Забавно! Раньше я думал, что все, что со мной происходило тогда в стенах той больницы было просто кошмаром, самым страшным и жутким кошмаром, что может создать человеческий разум. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что все это было лишь началом моей боли и страданий, что все это было предысторией к моей истории. Хотя, если посмотреть с точки зрения нормальных людей, все происходящее не так уж и забавно выглядит! Но, если говорить честно, то я уже сомневаюсь, что на Земле есть нормальные люди.
В то утро, когда я в первый раз проснулся, проспав больше трех часов, без головной боли, когда решил, что я наконец-то смогу спокойно закрывать глаза, не боясь вызвать этим припадок, я научился одному из главных правил в жизни: «За чем-то хорошим обычно следует что-то плохое!»
Самое первое, что я обычно замечал, открывая глаза, как ни странно, был потолок, а если быть точным, небольшая впадина от отвалившегося когда-то куска штукатурки. Затем я видел все те же стены и всю остальную скудную обстановку моей «комнаты». Это чувство, которое наплывает на тебя легкой меланхолией, когда ты вспоминаешь, где ты и как сюда попал, не сравнимо ни с чем. Не одно уныние или грусть не может превзойти его до сих пор. Бывало: открываешь свои уставшие болезненные глаза, смотришь на все те же знакомые тебе стены и потолок и понимаешь, что начался новый день. Переступая через себя, ты пытаешься поднять с подушки голову, которая уже вовсю трещит, как старое изломанное радио, а на попытки пошевелить трясущимися руками и ногами уходит так много сил, что ты только спустя какое-то время понимаешь, что пристегнут к кровати.
Спустя еще несколько минут ты вспоминаешь, что ночью у тебя был припадок, вспоминаешь, как, скрутившись от боли, ты старался не закричать, как, стиснув зубы до боли в челюсти, ты стараешься не откусить свой собственный язык. В такие минуты, когда тебе кажется, что твоя кровь будто сгорает внутри тебя, а дышать становится все труднее и труднее, адский холод сковывает твои кости и внутренности так, что тебя трясет. Ты пытаешься не закричать, потому что знаешь, что на крик прибегут санитары и прикуют тебя ремнями к кровати, вколов снотворного, успокоительного и прочей дряни для того, чтобы ты заснул. А сон – это плохо! И если утром ты просыпаешься и находишь себя пристегнутым к кровати, ты понимаешь, что прошлой ночью, ты проиграл. Опять проиграл.
Самое первое, что я заметил в «то» утро, было ощущение пустоты. Это чувство, когда нет звуков, запахов и каких-либо ощущений, когда кажется, что нет ничего вокруг тебя, что мир будто не существует, накрыло меня с головой. Но это продлилось недолго. Постепенно я начал «возвращаться на Землю». Под своими пальцами я ощутил жесткость простыни на моем матрасе, а комната наполнилась запахом хлорки и пота, к которым я почти уже привык за столько времени, проведенного здесь. Но самым странным, на что я сразу обратил внимание, было отсутствие головной боли, и вообще я чувствовал себя хорошо. Появилась какая-то легкость, будто до этого утра я все это время нес на себе что-то очень большое и тяжелое.
Впервые за долгое время я чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся. Но затем я допустил очень большую ошибку: я открыл глаза. Знаете, это чувство, когда, открывая утром глаза, вы видите знакомые вам стены, потолок и вещи? Чувство повседневности?! Чувство стабильности?! Даже у меня оно было все это время. Каждый день я просыпался и знал, где я нахожусь. Но только не в этот раз! Быстро пришедшее осознание, что я не был в своей палате, надежно засело в моей голове. Более того, я уже не был уверен, нахожусь ли я все еще в клинике. Как я не пытался найти знакомый мне потолок, его нигде не было, лишь тьма.
Я поспешно сел и осмотрелся. Я сидел на большом темном полу в большой темной комнате. Комната была настолько большой, что я не видел ни стен, ни потолка, лишь непроглядная тьма, но я почему-то был уверен, что они были. Я не слышал ни звука в этой мгле. Казалось, что тьма будто поглощает любой звук в этой комнате. Быстро поднявшись на ноги, я понял, что чувствую себя на удивление хорошо. Не было ни боли, ни страха, ни дрожи - не было ничего. Я чувствовал, как силы наполняют меня. Чувствовал, как я первый раз за долгое время стою уверенно на своих "двоих". Я до сих пор помню то ощущение, которое было тогда у меня в этой комнате: чувство покоя, наверное. Черт! Я не знаю, как это объяснить! Ощущение, что все так и должно быть, что я иду по верному пути. Это чувство безопасности! Покрутившись несколько раз на месте, пытаясь понять, куда мне идти и что делать дальше, я понял, что в комнате нет никаких ориентиров. И сколько бы я не бродил по ней, я все равно никуда бы не пришел. Но внезапно мое внимание привлекла большая ступенчатая лестница. Освещаемая большой, могу даже сказать гигантской, хрустальной люстрой, она вела наверх. Куда именно, я не мог рассмотреть, так как мне казалось, будто она была бесконечной, но в тоже время казалась такой обычной и нетрудной для преодоления.
