Третьи сутки поливал дождь, и из дома нельзя было выйти, не вымокнув до нитки. Я изнывала от безделья, болтаясь по огромной темной избе. На исходе третьего дня все собрались вокруг большого стола. Кто-то попросил:
- Баб, расскажи сказку!
- Какую, детонька? - переспросила бабуля
- Про русалочку….
«Все, приехали, вернее, если отдать дань погоде – приплыли, - подумала я, - сейчас бабуля начнет рассказывать нам «Русалочку» Г.Х. Андерсена». Впрочем, я была согласна и на это, но тогда я совсем упустила из виду, что полуграмотная бабуля, родившаяся в 1905 году, обучившаяся грамоте только после революции 1917 года по программе «Ликвидация безграмотности» всю жизнь прожила и не знала о существовании великого датского сказочника. Я немало удивилась, когда бабуля авторитетно заявила:
- Какая ж это сказка? Это правда! Слухайте.
Бабуля стала перечислять всех, от кого и кому была передана история, так что у меня сложилось впечатление, что герой был родом чуть ли ни из средневековья, в лучшем случае – века из XVII, не меньше!
«В стародавние времена в селе Р*** жил парень с матушкой своей. Пошел он как-то в лес, то ли по грибы, то ли по ягоды, то ли капканы на зверя проверять. Вышел по утру, полдня проходил, да лесной дух решил ему голову заморочить. Он и в наши времена над людьми глумится, а тогда – и подавно потешался! Заплутал парень, кругами ходит, да не выйдет никак. К вечеру солнце клонится, а лес все незнакомый. Вышел бедняга к озеру лесному, водички испил, да и подумал: «Раз придется заночевать в лесу, так здесь и останусь до рассвета». Отошел подальше от бережку, чтоб не отсыреть от тумана озерного, забрался на пригорок, повыше, лег на мох, прикрылся душегрейкой своей и заснул; умаялся за день.
Тучки разбежались на небе, луна взошла полная. Проснулся паренек: зябко стало. Слышит, колокольчики звенят… Это в лесу-то! Откуда? Приподнял голову. Глядит со своего пригорка (озерко блестит при луне, как на ладони видно), а по бережку девки гуляют, смеются. Их смех разносится вокруг, будто колькольцы звенят. Пригляделся он, а девки непростые! Голые совсем, бесстыдницы, а волосы – до пят. Перекрестился бедолага, а любопытство свое берет. Дополз он на брюхе до куста, что рядом с водой совсем, выглядывает. Сидит одна на камушке, волосы у нее, будто серебро чистое. Сидит, в небо смотрит и вздыхает. Красоты необыкновенной, только белая уж больно. Защемило сердечко у паренька. Никогда такой девицы не видывал. Влюбился с первого взгляда. «Мне б жену такую», - подумал.
Сообразил он, что это за озеро такое и что не девки это, а русалки. Много о них он еще от дедов слыхал. Шутки с ними плохи. Увидят смертного, защекочут, в омут утащат. Пропала тогда душенька! Вот молодец задом, задом… пропятился так до лежанки своей и затих, благо, что до утра уже немного.
Перед первой полоской зари русалочки в озеро ушли. Только та, что с серебряными волосами была, обернулась назад, в лес посмотрела грустно, прежде чем под водой схорониться. У парнишки душа в пятки ушла, а вдруг увидела его?
Только зоренька занялась, хлопец вскочил и помчался прочь от озера. Понял, в какой стороне дом. Путь от него к озеру не близкий, несколько часов и несколько верст.
С тех пор у молодца все русалка из головы не выходила. Каждый день о ней думает, аж сердце болит. Совсем спать и есть перестал. Решился тогда парень на отчаянный шаг: сходить к ведьме лесной. Отношение к ней разное было в деревне: кто боялся и ненавидел, а кто говорил, что не ведьма она, а бабка-отшельница.
Нашел бабкину избушку не с первого раза. Постучал.
- Входи, - голос старушечий проскрипел, - входи, молодой. Знаю, зачем пришел.
- Откуда, бабушка?
- Хм, тут слепой увидит! Сердце у тебя в груди любовью переполнено.
- Да откуда ж, бабка, тебе про любовь ведомо? Сидишь тут в своей землянке два века небось, людей – никого, разве леший тебя сватал?
- Остер ты на язык, я смотрю! Ладно, не обижусь. Раз пришел, значит, и вправду любишь.
