Здравствуй!
Он сидит за столом, голова его опущена, руки сцепились в замок. Он молча глядит на стол перед собой, и не видит, не слышит, не знает, что я здесь. Одинокая свеча перед ним медленно догорает, пламя слабо трепыхается от его дыхания, покрывает стены тенями, страшными, бесформенными… Он погружён в свои мысли, глубоко, глубже, чем я в своём сне. Он тоскует.
Он зовёт меня.
Я осторожно стучу в окно. Тихо-тихо, чтобы не потревожить собак во дворе. Он не слышит, он слишком далеко. Я стучу снова, уже громче. Он должен меня увидеть! Свет луны освещает мутное стекло, в глубоких тенях я вижу своё лицо… слишком бледное для живого существа, слишком прекрасное для человека.
Это уже не я.
Он поднимает голову. Всматривается в стекло, но не может разглядеть меня. Трясёт головой, будто отгоняя наваждение, протирает покрасневшие от бессонницы глаза. Я настойчиво начинаю скрести по стеклу.
Впусти меня!
Он поднимает свечу и подходит к окну. Проходит долгое мучительное мгновение. Он видит меня. Его глаза расширяются, свеча падает на пол, освобождённое пламя вгрызается в деревянный пол. Он не глядит на него. Прильнув к стеклу, он в следующее мгновение бросается прочь, и бежит к двери…
Иди ко мне!
Он всё так же прекрасен. Годы почти не изменили его: тот же стройный стан, широкие плечи, буйные кудри… Тот же взгляд, ласкающий и молящий о прощении, он пронизывает меня с ног до головы. Как хорошо, что я не чувствую боли! Я протягиваю к нему руки, шепчу его имя. Он смотрит на меня и не может оторваться. Прильнуть к нему, увлечь за собой… Как же я скучала все эти долгие-долгие годы! Я обвиваю его за шею руками, глажу лицо, ласкаю кудри, прижимаюсь губами к его губам…
Любимый!
Он сперва стоит, не смея поверить, сомневаясь, страшась… Но вот его сильные руки обхватывают меня, я чувствую тяжесть, словно опять оказалась на дне морском. Он в беспамятстве шепчет моё имя, зарывается носом в мои волосы, обжигает меня своими поцелуями. Милый, любимый мой! Как же я по тебе скучала!
Идём со мной.
Ветер снова зовёт меня к воде, я слышу его настойчивый шёпот. Луна тускнеет, грустно кивает мне со своего пьедестала. «Пора!» Я выскальзываю из его объятий. Он не понимает, хватает меня за руки, шепчет мое имя… Я ласково прижимаю палец к его губам. Тише, тише, милый! Я не хочу его отпускать. Ветер поёт всё настойчивее, я поворачиваюсь в сторону леса и делаю шаг назад. Его рука всё ещё в моей, я тяну его за собой. Он поддаётся: ему теперь всё равно. Он готов остаться со мной…
Навсегда.
Вдруг страшный грохот прорывает тишину. Во двор выскакивают люди. В их руках факелы, вилы, чьи-то сильные руки стремительно оттаскивают его от меня. Где-то протяжно завывают бабы, из толпы выплывает священник, он размахивает кадилом и голосит какие-то молитвы. Толпа окружает меня. Мой любимый рвётся ко мне, кричит, его с силой уводят всё дальше и дальше. На мгновение передо мной возникает женское лицо…
Разлучница!
Я бросаюсь к ней, обнажив свои белые зубы. Толпа заходится в едином крике, лицо исчезает… Я в бешенстве вращаюсь среди окружившей меня толпы. На мгновение она вновь появляется передо мною. Я бросаюсь вперёд, вскинув руки…
Огонь!
Пламя оглушает меня. Невыносимая боль! Какой-то мужчина выставил вперёд факел, защищая разлучницу от моих рук. Боль накрывает меня сразу, со всех сторон, я начинаю крутиться на месте волчком, вцепившись в волосы. Со всех сторон слышится людской смех. Второй мужчина бросает в меня факел, за ним – третий. Пламя обволакивает меня полностью, со всех сторон, я понимаю, что мне уже не вырваться из этого плена. Голос священника становится всё громче, смех, плач, крики – всё сливается в один единый, кошмарный звук. Боль разрывает меня на куски, я начинаю кричать. Толпа расступается. Скорей, скорей обратно, добежать до воды – и снова провалиться в сон! Я бросаюсь прочь, но чьи-то вилы протыкают меня сзади…
За что?
Люди снова окружают меня, они не дают мне убежать. Словно бешеная, я мечусь посреди замкнутого круга, а со всех сторон сыплются новые удары. Люди, остановитесь!
Во имя Бога…
Вот уже и луна исчезает с неба. Ветер уносится прочь, не дождавшись меня. Я одна… Помощи ждать не откуда. Я чувствую, как меня покидают силы. Сердце, моё милое сердце, которое снова только-только начало биться, теперь звучит всё тише. Я прижимаю белые руки к груди, умоляя его: «Ещё чуть-чуть! Ещё хоть немножко пожить на этом свете!». По толпе проносится единый вздох: русалка плачет!
Конец волшебству.
Последняя вспышка. Мне уже не больно. Закрыв глаза, я вижу небо, оно зовёт меня. Вскинув руки, я вдруг отрываюсь от земли. Люди в изумлении замолкают. Они не видят свет, который вижу я. Откуда-то доносится музыка. Что это? Снова колдовство или долгожданное спасение? Я уже высоко, им меня не достать. Я гляжу вниз, на землю, на которой провела столько чудесных минут. Я вижу его. По его лицу текут слёзы, он всё шепчет моё имя. Он по-прежнему любит меня! Я улыбаюсь. Мне вдруг становится легко и весело. Я уже вижу цветущие сады, белые берёзы ласково склоняют свои ветви к прозрачной воде, птицы поют свои песни…
Теперь я дома!