Ловя себя на мысли, что еще несколько секунд назад никакой лестницы здесь не было, я с осторожностью направился в ее сторону. Но вновь это «чувство безопасности» сыграло свою роль, и вот уже спустя несколько метров вместо прерывистых неуверенных шагов я шел уверенной торопливой походкой к первой ступени. Но как только я подошел к ней, я увидел женщину, стоящую наверху. Она стояла там и молча смотрела на меня. Она была одета в красивое черное платье, а ее длинные и густые волосы украшала большая красная роза. Высокая брюнетка с красивыми глазами, которые, казалось, смотрели прямо в твою душу. На вид ей было около сорока, но в тоже время она казалась намного старше. Ее взгляд говорил об этом. Инстинктивно, где-то внутри, я уже знал, что я должен подняться наверх, подняться к ней. Но как только я ступил на первую ступень, я почуял, как все мои внутренности будто съежились под давлением, ребра будто сковало цепями и стало трудно дышать. Сразу же захотелось остановиться и повернуть назад, но что-то внутри меня говорило мне не сдаваться и идти вперед. Переступая через себя, я собрался с силами и сделал шаг вперед, ступая на вторую ступень. Боль лишь усилилась. Появились голоса, а голова начала сильно болеть, но что-то заставило меня идти вперед.
С новым шагом боль усилилась настолько, что из носа потекла кровь. Комнату наполнили ор и крики, грозясь разорвать мою голову изнутри. Мои боль и кошмары вернулись! Схватившись за голову, пытаясь не развалиться на части, я, бросив вопросительный взгляд в сторону незнакомки, в ту же секунду чувствую, как подкосились мои ноги. Она молча стояла. Даже не шелохнувшись, она наблюдала за моими страданиями. Лишь уголок ее рта немного сменил свое положение, украшая ее лицо милой улыбкой. Не желая отступать, я делаю шаг, и сразу же начинаю выхаркивать изо рта сгустки моей крови. Боль сковала меня полностью. Нахлынуло отчаяние и целая куча эмоций и чувств. Страх, боль, отчаяние, одиночество, безысходность – все и сразу. Я корчился от боли, все больше и больше опускаясь к земле, а она молча стояла и мило улыбалась, наблюдая за всем этим.
В этот момент вся моя жизнь пролетела перед моими глазами, а точнее, ее отсутствие. Я увидел все годы душевных метаний и презрения со стороны окружающих и родных, потерю своего нормального будущего, годы бесполезного лечения и агонии каждую ночь и каждый день, и тогда я разозлился. Скрепя зубами и сжимая кулаки, я ступил на следующую ступень, ожидая хода в ответ. Ответ не заставил себя долго ждать. Незнакомка неторопливо сняла с ног ярко красные, как ее губы, туфли и, все так же улыбаясь, встала босыми ногами на пол. Как только она сделала шаг вперед, навстречу мне, к самому краю лестницы, я почувствовал, как мои ноги пронзила жгучая боль. Опустив взгляд, я увидел жуткую картину: все ступени были усеяны острыми спицами. Словно ржавые кривые гвозди, они торчали из гладкой поверхности лестницы, проткнув мои ноги почти насквозь. Взвыв от боли, я с яростью бросился вперед, но, прошагав пару ступенек, не удержав равновесия на окровавленных и дырявых, как дуршлаг, ногах, повалился вперед, схватившись рукой за широкие перила из большого массивного дерева. В голову хлынул прилив боли и злобы, настолько сильный, что где-то внутри я уже точно знал, что поднимусь сегодня на эту лестницу. «Даже если придётся ползти, я поднимусь на эту лестницу!» – говорил я себе, повторяя вновь и вновь. – «Я уже иду!» Не знаю как, но я точно знал, что она слышала меня. Слышала мои мысли. Но самым обидным и раздражающим было то, что она не произнесла ни звука. Как бы сильно я не пытался ее задеть и разозлить, это лишь вызывало у нее улыбку.
В тот момент я уже ненавидел ее и еще больше ненавидел ее улыбку. Я был готов на все, лишь бы стереть эту улыбку с ее лица. Но чем больше я хотел ей навредить, тем быстрее силы покидали меня. Обессиленный и истекающий кровью, которая теперь вытекала из меня ручьями, заливая почти всю лестницу, я, поваленный на перила, попытался сделать еще один шаг, но она опередила меня. Скрепя челюстью от злобы, я смотрел, как она спокойно, почти грациозно, положила руку на перила. В ту же секунду мои руки и частично плечо, которыми я повис, чтобы не свалиться пронзила ужасная боль. Причиной тому было множество спиц разной длины и толщины, теперь торчащих из перил и прокалывающих меня насквозь. Взвыв от боли, как раненное животное, я с силой оторвал себя от перил. Внезапно я почуял, как внутри меня будто забилось что-то. Такое теплое, но в тоже время холодное. Словно второе сердце, оно бешено забилось, давя все больше на уши и глаза. Навалилось такое тяжелое давление, что ноги невольно согнулись, и я начал падать на ступени, усыпанные этими иглами. Остановив себя от полного падения рукой, я почуял еще одну волну боли. Тяжесть навалилась так сильно, что я склонил голову, пытаясь облегчить ношу. Я почувствовал себя большим раненым зверем, запертым где-то в клетке уже много лет. Появилось чувство, что я очень долго томился в темноте, и вот, наконец, я могу выйти, могу убежать. Мой зверь, мои демоны рвались наружу! И я выпустил их...
