Был в Афинах большой и роскошный дом, но ходила о нем дурная слава, и потому в нем никто не жил. В ночной тиши раздавались там странные звуки, стоны и лязг цепей, а если прислушиваться внимательнее, то звон оков слышался сначала издали, а затем совсем близко; затем появлялся призрак – худой, изможденный старик, с длинной бородой, со взъерошенными волосами; его ноги и руки были закованы в цепи, которыми он потрясал. Из-за этого жильцы проводили в страхе, без сна, мрачные и ужасные ночи: не было им покоя, их здоровье было подорвано и уныние поселилось в их сердцах. Страх рос, и приходила смерть, так как даже днем, хотя призрак и не появлялся, память о нем не покидала воображения, и ужас длился, хотя причина его исчезала. Потому дом был заброшен, обречен на безлюдье и полностью предоставлен этому чудовищу. Впрочем, дом все еще продавался, в надежде на то, что кто-нибудь, не зная о таком бедствии, пожелал бы его купить или нанять. Как-то раз прибыл в Афины философ Афинодор, прочел объявление и, услыхав о цене, подозрительно низкой, начал расспрашивать и обо всем узнал. Тем не менее, он охотно снял этот дом.
Когда начало темнеть, он приказал постелить себе в гостиной, потребовав принести письменные принадлежности и светильник. Всех домочадцев отослал во внутренние покои, сам сел работать, всем существом своим сосредоточившись на писании, чтобы праздный ум не создавал себе призраков и пустых страхов. Сначала, как это всегда бывает ночью, было очень тихо; затем послышалось, как лязгает железо и звенят оковы. Он не поднял глаз, не выпустил стило, но укрепился духом, закрывая свой слух. Шум чаще, ближе, слышен, будто уже на пороге, уже в помещении. Афинодор оглянулся и узнал образ, о котором ему рассказывали. Привидение стояло и жестами показывало, что зовет его. Афинодор махнул ему рукой, чтобы оно немного подождало, и продолжил свою работу. А привидение лязгало цепями над головой пишущего. Афинодор вновь оглянулся на призрака, подающего те же знаки, что и раньше, поднял светильник и проследовал за привидением. Оно шло медленно и тяжело, словно отягченное оковами. Свернув во двор дома, оно внезапно исчезло, оставив своего спутника одного. Оставшись один, он отметил это место сорванными травами и листьями, а на следующий день обратился к должностным лицам и уговорил их раскопать это место. Они нашли кости, крепко обвитые цепями; они одни, голые и изъеденные, остались в оковах после тела, сгнившего от долговременного пребывания в земле: их собрали и публично предали погребению. После этих совершенных, как подобает, похорон дом освободился от призрака.
