«Когда человек эмоционально подавлен или испытывает боль, а лечение не приносит ему физического облегчения, в конце концов, он откроет для себя, что риталин устраняет имеющиеся у него симптомы » - эти фразы заурядного псевдо гуманиста Рона Хаббарда всплыли у меня в голове, как только в моих дрожащих ладонях появилась маленькая белая таблеточка весом в 20 мг с выдавленными на ней латинскими буквами надписью «Ciba». Еще с детства я прекрасно знала, что означают эти мелкие буковки. С тех самых пор, как психологом был объявлен диагноз «дефицит внимания», я познакомилась со своей страстью-американскими «пилюлями для бодрости».
На полу лежит коробка от препарата, внутри которой указания к применению: «Механизм действия на человека полностью не изучен...» Но мне на это наплевать, я с жадностью глотаю таблетку, обильно запивая водой для лучшего всасывания в организме, тем самым вызывая более скоротечное попадание препарата, в кровь, провоцируя «встряску».
Что ты чувствуешь, когда этот яд идет по твоим венам? Что ты чувствуешь, когда твои зрачки расширяются, когда в фокусе уставших глаз наблюдается помутнение? Ты чувствуешь ощущение предельной ясности, полной абстракции от окружающей действительности, вещи кажутся такими простыми, что это даже вызывает смех.
Ты лежишь на кровати, в своей маленькой квартирке, но, тем не менее, ощущаешь, как твои ноги ласкает морская вода, как твои волосы развиваются на игривом ветру, отбившемся от серых туч. Как твои глаза слепит солнце, хотя, на самом деле, это просто точка на потолке. Но ты не в состоянии это понять.
На следующий день ты раздавлен и выжат, ты чувствуешь жалось к самому себе. Ты перестаешь ощущать в себе человечность. А через 24 часа ты снова захочешь ласок теплого моря и шалостей игривого ветра.
И так повторяется снова и снова. День за днем. Пока ощущение времени не притупляется напрочь.
***
Голова становится тяжелее. Пустой взгляд отражает люстра, висящая над моим хрупким телом. Точка на потолке, что раньше была солнцем, слепящим глаза, стала огромной черной дырой, из которой вылезали бледные, изуродованные многочисленными ссадинами и глубокими кровоточащими ранами тонкие руки, царапающие потолок моей квартиры.
Я хотела закричать, но у меня пропал голос. Я хотела встать, но мой разум давным-давно забыл, что такое контроль над телом. Внезапно, с кухни я услышала шипение радиопомех, засоривших черную тишину моего сознания. Минуту спустя помехи сменились на едва различимые слова, которые в свою очередь, постепенно становились все отчетливее.
Одна из многочисленных рук, которые царапали мой потолок, неожиданно стала тянуться ко мне, растопырив пальцы. На ее ладони, я сумела разглядеть небольшой рот с ссохшимися и почерневшими губами, закрывающими отвратительные зубы. Разинув пасть, рука приближалась ко мне все ближе и ближе.
Шипение возобновилось. И тут рука хриплым голосом, широко раскрывая свой ужасный рот, произнесла: «Вчерашний день скуп на улыбки, и одиноких душ сиянье, не затмит боль расставанья, припомнив все давнейшие ошибки. Наступит ночь… Исчезнет боль и холод, и вновь опять любовный голод, не в силах будешь превозмочь».
Вдруг в моих глазах потемнело, но это продлилось не долго, буквально через пару секунд я снова находилась в своей комнате: передо мной стоял Герберт в военной форме. Милый, улыбчивый, сбросив с плеча винтовку, он изобразил пальцами рук сердце и послал в мой адрес воздушный поцелуй. Любимый Герберт. По щекам текут слезы, снова шум радиопомех, сияющий Герберт растворился в воздухе, на его месте пришел другой Герберт: с оторванной левой рукой по локоть, измученным, усталым взглядом, обгоревшей кожей и окровавленными ногами.
- Что с тобой!? – голос вернулся ко мне.
Я снова ощутила свою всласть над телом, и, превозмогая сильнейшую боль в суставах, попыталась встать, но мне это не удалось. В попытке подняться я схватила руку, что недавно обращалась ко мне. Наши ладони соприкоснулись, и я почувствовала холод зубной эмали у себя на руке. Внезапно, зубы вцепились мне в кожу, оставив след от укуса черного цвета. Я тот час же отпустила руку.
- Метка. – прохрипел изувеченный Герберт
А на месте укуса появился рот. Такой же отвратительный, с почерневшими губами. Рот долго плевался и бормотал что-то невнятное, но два слова я смогла разобрать: "ВСКРОЙ ВЕНЫ!"
