Расположенные на погостах храмы и часовни издавна, и отнюдь не случайно, являются источником вдохновения для писателей-мистиков. Их произведения, нередко причисляемые к образцам лучшей классики, возникли, что называется, не на пустом месте, не плоды чистой фантазии. Как правило, прозаическим либо поэтическим шедеврам предшествовали события, имевшие место в действительности, лишь слегка облагороженные изысками высокого «штиля».
«Гравюра города» .
Дабы не впасть в пустословие, обратимся к подборке фактов редчайших, не поддающихся рациональному анализу и толкованию, видимо, потому привлекательных для натур пылких, неравнодушных к таинственному. Происшествия имели место в разных странах в XIX - начале XX века.
Россия, город Череповец, 1886 год. Рассказывает иерей, отец Николай Мацоев:
- Увиденное мною после других в кладбищенской часовенке на земле Воскресенского монастыря - редкость великая, потому что иконы там свежеписанные, на досках новых и в красках новых. Еще их как следует не почитали, как следует к ним молитвенно не обращались. Утром 16 мая, помню, было, бегут ко мне: «Пройди, батюшка, посмотри, лики на образах плачут и смотрят!» Я в часовню вошел. Там народу, стать негде. Ладана накурено больше изрядного. Увидев меня, расступились. Указали, куда смотреть. Смотреть было трудно. Слезы потекли. Текут и текут себе, без причин, не останавливаются. Я на углы помолился. Слезы ушли. Зрение острым стало. Гляжу. Господи! А образа-то, все до единого, мироточат. Это не в диковину. А, вот, то, что глаза ликов на иконах явно живые, открываются, закрываются, щурятся, за всеми, двигаясь, следят, это за долгую жизнь мою неведомо и невиданно. Миро стали собирать, стирая ватками. Два месяца достало флаконы наполнить. Глядение образами продолжалось до первого рождественского дня. Кого надоумило, не знаю. Но если кто приносил в часовню литографии либо карточки какие с изображением святых угодников, то и на бумаге отдельная жизнь глаз зачиналась. Молебны, конечно, мы служили. Старались понять, что за знаками пречистыми кроется, предназначенное к открытию. Не до чего не догадались. Разве в вере укрепились.
«Любек. Гравюра.».
Германия. Город Любек. Готический собор Мариенкирхе. 1900 год. Рассказывает регент хора Ханс Прей:
- Мальчик у нас поет, Герман, из семьи богобоязненной, уважаемой. Талантливый, музыкальный мальчик. Весьма, даже через край эмоциональный. Ему на мессах ангелы видятся и слышатся. Вот эти-то издержки отроческой неустойчивости закончились тем, что мальчика пришлось защищать и укрывать. Иначе как, коли прознали все о том, что слезы его не высыхают, только затвердевают, превращаясь в разноцветные, по преимуществу розовые кристаллы поваренной соли? Или не соли? Кристаллы не растворяются в воде, только в концентрированной уксусной кислоте, окрашивая ее в свои цвета. Огранке кристаллы не поддаются. При касании острым инструментом становятся серой пылью. Пыль при соприкосновении с водой снова затвердевает, кристаллизуются. Эти кристаллы снова набирают цвет, но только на ярком солнце. В темноте цвет пропадает. Кристаллы с трудом видимы, настолько они прозрачны. Родители Германа нашли применение твердым слезам сына. Зашитые в мешочек разноцветные кристаллы вешаются на шеи тяжело, иногда неизлечимо больных детей. Они исцеляются. Так что же, наш певец святой? Во всяком случае, он без грехов взрослых. Вне стен собора невероятное свойство его физиологии не действует. В миру он отрывается от Бога, предпочитая занятия математикой, плаванием и гимнастикой.
Польша. Гданьск. Костел Девы Марии. 1926 год. Рассказывает католический писатель Ежи Чарнышеский:
- Вокруг костела множество захоронений, которые производились начиная с XIV века, теперь за давностью лет безымянных, сравнявшихся с землей. С обыденной точки зрения плохо, что не потрудились уберечь хотя бы надгробия. С клерикальной точки зрения это еще хуже, особенно когда останки тревожат. Получилось, укрепляя фундамент, выбросили на поверхность кости. Чьи-неведомо. Перезахоронили аккуратно, да без гробов. Тут и началось. Во время проповеди разгулялся ливень, сопровождаемый сильнейшей грозой. Воздух, задуваемый ветром, пошел в костел свежайший. Прихожан было мало. Все дышали, не могли надышаться, покамест не заприметили странность - из-под сводов нефа что-то сыплется, что-то напоминающее мелкие камушки. Камушков много было. Тонкий, но однородный слой. Пригляделись и обомлели. Камушки были поровну перемешаны с оловянными, медными, серебряными, золотыми нательными крестиками. Явно могильными, теми, в чем принято провожать в последний путь. Ужас караулил в сторону от предела, там, где в двухстах метрах от тыльной стены прокладывали дорогу. Рабочие, не церемонясь, потревожили, перекопали старинные захоронения. Очевидно, дорога пришлась на кладбище, забытое, давно и непочтительно срытое. Не сомневаюсь, что выпавшие дождем крестики были среди костей. Но как? Каким таким непостижимым образом ветер, собрав их воедино, презрительно бросил, как упрек, укор, к нашим ногам. Воистину, Господь знает, как недвусмысленно наставлять на путь праведный, отводя от греха гордыни.
