Рассказ у гениального Владимира Набокова "Памяти Л.И.Шигаева" (тридцатые годы, Париж).
Его описание чертей самое яркое в мировой литературе. С удовольствием приведу отрывок из этого рассказа, речь в котором идет среди прочего и о видениях алкоголика. Сразу, правда, уточню: то, что это видения алкоголика, не делает их лежащими вне рамок паранормальных явлений. Почему-то галлюцинации больных людей никем не считаются аномальным явлением. Берусь доказать обратное.
"Длительным, упорным, одиноким пьянством я довел себя до пошлейших видений, а именно до самых что ни на есть русских галлюцинаций: я начал видеть чертей. Видел я их каждый вечер, как только выходил из дневной дремы, чтобы светом моей бедной лампы разогнать уже заливавшие нас сумерки. Да: отчетливее, чем вижу сейчас свою вечно дрожащую руку, я видел пресловутых пришлецов и под конец даже привык к их присутствию, благо они не очень лезли ко мне. Были они небольшие, но довольно жирные, величиной с раздобревшую жабу, мирные, вялые, чернокожие, в пупырках. Они больше ползали, чем ходили, но при всей своей напускной неуклюжести были неуловимы. Помнится, я купил собачью плетку, и как только их собралось достаточно на моем столе, попытался хорошенько вытянуть их — но они удивительно избежали удара: я опять плеткой... Один из них, ближайший, только замигал, криво зажмурился, как напряженный пес, которого угрозой хотят оторвать от какой-нибудь соблазнительной пакости; другие же, влача задние лапы, расползлись...
Но все они снова потихоньку собрались в кучу, пока я вытирал со стола пролитые чернила и поднимал павший ниц портрет. Вообще говоря, они водились гуще всего в окрестностях моего стола; являлись же откуда-то снизу и, не спеша, липкими животами шурша и чмокая, взбирались — с какими-то карикатурно-матросскими приемами — по ножкам стола, которые я пробовал мазать вазелином, но это ничуть не помогало, и только когда я, случалось, облюбую этакого аппетитного поганчика, сосредоточенно карабкающегося вверх, да хвачу плеткой или сапогом, он шлепался на пол с толстым жабьим звуком, а через минуту, глядь, уже добирался с другого угла, высунув от усердия фиолетовый язык, — и вот, перевалил и присоединился к товарищам. Их было много, и сперва они казались мне все одинаковыми: черные, с одутловатыми, довольно впрочем добродушными, мордочками, они, группами по пяти, по шести, сидели на столе, на бумагах, на томе Пушкина — и равнодушно на меня поглядывали; иной почесывал себе ногой за ухом, жестко скребя длинным коготком, а потом замирал, забыв про ногу; иной дремал, неудобно налезши на соседа, который впрочем в долгу не оставался: взаимное невнимание пресмыкающихся, умеющих цепенеть в замысловатых положениях. Понемножку я начал их различать и, кажется, даже понадавал им имен соответственно сходству с моими знакомыми или разными животными. Были побольше и поменьше (хотя все вполне портативные), погаже и попристойнее, с волдырями, с опухолями и совершенно гладкие... Некоторые плевали друг в друга... Однажды они привели с собой новичка, альбиноса, то есть избела-пепельного, с глазами как кетовые икринки; он был очень сонный, кислый и постепенно уполз".
Не берусь судить, в какой степени данное Набоковым описание чертей опирается на пережитые им или каким-то его знакомым галлюцинации, но явно в основе этого описания нечто пережитое. Во всяком случае, примерно то же самое видели и видят миллионы алкоголиков, больных белой горячкой. Ошибается Набоков в одном: он называет эти "глюки" традиционно русскими, хотя чертей видят алкоголики не только России, и не только Белоруссии, Украины и других славянских стран, но и везде в Европе, Америке, Африке, Азии.
Западноевропейские гравюры средневековья изображают чертей, донимающих пьяниц. Это те же черти, что на рисунках современных больных белой горячкой и в клиниках России, и в клиниках США, и в клиниках Китая. Больному белой горячкой в подавляющем большинстве случаев являются черти. Это закон, это факт. И этот факт до сих пор наука никак не объясняла. Черт - существо фольклорное. И попало оно в фольклор (и в представления об аде) именно из галлюцинаций алкоголиков.
