве, когда умерла её мать, моя бабушка, но сейчас ей в разы было тяжелей. Она вяло потирала лоб, видимо, ей не первый день не удавалось нормально поспать. Глядя на мать, такую разбитую и уставшую, мне так захотелось заключить её в наитеплейшие объятия, тем самым, сняв эту страдальческую маску с её лица, обычно лучистого.
- Балуется кто-то, - ответил отец, зевая и прикрывая рот ладонью.
Отец же скрывал своё волнение. Нет, ему не было наплевать на меня – он тоже плохо спал, размышляя, чего ждать дальше. Может, наедине с мамой он не сдерживал эмоций и мыслей, но при маминой подруге ему не хотелось терять вид «настоящего мужчины», готового встретить любые испытания на своём пути и выйти из них с каменным лицом героя.
- Всё наладится, Даша, - подбадривала её подруга, устроившаяся рядом за кружкой кофе.
Мать равнодушно кивнула головой. Она понимала, что если её дочь и выживет, то на всю жизнь останется инвалидом. Чувство необъяснимой вины с долей отчаянья охватило меня. Ком подступил к горлу, и я поняла, что секунда – и я зальюсь горькими слезами.
- Мама! Папа! Я здесь! Я люблю вас! – кричала я, рыдая.
Все трое дружно вздрогнули и посмотрели в мою сторону - они услышали отнюдь не меня, а писклявый звонок стационарного телефона за моей спиной. Отец прошёл сквозь меня, потому что я не успела отступить, и, взяв трубку, стал водить пальцами по стене.
- Трубку положили! Что за люди?! – возмутился он, не дождавшись ответа.
- Мам…! – протяжно проголосила я, не теряя надежду быть услышанной ей.
Вадим, о присутствии которого я уже немного позабыла из-за нахлынувших эмоций, приблизился ко мне и, обняв за плечи, стал утешать, заглядывая в лицо.
- Ну что ты так кричишь?! Наташа! Не услышат они тебя! Давай уйдём!
- Зачем ты мучаешь меня? – Я бессильно ударила сжатыми кулачками по его холодной обнажённой груди и шагнула назад.
- Я не мучаю тебя, а напротив – предоставляю право выбора. Ты можешь вернуться к ним и жить, как прежде.
Я поняла, глядя на его меняющееся выражение лица, что зря обвинила его в своих страданиях. Я корила себя за дурные мысли о нём, что он может быть опасным и погубит меня. Теперь я знала, кто он на самом деле, но это ничуть не охладило меня. – Быстро подскочив к нему, я крепко обняла его, чувствуя, как люблю его всё больше. Немного помолчав, я заглянула в его, в тот момент, зеленые глаза и добавила:
- Вадим, мне так их жаль! Как им жить без меня?!
- Я же сказал, что право выбора за тобой…
Он надменно приподнял левую бровь, отведя от меня взор. Я заметила, как потемнели его глаза, и лицо стало каким-то чужим, и тотчас поняла: он ревнует меня.
- Ты прав, прости меня. Давай, уйдём отсюда, - тихо промямлила я.
Он молча уставился на меня, а затем кивнул. Цвет его глаз уже был другим: светло-серым, как пасмурное осеннее небо, - а зелёный оттенок исчез, будто и не было его совсем.
Он вывел меня на сверкающую вечерними огнями улицу. Мимо нас проходили компании молодых людей, веселящихся и беззаботных, какой была и я до несчастного случая. Вадиму не понравилось, что я грущу, а кто-то радуется, и он, неизвестным мне образом, нагнал холодный ветер на них, и парочки затихли, поёжившись. На небе не было ни одной звезды, видимо, будет дождь - уж как-то хмуро нависало оно над городскими зданиями. Я размышляла, глядя на своего спутника, почему всё это происходит не в обычной моей жизни, а только лишь душа участвует в захватывающей постановке с неизвестным концом. Раньше я не сталкивалась именно с неопределённостью – мои дни ползли размеренно, и всё было более или менее разложено по полочкам. Жуткое мучительное томление терзало меня, и чтобы отвлечься хоть на секундочку, я обратилась к Вадиму:
- Вадим…
Не останавливаясь, он свысока посмотрел на меня так, что стало ясно, что он чётко прочитал ход моих мыслей и знал, о чём пойдёт речь.
- Слушаю тебя, - принял он заинтересованный вид, резко застыв на месте.
- У меня из головы не выходят мысли о Татьяне и Антоне. Всё не решалась спросить о них.
- Хочешь знать, что с ними произошло? – прозвучал его спокойный голос.