Я весь не родилась бабкой старой. Молода была, тоже по молодости любила, но суженый мой, Федосей, погиб за три дня до свадьбы. Дала я обет, что больше замуж не пойду. Да разве гоже девке одной жить? Отец так и сказал: или замуж отдам за того, кто посватает, или в монастырь ступай! Я с горя топиться пошла на озеро лесное. Да-да, на то самое, где русалки живут. Уже в воду зашла, да видно, не судьба. Старая ведьма лесная подскочила сзади и давай на берег тащить. «Грех, - говорит, - на душу берешь! Не жила еще, а все туда же – топиться!». Так спасла меня ведьма, а оказалась не ведьмой вовсе, а старушкой одинокой, которую люди не любили за ее отшельничество. Научила она меня всяким премудростям: как травы собирать, как от хвори людей лечить, как сглазы снимать. На том и померла с миром.
Навалилась однажды на меня тоска. Нежданно-негадано сердце заболело, будто беду почуяло. Подумала тогда: "Я ж человек, а не зверь какой, чтоб в лесу хорониться", - и решила в деревню вернуться. А к тому времени уже пять лет прошло, как один день. Иду по деревне, а встречный народ шарахается, как от прокаженной: крестится и убегает сразу. Потом узнала, что мать моя давно померла, уж года четыре как, а отец только представился неделю назад. Зашла в дом пустой. Братьев-сестер у меня не было: трое в младенчестве померли, а единственный брат – отцов наследник – в четырнадцать лет с лошади убился. Так что одна я осталась на белом свете.
Народ деревенский меня не любил, ведьмой за глаза называл. Оказывается, когда я пропала, говорили: «Сгинула в лесу!». А когда вернулась невредима, решили, что дружбу с нечистым вожу.
Жила себе, никого не трогала, наоборот, кто изредка помощи просил, всегда помогала: бабка-то моя - наставница - травницей хорошей была, вот и я решила добро людям нести, ее дар применяла. Да народ у нас жестокий сердцем. Ополчились на меня несколько людей из деревни: бабы от зависти, а мужики от того, что их приставания не одобряла. Собрались однажды ночью и самосуд устроили. Ворвались в дом. Пока бабы по ребрам коромыслами охаживали, мужики разбили все горшки, лавки да столы, а потом и вовсе дом подожгли.
Как я выползла и не угорела в дыму – не знаю. Бог силы придал. Видно, мое дело на земле не доделано, не срок умирать. Приползла я опять в лесную избушку. Здесь теперь и живу почитай восемьдесят годков уже.
- Сколько ж тебе лет, бабонька?
- А сегодня аккурат сто два годочка, внучек. И не помру, пока дело свое не доделаю.
Думаешь, почему лесная ведьма, наставница моя, тут одна жила? Мать ее была одной из русалок озерных. Замуж за человека вышла, детей родила. Про то, что она – русалка, никто знать не знал, но у младшенькой дар открылся, стала она голоса зверей и птиц понимать, травы определять, какие лечат, какие губят. Люди злые видели в ней девочку странную, от других детей отличную. Однажды ребятня ее камнями закидала, чуть не убили до смерти. В молодости парни чуть не надругалися, поймали вечером и хотели ведьмин хвост у нее найти. Поняла тогда несчастная девушка, что не жить ей спокойно, и сказала отцу-матери: «Построй ты мне отец, дом в лесу, недалеко у озера. Знаю я, что мама наша - русалка, голоса мне ночью говорят, манят к себе. Зовут меня мамины сестры и мои сестры. Я - человек, с ними жить не смогу, а рядом с озером можно. Ушла молодая девушка, дочь русалки. Прожила в лесу сто двадцать лет, пока меня не встретила не обучила ремеслу своему и не сказала кое-что на прощанье. Ждала она всю жизнь парня, который бы влюбился однажды в одну из ее сестер-русалок, чтобы помочь ему. Когда поняла, что на ее веку такого смелого не родилось, решила найти преемницу, дар свой передать и знания. Виденье у меня было: родился такой малец. Сама я дряхлая уже, а любовь девичью в сердце до сих пор берегу, авось, с моим миленьким встретимся на том свете. Вот сердце мне и подсказало, что хлопец родился тот самый, что любить умеет беззаветно и на все пойдет ради любви. Я всю жизнь за тобой наблюдала. Заждалась уже! Думала, никогда ты уже к озеру не придешь и красавиц моих не увидишь, ведь невесту тебе собирается сватать мать. Так что времени мало осталось, давай действовать.