Англия. Окраина города Факенгем, графство Норфолк. 1841 год. Из письма преподобного Джона Стюарта кузену майору Эдварду Муру:
- Любезнейший брат мой, зная о твоей страсти к собиранию свидетельств звуковых иллюзий, выраженных в перезвонах невидимых колокольчиков, считаю необходимым пополнить личным неприятным опытом твою вещественную коллекцию. Прежде напомню тебе, если не знаешь, что дом мой стоит, равно как временная молельня, ожидающая скорого сноса и возведения основательного храма, на землях былого погоста, весьма обширного и брошенного только потому, что не живы родственники, обязанные присматривать за могилами. Со строительством нового храма кладбище будет возобновлено в цивилизованной форме в том же месте. Пока благодаря соседству старых костей ни в молельне, ни в храме вообще невозможно отдыхать душой и телом. То там, то тут грохочут весьма даже громко колокола. Перезвоны сопровождаются разнообразными стуками, надрывными стонами, тяжелым топотом сапог, зычными криками, царапаньем оконных стекол, гулкими ударами из-под полов. Все означенные безобразия начались примерно год спустя после того, как ты гостил у нас, то есть уже восемь лет. Ужасная, поистине адская возня разрушает нервы моим домочадцам, побуждает к уходу слуг, которые у нас долго не держатся. Я, к несчастью, был излишне откровенен с соседями, рассказывая о тревожном доме своем. В молельне они сами были всему свидетелями. Те из прихожан, кто мыслит здраво, надоумили, что виною всему атмосфера духовной заброшенности старинного погоста, к тому же вдобавок размеченного к реконструкции. Прихожане невежественные ищут, чтобы меня лишили управления приходом, будто я зол и нечестив, сам своим злом все это выделываю. Конца моей истории нет. Чтобы упредить наветы, я составил о происходящем интереснейшие записки, куда включил кроме сути добросовестные разыскания причин звуковых и вещественных волнений. Записки в виде полноценной книги намерен издать известный тебе лондонский печатник и книгопродавец господин Сэмюэл Родд. Теперь он печатает и торгует на Ньюпорт-стрит. Купив книгу, ты, не навещая меня, получишь полную картину. Все же надеюсь на то, что ты, Эдвард, не погнушавшись гостеприимством моей любящей тебя семьи, приедешь, убедишься в том, что не бывает иначе, если это только так, как я донес до тебя.
«Тифлис. Гравюра».
Грузия. Тифлис. 1888 год. Из докладной записки полицейского надзирателя Александра Готлиба:
- Ставлю в известность, с целью указаний о принятии соответствующих мер, о продолжающихся событиях в часовне Западного кладбища. Здесь зарабатывающий подаяниями Ираклий Хунцария проводит фокусы. При появлении означенного нищего в пределе у всех прихожан срываются с пальцев кольца, с одежды и из-под нее кресты и разные украшения, после чего мгновенно прилипающие к обнаженной заведомо груди Ираклия. Кроме означенного, замечалось биение струй воды с сухих деревянных досок пола. Замечалось, что сам Ираклий окружался холодным сиянием, цветом таким же, как лампадное пламя. Происходило также возгорание икон, причинявшее им порчу после тушения. Выставить из часовни Хунчарию никто не решается - боятся напущения им, принимаемым за колдуна, смертельной порчи. Мною был учинен опрос указанного Ираклия, из которого выяснилось, что он сам боится внезапно открывшегося у него после ночлегов в старых склепах нечестивого дара. Так как кормиться ему, кроме подаяний, нечем и негде, а он из солдат-инвалидов, имеющих заслуги, прошу о содействии в определении оного в казенный приют пожизненно.
Приведенные выше достоверные сведения - лишь малая часть подобных, разбросанных в документальных источниках разных стран и континентов. Кроме, как выразился Артур Конан Дойл, «навязчивой чудесности», их роднит навязчивая привязка к культовым сооружениям кладбищ. Случайно ли это? Российский философ Василий Семенович Дергачев еще в 1899 году писал: «Люди откроют такие энергии, о которых мы теперь не имеем представления. Постепенно то, что мы ныне принимаем за чудеса, станет понятным, обыденным, объяснимым. Касательно энергетических демонстраций в церквах и на погостах ученые, конечно, разберутся основательно. Летопись природных явлений бездонна, и познается она крайне медленно, шаг за шагом».