- Если можно, - тихо ответила я. Где-то в глубине души зашевелилась тревога – я боялась разозлить его. Он же продолжил с невозмутимым видом, будто мы беседуем о чем-то донельзя обыденном:
- Антон. Глупый и жалкий трус! Он мог проболтаться кому-нибудь обо мне. Я вселился в его тело и бросился под поезд, ну, а его душа - она моя. Жестоко, думаешь ты, но иначе никак. Как говорится – уговор дороже денег. Он знал, на что идёт.
- И где его душа?
«Что же я несу!» - злилась я мысленно на себя, за неумение подумать прежде, чем открывать рот.
- У меня, я же сказал, но не будем углубляться. Татьяна… – Усмехнулся он. - Она заметила мою тень, но молчала, пока ты ей не написала, что знаешь Антона, что дело серьёзное. Она хотела тебя запугать христианскими нравоучениями. Я сел с ней в такси и, приняв облик чёрта, испугал не только её, но и водителя, который заметил меня в зеркале и, не справившись с управлением, въехал в столб. Не думал я, что у неё остановится сердце.
Он развёл предо мной руками, как врач, оповещающий родственников пациента о неутешительных результатах проведенной операции. Меня стала беспокоить совесть, указывая на мою причастность к гибели пары: «Это ты виновата! Ты!»
«Я не при чём! Это не я заварила кашу, которую расхлёбываю теперь», - оправдывалась я перед ней.
«Ты виновата!» – не прекращала совесть.
Я с некоторой мольбой в глазах от сыпавшихся без перерыва угрызений совести взглянула на Вадима. Он нахмурил брови так, что не понятно было, злится ли он или ради шутки дурачится. Не сводя странного напряжения с бровей, он засмеялся и, легонечко хлопнув меня по спине, сказал:
- Наплюй на совесть! Ты не виновата. Это я их убил.
- Вот как оно…. Ты жестокий, но это не умаляет моей любви, глупо, пожалуй, любить демона…
Он иронично пожал плечами, поправил свои взъерошенные локоны и, взяв меня за руку, серьёзным тоном начал говорить:
- Брось, ты разожгла во мне огонь ещё в то время, когда тебя пробирала дрожь на занятиях, а ты, не понимая в чём дело, бегала в буфет за чем-нибудь горячим. Я знал, что ты должна погибнуть и стать неприкаянной, бродящей веками у места смерти и накапливать зло, превращаясь в рядовую нечисть. Поэтому я вытолкнул тебя с остановки, но ты очень сильно ударилась головой об асфальт из-за того, что я не умею осторожно обращаться с хрупким человеческим телом, и метнул тебя, как куклу. Не вдавайся в глупые предрассудки, если ты действительно любишь меня.
- И что со мной, точнее, с телом?
- Переломы нескольких рёбер, травма позвоночника…
- Фарш, одним словом, - поёжилась я, представляя, что я увижу в больнице.
- Не всё так страшно, - бездушно отозвался он.
Наши взгляды столкнулись, и в голове слёзно пронеслось: «Как же ты мог так покалечить меня?!»
- Я же говорю, не рассчитал силы! – ответил он на мой мысленный вопрос.
Да, он прекрасно читал мои мысли всё время с момента нашей первой встречи! Чего только стоила иллюзия моих самых любимых конфет в зеленоватой упаковке! Я решительно навела порядок в затуманенном разуме и, осознав, что мои расспросы не сердят его, продолжила интересоваться:
- Извини, что докучаю, но как вышло, что мы сели в автобус, где ехали другие люди.
- Прими это всё, как сон, ведь это была зарисовка ваших душ, считающих себя вполне себе живыми…
Мы медленно зашагали вперёд по тротуару, не отрываясь от беседы.
- Что же там за деревня? – задала я очередной вопрос.
- Называется она Ольша…
Это название показалось мне незнакомым, и я вспомнила, что подруга не упоминала его.
- Мне Настя….
- Да, не говорила. В этой деревне примерно двадцать домов, - посмотрел он на моё лицо, выражавшее небольшое недоверие, - если быть точным, восемнадцать. Автобус ходит туда каждые два часа. Напротив дома, в котором вы должны были остановиться, стоит двухкомнатная низенькая хатка, где проживает глухая старушка, ей, кстати, осталось жить до ноября, но не важно. Слева от вашего пристанища купила дом два года назад не совсем благополучная семья с четырьмя детьми. Справа расположено жилище, пустующее в холодный период, а летом приезжает пожилая пара из Калуги, да-да, так сказать, моего города, а на том месте, где мы с тобой провели страстную ночь, стоит владение местного фермера, впрочем, скоро он обанкротится…
- Ты не мог без подробностей?! – смутилась я от напавших воспоминаний.
- Просто повествую о жителях деревни, - засмеялся он, будто «ничего такого» не говорил.
- Прибавляя пикантные моменты.
Я наигранно отвернулась от него.
- Можно подумать, тебе не понравилось!