***
Утро. На город спустился туман. Толпы горожан постепенно заполоняли улицы. Апрельское солнце скрылось за грудой облаков. Видимо, весеннее тепло еще не скоро доберется до Эдинбурга.
На улицах очень сыро, еще не оттаявший снег доставлял многим большие неудобства в перемещении по улицам и дворам города. Богатство архитектурных и исторических памятников из-за тумана и чрезмерной сырости сошло на нет. Человеку, которому довелось быть пассажиром поезда «Эдинбург-Глазго», так и не удалось во всей красе насладится тем великолепием, что дарит шотландская столица тем, кому повезло наблюдать за ее архитектурными изысками из окна местного поезда в летнее время. Таким пассажиром был детектив Скотланд-Ярда Дезмонд Фарелл. Он словно ребенок, увлеченный какой-то игрой, вел расследование зверского убийства 27 летней девушки Виолетты Эмерсон. И на этот раз, в поисках разгадки он направился в Глазго, намереваясь встретиться с еще одним представителем особой группы людей, называемых по меньшей мере одаренными. Это должна была стать Севилла фон Кемерих – художница, чья выставка на днях пройдет в городе Глазго под названием «Поэзия трещин».
Дезмонд окончательно покинул шотландскую столицу около восьми утра. К этому времени поезд миновал предместья Эдинбурга и стал пересекать реку Клайд, на которой, на 72 километра севернее, располагался третий по численности город в Великобритании - Глазго.
А пока, Дезмонд уставился в окно и смотрел на английскую природу, не раз воспетую в произведениях Вальтера Скота. «А время летит, причем безумно быстро, хотя порой взглянешь на момент – и он покажется длинною в вечность. Это сравнимо с поездкой на поезде. Сидишь, смотришь в окно на проносящиеся мимо пейзажи. Вроде бы они так близко – там за стеклом! Но не успел ты остановить свой взгляд на одном из них, как уже проносятся другие» - подумал про себя Дезмонд, однако его мысли были прерваны телефонным звонком, доносящемся из правого кармана его брюк. Фарелл быстро вытащил телефон и принял звонок.
- Да я вас слушаю. – слегка сонным голос ответил он.
- Мистер Фарелл, это лейтенант Форман.
- Я слушаю вас Форман. Есть какие-нибудь результаты?
- Как вам сказать….
- Ну говорите как есть!
- И да и нет.
- А по точнее?
- Я нашел Абигайль Ченфилд, детектив.
- Хорошо, и?
- Она мертва, вскрыла себе вены, в ее квартире было обнаружено столько наркотиков: начиная от риталина и метамфитамина, заканчивая героином с ЛСД, что ее самоубийство ничуть не удивляет. Я поговорил с медэкспертом, и он мне сообщил, что в полнее возможно этот суицид результат какой-либо сильной галлюцинации.
- Плохо, а ты нашел там что-нибудь, касаемо Виолетты?
- В квартире Абигайль есть несколько фотографий с Виолеттой, не более… Я думаю, с ней и заморачиваться не стоит. Сами знаете наркоман-он и есть наркоман.
- А что с коллегами Виолетты? Ты разговаривал с ними, а с матерью?
- Да, здесь кое-что интересное я нашел. Во-первых: в день своей смерти Виолетта хоронила свою мать на Ист-Сайдском кладбище, что находится буквально за Ньюкасл-Хаус, перед которым, как известно, и находится парк Линкольн-Инн-Филдс.
- Подожди, если Ева Эмерсон мертва, то зачем тогда Виолетта звонила ей в день своей смерти? Зачем звонить мертвой матери?
- Не знаю, детектив. Вполне возможно, что в сумке телефон чем-то придавило, вот звонок таким образом и осуществился не запланировано.
- А что коллеги?
- Джон Гастингс, Фред Сайлор и Моника Винчес являлись преподавателями кафедры бионеорганической химии, сама Виолетта так же была в их числе и занималась преподаванием учения о радиоактивности. Экзамены она не у кого не принимала, ровно как и зачеты, так что вариант про убийцу – обиженного студента, на котором зациклился я – отпал сразу.
- А Роберт Адамс? Возлюбленный Виолетты?
- С ним лично не общался, но как сообщают коллеги по работе, он был ее женихом, и в июне они собирались пожениться. Завтра он прибудет на похороны Виолетты, там то я с ним и переговорю.
- Хорошо, молодец, только не дави на него, если его чувства были искренны, то вполне вероятно, что у него может наблюдаться депрессия или легкий шок.