«Я знаю твое имя!» – как гром среди ясного неба, прозвучал мой голос. Голос был мой, но в тоже время и нет. Но он показался мне таким родным, таким «моим»! Разум будто накрыло чем-то. Весь мир затрясся, словно кто-то тряс всю картинку, не переставая. Воздух наполнил резкий и протяжный звон, и я почувствовал, что «я поднимусь на эту лестницу и снесу ей ее мерзкую башку»! Теперь я знал, что надо делать. Я знал ее имя! Подняв голову, я видел, как улыбка сошла с ее лица. Собрав остатки сил, я бросился наверх. Подгоняемый «вторым сердцем», я поднимаюсь и делаю еще шаг. Словно механизм, бешено стучащий внутри меня, оно придавало мне сил. Незнакомка больше не улыбалась, теперь она смотрела на меня другим взглядом, который я не смог тогда понять. Только спустя некоторое время я понял, что это было не удивление – это был интерес. Знания хлынули на меня безумной волной. В первый раз за долгое время я знал, что делаю.
Но вот она – последняя ступень. Множество игл, вырастающих на моих глазах прямо из пола, протыкают меня насквозь. Полностью обездвиженный и обессиленный, я пытаюсь освободить руку и схватить ее. До нее осталось всего несколько десятков сантиметров, и я пытаюсь вырваться, что есть силы, но новые спицы протыкают мое тело вновь и вновь, вновь и вновь, вновь и вновь...до тех пор, пока я не становлюсь полностью замурован в этой тюрьме из гигантских булавок. Улыбка. Я вновь вижу ее улыбку. Вижу, как она улыбается. Улыбается всего в нескольких сантиметрах от меня. Вижу ее глаза. Это последнее, что я вижу. Мои глаза пронизывает острая боль. Настолько сильную агонию я не испытывал ни в одну ночь в больнице. Глаза. Она выколола мне глаза. Сердце. Мое сердце. По всему телу бежит адская боль, настолько сильная и жесткая, что мой крик, полный ярости и боли заставляет весь мир вздрогнуть. Внезапно я чувствую, как моя преграда рушится и я приземляюсь на холодный пол. Один, ослепший, в темноте. Но я был там не один. Я слышал ее смех. Такой красивый и чистый, он звучал совсем рядом. Но во мне будто что-то умерло в тот момент, когда мое еле живое тело коснулось пола. Пропала вся злоба, боль ушла, все ушло. Я чувствовал, как меня трясет от полученных ран, и как жизнь утекает из меня через каждое новое отверстие в моем теле. Она неторопливо садится возле меня и помогает мне присесть. Я слышу, как бешено бьется мое сердце, оба сердца! Она ничего не говорит. Просто смеется. Сказать, что в тот момент я был полностью растерян и не понимал, что вообще происходит, значит, ничего не сказать! Я был полностью потерян, но в то же время я понимал, что приобрёл нечто новое. Нечто, что теперь изменит мою жизнь навсегда. Нечто, что я когда-то потерял, а теперь, спустя много лет, нашел. Она смеется. Смеется, будто все происходящее ей кажется таким забавным и веселым. И это не злорадный смех, это действительно настоящий радостный смех, настолько чистый, что я не сдерживаюсь и начинаю тоже смеяться. Мне больно. Мне очень больно. Внутренности все сдавлены, а ребра кажутся сломанными до последней косточки. В горле ощущение, будто я только что стекла наелся, а изо рта постоянно выплёвывается что-то. Я думаю, что это остатки той крови, что во мне еще осталась.
Смех… Она наклоняется ко мне. Так близко, что я могу почуять запах ее духов. Немного едкий и сладковатый аромат, как от какого-то фрукта, но почему-то все фрукты сейчас вылетели из головы. Она нежно целует меня в щеку, и я просыпаюсь.
Очнувшись в своей палате, я нахожу себя в крови. Но странность была в том, что и палата была вся в крови. Кровь была повсюду: на полу, на стенах, на потолке, на кровати. Теперь все было красным. Казалось, что в комнате не осталось ни одного светлого пятнышка. Но я был в порядке. У меня не было ни порезов, ни шрамов, лишь странное ощущение по всему телу. В следующую секунду в комнату вломились санитары и врачи и уволокли меня на «лечение». Не найдя на мне ни одного пореза, врачи непонимающе разводили руками. За все оставшееся время моего пребывания там, я ни разу не рассказал никому, что произошло со мной той ночью. Как я и говорил: это только начало моей истории…