Он, остановившись сзади, обхватил меня руками, нежно упираясь своим подбородком на моё плечо.
Дождик медленно закрапал по пыльной поверхности тротуара. Вадим подшучивал надо мной, не замечая, как бьёт вода по нам. Вдалеке сверкнула молния, и раздался звук грома, наполненный электрическим треском. Улицы опустели. И только мы остались наедине с вступившей в свои права непогодой.
- Давай, вскарабкаемся на этот клён!
Я указала на качающееся от усилившегося ветра дерево, у которого мы остановились.
- Пожалуйста, - услышала я, оказавшись на одной из толстых веток, ходящих из стороны в сторону под порывами ветра. Вадим занял место повыше и смеялся надо мной, боящейся упасть. Раскаты грозы оглушали нас, а молнии сверкали, подобно вспышке фотоаппарата. Внизу грязные потоки неслись по дороге. Машин почти не проезжало, а трамваи давно ушли в депо.
Спустившись вниз, мы перебежали дорогу и оказались на детской площадке перед старым четырёхэтажным домом с высокими потолками. Я запрыгнула на намокшие качели, а Вадим покачивал меня, слушая, как я напеваю свои любимые мистические мелодии. «Да, вот это жизнь!» - радовалась я мысленно, позабыв обо всех тревогах. Вадим слышал мои внутренние фразы и улыбался мне, подпевая, ведь с осени он запомнил все часто исполняемые мотивы.
- На нас смотрят.
Вадим показал мне окно на втором этаже, за которым стояли две фигуры, одна из которых излучала свет.
- Кто они?
- Тот, который светится – это ангел-хранитель, а другой, который похож на призрак – только что умерший шестидесятилетний мужчина, пьяница беспробудный.
Он едко усмехнулся и обратился к светлому силуэту:
- А он тебе нужен, этакий ценный экземпляр?!
Силуэт печально растворился, унося с собой своего подопечного.
- Я и не знала, что так выглядит смерть…
- Представляешь, тот умерший видит в нём свою покойную мать!
- Ничего себе!
- А ещё он задрал нос из зависти, увидев рядом со мной такую красавицу!
- Ладно тебе! У него классный дружище с бутылочкой, так что он не завидует нам! – засмеялась я, слезая с качелей.
- Друг у него, конечно, что надо: пропил всё, что было в его комнате, мать довёл до того, что та ходила побираться в парк, чтобы купить себе хлеба.
- Печально, а ведь когда-то он был невинным ребёнком…
- Да, он безобразничал меньше тебя в десятки раз, а получилось из него…. Сама видишь результат.
- Странная штука жизнь. Вот смотришь на стариков, и в голове возникает мысль, что тело это не награда, а – издевательство….
- Объясни, - как-то ложно заинтересовался он моими размышлениями.
- Ну, вот ты, скажем, родился, рос до определённого возраста, наивно полагая, что мир тянется к тебе, а народ добрый и бескорыстный. Потом понимаешь, что вроде как этот самый мир меняется с твоей помощью, но нужно опасаться определённого типа людей. Затем, оставляя здоровье на работе, мечтаешь о чём-то простом: машине, квартире, хорошей одежде, - а время не ждёт тебя нисколько. Но вот ты накопил, а тут старость нагрянула, и не хочется ничего. – Я вздохнула и посмотрела на своего внимательного слушателя.
- Разве так?
Странная усмешка возникла в его лице, вроде той, что возникает у взрослого человека, которому дитя пытается объяснить все мирские законы.
- Это мои собственные наблюдения, - не смутившись, заявила я в ответ.
- Пора бы нам идти… – подмигнул он мне.
- В больницу? – будто не понимая, о чём идёт речь, уточнила я.
- Да, – кивнул он, не пытаясь утаить улыбку.
- Мне страшно.
Да, я боялась взглянуть на себя в реанимационной палате, догадываясь, в каком виде туда попадают. Я обхватила себя за локти.
- Снова ты боишься, по-моему, пора бы привыкнуть к текущему положению дел, поверь, ужаснее встречи со мной…
- Нет, ты не ужасен, – прервала я его и ласковым взором окинула бледное прекрасное чудо, с высоты своего роста поглядывавшее на меня.
- А что же ты кричала, когда я ночью подкрался к тебе? – проговорил он с долей сарказма в спокойном голосе.
- Вадим, я не знала, что это ты! – оправдывалась я.
- У меня была надежда, что со второго раза ты догадаешься, с кем имеешь дело, но я ошибался. Не догадливая ты.
- Вадим…
- Что, милая?
- Ты любишь меня?
- Да, но ты сомневаешься, я вижу.
- Немного, прости меня, пожалуйста, за это. Повстречав тебя там, в глуши, я не понимала, почему меня тянет к тебе, даже боролась с собой, но сила воли окончательно покинула меня, едва я переступила порог твоего дома.
