Я — сантехник. Ну вообще-то, после очередной реформы ЖКХ сантехников в РЭПах не стало, и официально я — сотрудник ООО «Чтототамшарашмонтаж» по ремонту и обслуживанию, только какая разница? Сантехник — он и есть сантехник, и пишется «сантехник». Аминь. Аварийная служба в нашей конторе организована просто и со вкусом — в нерабочее время слесаря по очереди дежурят дома на телефоне. Вызвали — оплатят, не вызвали — пропал вечер. Не нравится — незаменимых у нас нет. Вот и в тот вечер старенькая «Nokia» заверещала голосом Масяни: «Алё! Кто это? Директор?» — и я с сожалением оторвался от монитора, где мои бравые гидралиски весело доедали последних протоссов. Идти куда-то по такой погоде мне не хотелось, но смена, увы, была моя… Жалобно вздохнув, я взял трубу. Ага… Понятно. Две недели бабушка упрашивала соседа починить краник. Сегодня сосед таки снизошел. Подкрепившись после работы парой литров пива, выбрал ключ побольше и пошел творить добро. Сейчас они вдвоем с хозяйкой радостно мечутся в ванной, ловя ведрами тугую струю кипятка, и очень-очень-очень хотят меня видеть… Минут через тридцать, перекрыв в колодце воду, я сидел на ступеньках, ведущих в подвал, и задумчиво чесал затылок. Тремя этажами выше спасенная бабушка собирала тряпкой последние лужи, узнавший о себе много нового сосед обиженно курил в коридоре, а я пытался сообразить, что делать дальше. За предложение оставить дом без воды до конца праздников начальник пообещал мне извращенный секс в особо циничной форме. Секса не хотелось, лезть в подвал — тоже. Этот подвал я давно не любил… Дом был построен еще при царе Иосифе с присущим эпохе размахом, и подвал был дому под стать — глубокий, основательный, метров шесть в глубину. И при этом совершенно неосвоенный, даже местная шпана не пыталась устроить там лежбище. Во-первых, там постоянно была вода. То ли грунтовые воды, то ли протечки из неведомых трасс, но сухим этот подвал не бывал никогда. Во-вторых, там было нехорошо. Нет, никаких легенд: никто там не самоубивался, энкэвэдэшники не пытали там невинных врагов народа, маньяки и сатанисты обходили его стороной, даже завалящего индейского кладбища поблизости не попадалось — а вот нехороший был подвал, и все тут. Неуютный. Даже мне, здоровому дядьке под сорок, всегда было в этом подвале сильно не по себе. Однако ж деваться было некуда. Еще через пятнадцать минут и два телефонных звонка я выторговал разрешение отключить только аварийный стояк, если смогу починить вентиль. Вход в подвал был с подъезда. Железная дверь, установленная на сваренной из уголка раме, между рамой и проемом — щель в три-четыре сантиметра. Сразу за дверью — ступеньки вниз, в темноту. Из темноты дуло и воняло. Предусмотрительно прибрав в карман тяжелый замок (а то еще закроют меня там, декаденты, был как-то случай), я грустно взглянул на такой светлый уютный подъезд и обреченно шагнул вниз. Подвал встретил меня, как обычно. Чавкающая слизь под ногами, блики на стенах от фонаря, звуки падающих капель, спертый сырой воздух… И то самое ощущение. Здесь кто-то есть. Или что-то. Оно не злое. И не доброе. Пока. Оно еще не решило. Оно смотрит. Обернись. Обернись. ОБЕРНИСЬ! Я попытался успокоиться. Совсем сдурел старик. Это просто подвал. Просто дом, а в нем просто подвал. Яма в земле. Стены. Трубы. Кабеля. И ОНО… Ч-чёрт… По закону Мерфи, нужный мне стояк располагался в самой дальней стороне. Вентиля на нем не было. Был комок ржавчины в форме вентиля. Отлично. Губки ключа скользили по ржавчине. Еще раз. Что там хлюпает сзади? Все-таки без напарника иногда сложно. Или хотя бы без третьей руки. Поэтому фонарик я зажал в зубах. Букса поддалась таки (повезло!) и вроде даже была рабочая. Сейчас мы на нее прокладочку обрежем в размер, поставим, перекроем и уйдём отсюда… Ах, чтоб её! Нож сорвался с резины и врезался в мякоть большого пальца. Хороший нож. Острый. Теперь у меня осталась одна рука. Левую держал на отлете — не хватало еще какую заразу подцепить, в таком месте это запросто. Густые капли, почти черные в свете фонаря, часто капали в воду под ногами. Кап. Кап. Кап. Хлюп. Хлюп. Хлюп… Что за чёрт?! Кое-как одной рукой поставил все на место и закрыл. Вроде все. Быстро на выход — надоело мне тут. Ключи в правой руке, фонарь в зубах, левая уже вся в крови… Придется разорить бабушку на бинт и зеленку, вроде как за неё невинно страдаю. Черпаю воду сапогом. Дурак — ломанулся на выход, как бизон в прерию, поднял волну… Или не я? Хлюп. Хлюп. Хлюп. ОНО почуяло кровь? Волосы опять зашевелились. Где этот выход? А, вот лестница… Одним прыжком вылетел чуть ли не на середину. Внизу разочарованно чавкнуло. А вот тебе, я в домике! Я уже увидел дверь в подьезд. И тут мой фонарик, подарок братского китайского народа, погас. Так. Спокойно. Я на лестнице, я вижу выход. А там внизу пусть себе хлюпает, оно лет семьдесят хлюпает, если посчитать… Но поднялся я все-таки очень быстро. Толкнул дверь. Не открывается. Не понял… Толкнул сильнее. Ага, вон оно что! Пока я внизу развлекался, кто-то хозяйственно прикрыл дверь и закрутил проволокой… сволочь. Вот я вижу проволоку в щель, сейчас достану рукой — плевать, что левой, постараюсь порез не зацепить. Ага, пошла… И тут я услышал ЭТО… ... Вика мышкой проскользнула в подъезд и быстро захлопнула за собой тяжелую стальную дверь. Дома, наконец-то, дома! Долбаный Димка с его долбаным домашним кинотеатром и долбаными ужастиками! От остановки до дома она почти бежала — разыгравшееся воображение услужливо рисовало за каждым вторым кустом голодных зомби и прочих вурдалаков. Только в подъезде Вика с облегчением перевела дух и, открыв сумочку, стала копаться в поисках ключей от почтового ящика. Внезапно ее внимание привлек странный звук. Вика подняла взгляд. Глаза ее округлились от ужаса. Завязанная на проволоку дверь подвала вздрогнула от толчка изнутри. Вика побледнела и сползла по стенке на пол. За дверью в первобытном мраке тяжело ворочался древний невообразимый ужас, глухо бормоча обрывки фраз на неизвестном языке. Дверь сотрясалась от напора потусторонних сил. Вдруг толчки прекратились, и в щели показались грязные окровавленные пальцы с черными когтями. Оставляя на двери кровавые следы, пальцы подбирались к проволоке — последней преграде, удерживающей эту жуть по ту сторону двери… Вика набрала воздуха и пронзительно завизжала.
