За артефактом Мемнона на питерском листе
Аменхотеп Иванович загадочно блестел.
Молчанием взбешённого, но мудрого леща
Он расползался буквами, по клеточкам треща.
Он волновался волнами наждачными Невы,
Сопел, жестикулировал и разве что не выл.
И грудью синь взрезая - как сердцем на ухаб,
Багровыми подтёками рассвета набухал.
А в это время в сладости омытых кровью фикс
Всё клянчил взгляды каверзно озябший утром сфинкс.