- Я учту это детектив Фарелл, а как у вас дела?
- Я направляюсь в Глазго, поговорить с одноклассницей Виолетты-Севиллой, по словам Брайана Салливана, эта особа знает очень многое о Виолетте, да и вообще о людях, учащихся вместе с ней. Ладно, давай, до связи. Сообщай мне обо всем, что сможешь узнать.
- Конечно, детектив, конечно.
***
[ЕЖЕДНЕВНАЯ БРИТАНСКАЯ ГАЗЕТА DAILY MAIL С УДОВОЛЬСТВИЕМ СООБЩАЕТ, ЧТО ЗНАМЕНИТАЯ ШОТЛАНДСКАЯ ХУДОЖНИЦА СЕВИЛЛА ФОН КЕМЕРИХ ОТКРЫВАЕТ СВОЮ АВТОРСКУЮ ВЫСТАВКУ В ГЛАЗГО! ОНА ПРОЙДЕТ В ГАЛЕРЕЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА СЕГОДНЯ 12 АПРЕЛЯ И БУДЕТ ПОСВЯЩЕНА ПОСТИМПРЕССИОНИЗМУ 21 ВЕКА. НАИМЕНОВАНИЕ ВЫСТАВКИ «ПОЭЗИЯ ТРЕЩИН». ГЕНИАЛЬНАЯ ХУДОЖНИЦА ОБЕЩАЕТ ПРЕДСТАВИТЬ АБСЛОЮТНО ПРОВОКАЦИОННЫЕ И БЕЗКОМПРОМИССНЫЕ РАБОТЫ НА СТЫКЕ ТРАДИЦИЙ КЛАССИЧЕСКИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ШКОЛ И СОВРЕМЕННОГО АНДЕГРАУНДА.
АДРЕС: ГЛАЗГО. МЕРЧАНТ СИТИ. ГАРДЕН-РОУД 74. ГАЛЕРЕЯ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА] - эту цветастую брошюру Дезмонд не выпускал из рук вплоть до прибытия в пункт назначения.
Галерея, о которой шла речь в брошюре, была действительно знаменитейшим во всем Соединенном Королевстве местом. За время своего существования она принимала многих талантов. Наиболее значительно на респектабельность и известность галереи повлияло творчество знаменитого рекламщика Энди Уорхолла, чьи работы до сих пор занимают отдельный ее зал.
Поднявшись по широкой каменной лестнице, заставляющей вспомнить красоту и строгость римских форумов, Дезмонд купил билет на выставку в главном холле галереи, в центре которого располагался роскошный мраморный фонтан. Посреди фонтана, изящно расположившись на маленькой колонне, находилась статуя полуобнаженной хрупкой девушки, выполненной по законам классического жанра древнегреческой скульптуры. Дева буквально застыла в танце, слегка наклонив свою тело вперед. В одной руке у нее была флейта, приставленная к губам, в другой-арфа. Эта девушка стала для многих отличным компаньоном для семейных фото. У фонтана то и дело толпились люди, желая сфотографироваться около этого маленького чуда. Но, к сожалению, а может и к счастью, Дезмонд был не из последних, в данный момент, его интересовали куда более важные вещи, чем эстетика.
Пройдя через турникет, детектив Фарелл очутился в просторной зале, вымощенном мраморным полом. Это помещение украшали изящные скульптуры знаменитых рок исполнителей Великобритании: Сида Вишеса, Джона Леннона, Криса Ри и других не менее культовых персонажей.
Кучки людей, словно муравьи, с места на место, от экспоната до экспоната медленно перемещались по галерее, попутно с этим что-то бурно обсуждая. В этих кратких и длительных возгласах, словесных конструкциях и устных размышлениях можно было услышать речь на абсолютно разных языках. В какой-то части зала Дезмонд умудрился услышать французский и испанский, в другой немецкий и польский, кое-где были слышны беседы русских туристов, ну и конечно разномастных азиатов было в достатке. Пройдя несколько переполненных гостями художественных залов, посвященных совершенно разным темам: от войны во Вьетнаме, заканчивая наводнением в Индонезии; Дезмонд попал в Атриум, где как раз и проходила выставка творчества Севиллы фон Кемерих.
Детектив Фарелл не стал демонстрировать из себя полицейского, а решил сыграть роль простого любителя современного искусства, и, прежде чем побеседовать с мисс Кемерих, которая в свою очередь давала автографы неподалеку главной картины выставки, чье название и послужило наименованием самого культурного события; Дезмонд решил поразглядывать несколько ее картин, чтоб на основе такого краткого ознакомления с ее творчеством уже сложить некоторое представление о ней.