- Бабонька, да неужто можно на русалке жениться. Я от стариков слышал, думал – сказки это. А сердце подсказывало: иди к бабке лесной…
- Да, внучек, можно. Поди сперва в деревню, скажи матери, что на заработки едешь, если там встретишь жену будущую, то приведешь, пусть жалует ее, а сватать тебе рано пока! Потом ко мне приходи. Целый месяц мы будем пояс плести из трав. Не столько он душист должен быть, сколь крепок. Должен ты подойти к русалке в лунную ночь и, не глядя ей в глаза, пояс на талию через голову накинуть. Только гляди, поясок не отпускай: силы у русалки – что у молодой кобылицы! Отпустишь – вмиг ее сестры утащат тебя в омут!
… Сделал парень все, что бабка лесная велела. Матери поклонился и ушел, только не на заработки, а в лес. Целый месяц заговоренные травы собирал собственноручно, плел пояс под наставлением старушки.
Спустя месяц в полнолуние пришел он к озеру лесному. Затаился в кустах ивовых, ждет, когда русалочки выйдут. Стали они одна за другой на бережку появляться. Хороводы водят, смеются, перешептываются, в игры играют. Всё, как девушки настоящие делают.
Вот одна из них, сереброволосая, отошла от подружек и села на камушек, рядом с камышами. Сидит печальная, на звезды смотрит. Бабка предупредила: русалочка с серебряными волосами – та самая! Обычные русалки не имеют такой цвет волос, а самое главное – никогда на звезды не смотрят. Они по земле ходят и в воде живут, небо им ни к чему! А мечтательница – та русалочка, которая раз в двести-триста лет может за сына человека замуж пойти, вот и вздыхает так тяжко, ждет.
Изловчился парень, выпрыгнул из засады, размахнулся и набросил пояс на талию русалки. Зашипела она, стала извиваться, в стороны бросаться. «Истинная жеребица» - подумал парень. Сам в глаза не глядит, только концы пояса на кулак намотал и держит ее, вырваться не дает. Минуту билась русалочка, потом затихла и молвила: «Все, Алешенька, теперь я – жена твоя!». Молодец глаза на нее поднял, а на щеках у нее румянец играет. Бледность исчезла, значит, как бабка говорила, сердце ее стало по-человечьи биться. Взял он суженую за руку и повел в лес. «Погоди, - говорит девушка, - дай с сестрами проститься». Обернулись назад, а сестры стоят в кучке, словно стайка птичек перепуганных, смотрят им вслед. Слезы по щекам текут у них, словно алмазы при свете луны блестят. Махнула рукой им девушка, но туман налетел на лесное озерко и скрыл с глаз все, что только что виделось.
Дошла парочка до дома бабки. Старушка в дом позвала. Подала молодой платье, вышивкой украшенное и мешочек:
- Вот, - говорит, - детонька, оденься в человеческую одежду. Теперь тебе ее всю жизнь короткую человеческую носить. Не жалеешь, детка, что жить будешь не тысячу лет, а всего-ничего?
- Нет, бабушка Пелагея, не жалею нисколько. Меня дома все странной считали. Смеялись даже: «Что сереброволосая, ждешь дитя человеческого?». Все знали, что я с рождения от них отличалась. Знали, что таким, как я не место рядом с ними. А у людей мне место будет?
- Да, девочка, будет. Муж твой любить тебя станет, и будешь ты этой любовью самая счастливая женщина на земле! А это (бабка на мешочек указала) – тебе приданное от бабушки твоей, что тоже стала человеком. Каменья там самоцветные, дорогие. На всю жизнь и детям и внукам вашим хватит. Не бойтесь, никто их не возьмет и не украдет: в чужих руках, забранные без вашей воли, камни не будут держаться, к хозяевам воротятся.
Окрестила бабка русалку по утру и имя ей дала: Пелагея. Ушли Алеша и Пелагея, чтобы жить вместе долго и счастливо.
… Поздним вечером стала бабка лесная на крыльце землянки своей, подняла глаза в небо, увидела звезду раннюю и молвила ей: «Ну, что, Федосей, свет мой суженный, зовешь меня, ждешь, чую! Скоро, скоро к тебе приду. Вот молодые поженятся через месяц, знать, дела мои земные закончились. Долю свою я прожила, все, что надо было – сделала. Жди меня. Аккурат в это время через месяцок, к тебе приду, звездочкой на небе сиять. Там встретимся и обвенчаемся, на небушке чистом!».
*******************
- Тут и сказке конец, - сказала моя бабуля.
