Вадим проснулся среди ночи и тихонько выполз из палатки. Завтра, нет, уже сегодня заканчивается отпуск, проведённый на славу в кампании таких же, как и он искателей приключений, молодых, весёлых, смелых. Справив малую нужду, он направился было досыпать, но тут внимание его привлекло нечто весьма необычное. Костёр! Но откуда? Ведь группа молодых ребят из Ленинграда, ехавшая вместе с ними в вагоне и застолбившая свои палатки неподалёку от их пристанища вчера днём ещё снялась с места и укатила на грузовике геологов в поисках новых интересных мест. Нехорошее предчувствие только подхлестнуло желание жадного до адреналиновых ощущений человека пойти, проведать, разузнать, удовлетворить любопытство и восстановить нарушенную логичность бытия. Спустившись в низинку и подойдя поближе, Вадим разглядел сидящих у костра людей. Сколько их было он уже не вспомнит никогда, но в начале ему увиделось трое, четверо, пятеро? Люди сидели, опустив головы, сидели на корточках и, судя по всему, являлись мужчинами. Поздоровавшись, но не получив ответа Вадим достал пэлмэлину и разминая её повторил приветствие. Люди сидели на корточках, слегка покачиваясь в такт неведомому ритму и не поднимали голов. Вадим подошёл к одному из них и легонько коснулся рукой его плеча. Человек медленно поднял голову, но Вадим почему-то не увидел лица. Он хорошо разглядел лоб человека, слегка выдающиеся скулы и тяжёлый массивный подбородок. Но ни глаз, ни бровей, ни носа на этом лице не было. Не было и рта. Вместо этих необходимых для человеческого лица атрибутов Вадиму предстала красноватая кожа, слегка влажная, гладкая, но не лишённая папиллярных линий, таких как на руках. Таких как на ногах. Пятка, подумал Вадим и засмеялся. Тут с корточек поднялись ещё люди и, встав во весь рост, повернули свои головы к Вадиму, а взявшийся вдруг ветер развеял их тёмные немного кудрявые волосы. Вадим продолжал смеяться, смех его перерастал в хохот захлёбывающийся, нехороший. Он хохотал всё громче, всё чаще хватая воздух, размахивая руками и приседая, скакал на месте высоко, сложив руки по швам, иногда он подпрыгивал, как бы широко шагая на месте, ножницами, а людей становилось больше, они подходили, окружая костёр, с холмов спускались новые и новые. Но вот он на мгновение застыл, тяжело дыша, обвёл окрест себя безумными глазами, улыбка же потихоньку сходила с его лица и, высосав из бездонного алтайского неба весь воздух, закричал от страха всем ужасом вселенной и звёзды, оглохнув, потухли, и погребли его под собой.
Прошло много лет. Вадим постепенно креп умом и настал день, когда было решено дать ему возможность вернуться в мир. Мир принял его тепло и ласково, наградил любящей женой, очаровательными детишками и завидным положением в обществе. Но каждый год с приближением 19 июля Вадим уходил в себя, поручал все дела доверенным людям и уединялся на даче, а двадцатого числа возвращался в город уже без и тени расстройства. Жена, человек добрый, но доверчивый и несколько приземлённый не лезла к нему с расспросами, хотя и выказывала некую озабоченность, а сегодня Вадим решил ей всё рассказать. Всё как есть, всё как было. Он решил так – это облегчит ему душу.
Когда он закончил свою историю, грустную и страшную жена отошла к окну, постояла там немного и, не поворачиваясь, спросила:
- А что и глаз у них не было?
- Не было у них глаз, - вздохнув, отвечал Вадим
- И бровей и ресниц?
- И бровей и ресниц
- И носа не было?
- И носа…
- Ну, а может рот был?
- Не было рта. – Вадиму это начинало надоедать, он подошёл к супруге и, встав рядом, положил ей руку на плечо.
- Вадик, а как же они ели? - словно нараспев спросила Ирина
Вадим ничего не ответил, а просто поцеловал жену в губы. Он не нашёл губ. Он ничего не нашёл на её лице, он отпрянул, а Ирина, жена его, повернулась к нему во всей своей красе. На Вадима смотрела пятка, красноватая, влажная, с некоторым количеством папиллярных линий и смеялась. Из коридора, взявшись за руки, вбежали и встали пред ней их прекрасные дети - сынишка Славик и дочурка Илзе. На их маленьких пяточках блестели нежные капельки росы. Они тоже смеялись. Смеялись дико и долго, а под конец закричали жутким диссонирующим с разумом аккордом, вскоре рассыпавшимся на миллиарды атональных арпеджио, обертоны коих, пронзив космос, ворвались в ад через самую дальнюю его комнату и, намотав на свои шершавые грани все его жилы, вернулись назад, приоткрыли глаза уходящему совсем человеку. Но он успел увидеть и понять последнее дивное своё зрелище: на него падали мириады космических звёзд Алтая.