Он подошел к одному из самых больших полотен и стал критично всматриваться в него.
На нем была изображена девушка, сидящая на красном стуле у окна. Волосы были у нее огненно рыжие, ее наряд напоминал смесь между роскошными платьями позднего ренессанса с некоей простотой и элегантностью 60 годов двадцатого века. Это было обусловлено расписанным до мелочей корсетом, подчеркивающим красивый бюст девушки, короткой, псевдо американской юбкой, что позволяла вспомнить зачатки эпохи рок-н-ролла, время стиляг и прочее.
Взгляд девушки был направлен на светящееся из окна солнце, однако улыбки на лице не наблюдалось, ибо ее взгляд был потерянным и наивным. Но изюминка картины заключалась не в этом. Комната главной героини полотна была абсолютно пустой, но на это зритель обращал внимание в последнюю очередь, так как всех без исключения, поражало совершенно другое.
Из спины девушки, словно из разошедшегося шва вылезало существо напоминающее демона, и пока солнце освещало пустой взгляд девушки, то это в тени это существо вылезало из ее спины.
- Впечатляет, не правда ли? – не успел Дезмонд остаться наедине со своими мыслями, как его внутренний монолог прервали.
- Любопытно….- не растерялся детектив Фарелл и понял, что его спросил сам автор данного произведения. И это не могло не радовать, ведь именно ради встречи с Севиллой Дезмонд сюда и приехал.
– Вы Севилла фон Кемерих?
- Да. – гордо заявила она.
- Для меня большая честь общаться с вами, у вас настоящий талант.
- Благодарю, а вас как зовут, я могу поинтересоваться?!
- Я Дезмонд Фарелл.
- И как вам моя картина «Бесы»?
- Впечатляет, а что вы хотели изобразить вот этим вылезающим бесом из спины рыжей девушки?
- Это демоны нашего прошлого, мистер Фарелл. Мы радуемся каждому новому дню, однако опыт дней уже прожитых накладывает отпечаток на наше будущее, и сквозь фальшивую радость мы все так же боимся совершить те ошибки, которые совершали когда-то.
- Мисс Кемерих, я к сожалению пришел сюда не только для того, чтобы побеседовать о вашем творчестве, я вообще детектив Скотланд-Ярда и расследую дело об убийстве вашей бывшей одноклассницы Виолетты Эмерсон.
- Ее что, убили?!
- Это действительно трагедия, ей вспороли живот и соответственно от этого она и скончалась. Убили ее грязно, закололи прямо в лондонском парке.
- Ну а чем я могу помочь?
- Расскажите о ней. Все что знаете. Были ли у нее враги, подруги и прочее.
- Ну... – Севилла несколько растерялась. – Виолетта была моей соседкой по комнате в спецшколе Эдинбурга, особо мы с ней не общались, но девушка она была весьма неплохая, тщательно следила за своей внешностью, была аккуратной.
- А можно поинтересоваться, если Виолетта была уроженкой Эдинбурга, то почему жила в школе?
- Это было такое правило, мы все жили в школе, в Холлирудском аббатстве, точнее в западной ее части, так как восточная в то время реставрировалась.
- Все понятно, дальше?
- Она была любимицей нашего куратора Теодора Хопкинса, он не раз разговаривал с ней наедине, после чего запрещал почему то Виолетте рассказывать о том, что он ей говорит всем остальным. Подруг у нее таких особо заметных не было, она, понимаете, была такой девчонкой общительной, но в тесные контакты не лезла, держалась так сказать, на расстоянии.
- Как не было подруг!? А Абигайль Ченфилд?
- Абигайль? Она вообще то не была нашей одноклассницей, она появилась гораздо позже. Это была сокурсница Виолетты, когда та по окончании школы получила приглашение в Кембриджский университет.
- Подождите, Теодор Хопкинс мне сам сказал, что она была с вами в школе.
- Не было ее, детектив.
- Мне Теодор дал ваши списки и коллективную фотографию, а так же таланты, которыми вы обладали.
- И каким же талантом по-вашему обладает Абигайль?
Тут в голове Дезмонда всплыли фразы из разговора с директором Хопкинсом: «10 – Абигайль Ченфилд – Лондон; 7 - Виолетта Эмерсон – химия, 8 - Хоффман Зиверс – блестящая, не имеющая аналогов по объему и скорости запоминания память, 9 - Брайан Салливан - музыка, в совершенстве владел всеми музыкальными инструментами, находящимися в нашей школе. И наконец 11-Слевин Галанте – поэт, человек, в столь юном возрасте писавший на столько сильные стихи, что потряс своим творчеством даже Королеву – точно 10 номер отсутствует!!!
