Жил на окраине посада Фома гончар. Не богатый, не бедный, работник усердный. Горя не знал, с солнцем утром вставал, до ночи поздней трудился честно. Горшки лепил, да прочую посуду мастерил. Сам же всем этим на базаре и торговал. Только дело его было хлопотное, некому помочь: сын мал еще, а работника брать дорого. Обозлился Фома. И дернул его нечистый в сердцах Богу попинять на такое бедствие свое. Мол, и черта возьму в услуги, коли Царь Небесный молчит. Только молвил слова эти, слышит с улицы его кличут. Глядь за порог, а там парень стоит. Красивый, брови черные, плечи крепкие - добрый из такого работник вышел бы.
- Молва в городе, что батрака ищешь. Так возьми меня. Буду ночь работать, день спать, а ты корми меня сколько съем, и прибыли все твои, денег не надобно мне.
Обрадовался Фома. Ишь как свезло такого силача на гончарню заполучить. А что чудной такой, не страшно. Так и зажили. Работник по ночам закроется в мастерской, горшки лепит и обжигает. А на утро Фома их на торг свозит. Ох, работа какая, никто таких узоров не повторит и форма любая и размер. Нет отбоя от купцов и посадских баб. Всем фомичевых горшков надобно. Считает мужик барыши и диву дается. В жизни такой удачи не было. Однако, работник ненасытный попался, хоть и работает за троих, жрет то за десятерых. И все доходы на прокорм ему идут. Думал Фома-мужик думал. И решился подсмотреть в щелку за ночной работой. Стемнело. Он татью на двор вышел и к окну в гончарне прильнул. Смотрит и диву дается. Сидит его батрак на углях в печи, кашу из горшка рукой таскает, а горшки сами лепятся, но не из глины, а из го*на коровьего. И все то летает по мастерской. Охнул мужик в голос. Тут его и заметил бес-работник, да как рявкнет: "Ходи кривой, Фома, вдругорядь наука тебе!" И исчез как не было его. На другой день народ обступил Фому на базаре и давай его бить и ругать люто. Ведь горшки на поверку худые оказались. От побоев тех на всю жизнь окривел гончар. Так-то.