Одним, с характером покладистым, являются черти вялые, мелкие - как в описании Набокова. Другим, людям жестоким и агрессивным, являются черти двухметрового роста, жаждущие удушить, убить - от этих галлюцинаций такие алкоголики седеют за пару дней.
Во всех галлюцинациях черт одинаков (как функционирующий организм) и представляет собой помесь человека и козла. Странно, но медиков в клиниках не удивляет схожесть чертей в этих галлюцинациях. В СССР давали такое тому объяснение: мол, все читали Пушкина и видели иллюстрации к его сказке о Балде, отсюда у каждого алкоголика и появляется образ черта. На самом деле далеко не всякий алкоголик читал сказки Пушкина (в которых, замечу, про алкоголизм ничего не сказано), и уж вовсе нелепо такое предположение по отношению к алкоголикам XIX века, основная масса которых за свою жизнь вообще ни одной книги не видела.
Среди ученых было и мнение, что появление чертей , как главных персонажей галлюцинаций алкоголиков объясняется специфическим разрушающим влиянием алкоголизма на мозг. Наркоманы не видят чертей, им приходят "глюки" более масштабные. А в этом случае, как считали некоторые ученые, черти становились особой реакцией мозга на излишек алкоголя.
Это мнение кажется поверхностным, слишком общим. Опьянение вызывает не сам алкоголь, а его соединения, разные для разных алкогольных напитков. Алкогольное опьянение имеет совершенно разный характер при употреблении коньяка, водки, вина, пива, самогона и прочего. Все эти напитки имеют разную химическую формулу, отсюда и разное воздействие. Но черти являются всем: и тем, кто пьет коньяк, и тем, кто пьет самогон. Но больше смущает другое. Медики упустили или не придали значения главному различию между галлюцинациями наркоманов (ЛСД) и чертями больных белой горячкой. У первых галлюцинации, по сути, сон сознания, они отключаются от реальности; этот сон, как и любой сон, индивидуален, у каждого свой и всегда новый. Они засыпают и спят. А вот у больных белой горячкой нет отрыва от реальности, они в полном сознании.
Но всегда и постоянно у каждого в реальность вклиниваются черти. Набоков, судя по его рассказу, писал свои вещи, смахивая со стола чертей. Но все остальное было абсолютно нормально, реально. По сути, белая горячка — это только одно: появление в быту чертей, которых, кроме алкоголика, не видит никто. Это загадка, нерешенная загадка. Наука тут молчит, так как сказать пока ничего не может, только собирает факты, хотя это специалистам страшно интересно, мне об этом они и говорили. Но вот в прессе, в обществе эта загадка никого не интересует. Слишком уж мерзки алкоголики, чтобы непредвзято изучать их галлюцинации. Поэтому для общества и для той его части, которая интересуется паранормальными феноменами, этой загадки как бы не существует. То есть тут некое табу.
Один на один алкоголиков с чертями оставляет и то обстоятельство, что они одиноки в своих видениях. Никто, кроме них, этих чертей не видит. Это, собственно, неудивительно, ибо у каждого свои черти, со своим характером, который, как нетрудно увидеть, является зеркальным отражением характера больного. Поэтому привидения охотно обсуждаются в прессе, но черти больных горячкой рассматриваются разве что в узкой медицинской периодике, да и то только с точки зрения борьбы с белой горячкой. О чертях алкоголиков никто не задумывается, хотя каждый не раз говаривал о себе "напился до чертиков". Не придавая значения сказанному. Думаю, эта фраза обретет иной смысл в устах говорящего, когда он сам увидит чертей. Сам я чертей не видел. Возможно, так "до чертиков" никогда и не напился. Но не я один обращал внимание на странное постоянство видений у всех больных белой горячкой.
В разное время предпринимались попытки сфотографировать или какими-то иными путями зафиксировать образы галлюцинаций. Не сна у наркоманов, а именно галлюцинаций больных белой горячкой. Фактически исследователи в разных странах пытались сфотографировать чертей. Все оказалось безуспешным. Но я не берусь утверждать, что это не удастся сделать с помощью технологий, появившихся в последние годы. К сожалению, подобные исследования по причине нелюбви общества к алкоголикам крайне редки, эпизодически. Эта статья, возможно, подтолкнет кого-то к новой попытке поймать чертей, хотя я в это слабо верю, но хочу надеяться.