- Но на фотографии…
- Нас было 3 девочки, я Виолетта и Лилиан
- Посмотри на фото! - вытащил детектив из кармана своей куртки черно-белый снимок и протянул его Севилле
Она в свою очередь его внимательно посмотрела.
- Ну да, тут так оно и есть смотрите – она подозвала Дезмонда поближе – идем слева на право верхний ряд: Герберт Андерсон, Шон Донован, Гордон Майерс, Виолетта Эмерсон, Прескот Грей, Брайан Салливан, Слевин Галанте, Лилиан Гаан и Я.
- Как я раньше этого не заметил?!
- Абигайль была сокурсницей Виолетты, они вместе с отличием закончили университет и в последствии стали работать там же, вскоре их пути пересеклись с Гербертом на то время военным инженером, у Абигайль с ним получился роман, но вскоре, после поездки добровольцем в Ирак, Андерсен погибает и Абигайль в отчаянии пристрастилась к наркотикам и ушла с работы.
-И сегодня перерезала свои вены.
- О Боже!
- Однако почему же в записной книжке Виолетты Абигайль отмечена как одноклассница?
- Ну, этого я не знаю, но могу вас уверить, что говорю правду.
- Так вас получается 10 было а не 11 в классе?
- Нет 11, одного на фотографии нет.
- Да? И кого же?
- Кейна Мэдсона, у него в то время была ветрянка, вот он и не сфоткался, у него после нее еще рубец небольшой под глазом остался, я это запомнила потому, что он как-то раз просил у меня косметику, чтобы его замазать.
- Так, и что этот Кейн из себя представлял?
- Он был лучшим другом Шона Донована, и обладал ровно теми же способностями что и он, по совету Кейна, Шон на последнем году учебы бросил Виолетту.
- А вы не знаете где сейчас Кейн?
- Он умер от СПИДА.
- А Шон не бросил Виолетту ради вас?
- Не…вы видимо с кем-то уже говорили до меня из одноклассников.
- Да, с Брайаном.
- Ну, это и видно, в школе был слух, что якобы я отбила Шона у Виолетты, хотя это не правда, я на то время была увлечена Слевином.
- А что можете рассказать о Слевине?
- О….это весьма интересная персона:
«Сумрачный лик моей сонной души,
Окутал просторы квартиры,
Лунный свет в мое тело вонзает ножи,
Отравляя вечерним эфиром.
Спектакль теней раскрывает печаль,
Что терзает меня много дней,
В ночной пустоте сверкает хрусталь,
Тысячи звездных огней.
Пространство заполнено мудростью слов,
Утихла навек рок волна,
К такой тишине я был не готов,
Выходит, что спать мне пора.
Но, то, что творится в моей голове,
Не подарит мне повод заснуть,
Сиянье свечей шепчет спящей вдове,
В сводах ночи скромно теплится суть,
Я проложу к ней дорогу из звезд,
Через бездну космических врат,
Собственноручно построю свой мост,
Отказавшись вернуться назад.» - у него прекрасные стихи, он вообще итальянец по происхождению, он с Сицилии. Всю его семью убила одна италийская мафиозная семья за долги, но подруга его матери сумела по связям пристроить мальчика в детский дом в Портсмуте, там его усыновила племянница Теодора Хопкинса, так он и попал к нам.
- Ясно, а вы знаете, где живут и чем занимаются некоторые из бывших одноклассников? К примеру Хоффман Зиверс и Лилиан Гаан?
- Так….Лилиан администратор отеля «Монтгомери» в Лондон-Сити, а Хоффман... На счет него ничего не могу сказать.
- Ясно, спасибо за предоставленную информацию, успехов вам в творчестве. – тут Дезмонд задумался – А вы в курсе где сейчас Слевин?
- Не имею ни малейшего представления.
-Это все, что я хотел у вас спросить, мисс Кемерих. Ах, да, вот еще что, вы сейчас поддерживаете контакт с кем-нибудь из своих?
- Ну, только с Лилиан, да с Брайаном, он же у нас теперь звезда, «GRID» -набирает популярность.
- Ладно, я побежал, у вас очень интересная выставка, но мне действительно пора идти, желаю вам всего самого наилучшего, до свидания мисс Кемерих.
- До свидания, детектив.
***
«Неужели директор Хопкинс лжет?» «Если Абигайль не имеет отношения к школе, то почему Брайан мне об этом ничего не сказал?» «Вопросы, опять одни вопросы…..»