- Так ты поняла причину своей тяги ко мне, - спросил он, словно не имея представления о моих чувствах к нему.
- Я люблю тебя, дурачок! – засмеялась я.
- И я люблю тебя, глупышка! Не желаю, чтобы ты боялась меня, потому что не обижу тебя!
Я протянула ему свою ладонь, а он, взяв её, повёл меня вперёд, не переставая шутить над моими глупыми фобиями.
Мы так не отрывались друг от друга, что не заметили, как утихло ненастье. Я смотрела на бледную грудь Вадима, прикрытую прядями мокрых волос, и замечала, что он не дышит, шагает, будто немного над землёй, а зрачки его расширены и поблёскивают от света фонарей. Усталости не чувствовалось вовсе, после того, как я осознала своё положение. У больничных ворот мы встретились с каким-то маленьким существом с жёлтыми глазами, которое почтительно преклонилось перед нами.
В больничном коридоре царила тишина. Часы возле регистратуры показывали без четверти три ночи. Мы поднялись на второй этаж. Вадим привёл меня в светлую, чистую палату, в центре которой лежало неподвижное тело, прикрытое до уровня груди лёгкой простынёй. Я не узнала своего лица – синяки и швы пугали меня, на нём к тому же крепились всякие трубочки. Просто какой-то кусок мяса под повреждённой кожей, а не молодая девушка пребывала в коме.
- Кошмар! – всё, что сказала я, отшатнувшись и испытывая долю отвращения к своему беспомощному телу.
- Так каков твой выбор?
Вадим вздёрнул уголок брови, дожидаясь моего решения.
- Я иду с тобой, я не смогу жить так!
Я скривила рот от неприятных ощущений после встречи со своим, так сказать, вместилищем духа.
- Я излечу тебя, если ты опасаешься инвалидности или внешних уродств, - оставаясь в полном спокойствии, предложил он, притворяясь, что не находит никакой привязанности к себе с моей стороны.
- От любви нет лекарства!
Вдруг разрыдалась я, упав на колени, прикрывая лицо ладонями.
- Вставай! Не истери!
Он подхватил меня под локоть, поднимая с пола.
- Вадим, забери меня!
Я вглядывалась ему в глаза, пытаясь в них прочесть ответ. Вадим смотрел спокойно, но видно было, что мои чувства трогают его.
- Не смотри так на меня!
Он резко оттолкнул меня к стене.
- Вадим… – дрожа и испытывая некий испуг, прошептала я, опуская вниз глаза, словно у меня перед ним была вина и приходится молить его о прощении.
- Ты точно решила? Молчишь… Хорошо, я выключу аппаратуру, спасающую тебя… – едким бирюзовым цветом пронзил меня его дьявольский взгляд.
- Выключай же! Измучил ты меня!
Держать себя в руках не было сил, и поэтому слова мои произнеслись с дикими всхлипами.
Вадим двинулся к моему телу, взглянул на него, приподняв левую бровь, будто что-то заинтересовало его. Один миг – и всё отключилось, но я ничего нового не ощутила.
- Ты довольна?!
Вадим окинул меня сверкающим взглядом. Не похоже было, что он рад моему решению.
- Я счастлива!
Я прижалась к нему, начиная ощущать его иначе, по-новому. Наше уединение нарушила сонная медсестра, спешащая мне на помощь, в которой я не нуждалась. Она включила всё по-новому, тело, как назло, продолжало дышать.
- Вадим, напугай её! Задуши это тело, оно не нужно мне!!!!
Я набросилась на него, колотя слабыми кулачками в его грудь. Он крепко ухватил меня за локти и поцеловал в щёку.
- Тише, это твой шанс!
Его взгляд был каким-то пустым, как у бездушного манекена.
- Быть несчастной!!!! – не утихала я.
- Почему? Станешь жить, выйдешь замуж…
- Ты идиот или придуриваешься?! – не сдержалась я, видя, что этими словами он нам обоим доставляет сильную боль.
- Всё не будем.
Вадим впервые занервничал и заходил из стороны в сторону.
- Вадим…
- Прекрати! Я ненавижу тебя за твою ответную любовь!!!!!
После его слов внутри меня всё всколыхнулось. Он повернулся ко мне. Его лицо выражало невиданную до этого момента боль, а под левым глазом чернел блестящий ручеёк. Я поняла - это его слёзы. Но почему?! Я прикоснулась к его щеке, и меня обожгло. Он готов был испепелить меня взглядом. Чужим теперь взглядом.
- Я хочу быть с тобой! – нерешительно проговорила я.
- Песня такая есть! Ты её прекрасно знаешь!
- Причём здесь это?!
Тьма ударила по глазам, и я куда-то провалилась.
