Накрапывал вечерний неторопливый дождь, по улице бежал человек. Его телефон сел, Он уже опаздывал домой на два часа, не предупредив, но всё же бежал, подгоняемый шелестом песка. Песка, который тонкой струйкой высыпался из шва между камней, как сквозь клепсидру песочных часов – медленно, но неумолимо… Дома за него волновалась Она – впервые опаздывал, впервые не позвонил.
Память – удивительная вещь! В ней откладывается наравне всё важное и, на первый взгляд, абсолютно бессмысленное. День нашей первой встречи – солнце, зелень листвы, тёплый ветер и прогулка по аллеям старого парка. Ты, помнится, говорила, что любишь смотреть на облака. И я покорно и трудолюбиво насыпал слой за слоем землю: что может быть ближе к облакам, нежели горы?
Как ты восхищалась скромными хризантемами, что я принёс тогда: и вот я уже передвигаю гору в более тёплые широты. И как обожгло меня твоё первое прикосновение, хотя ты всего лишь опустила голову мне на плечо, когда мы присели отдохнуть на лавку. Так же легли на вершину горы вешки и разметили мою цель.
А помнишь первую нашу ссору? Я, кажется, забыл зайти в магазин, хотя ты напоминала... И я сидел тогда на невысокой ещё стенке, достающей мне от силы до колена, и задумчиво красил кирпичик в фиолетовый цвет. Но сейчас я бы не смог и найти его, как и другие, ему подобные, – он выцвел и сровнялся с белоснежной стеной, выросшей, окрепшей.
Серая полоса длинною в сотню примерно кирпичей – она не померкнет до конца, не станет белой. Она будет всегда, ибо скорбь о потере близких никогда не проходит. Интересно, что это одно из самых крепких мест стены: пусть говорят, что если в раствор добавить соль, то он не будет держать. Но эти кирпичи лежат на растворе из наших слёз. Таких полос будет ещё не мало, поперву чёрных, но со временем сходящих в серые шрамы, так как время лечит всё, но не до конца.
Чуть выше, уже на уровне груди, ярко выделяются округлые камешки с орнаментом из осенней листвы. В тот момент был октябрь и мы ходили меж пожелтевшими клёнами в том самом парке. Среди этих камешков есть один особенно белый: в тот день в парковый пруд прилетала пара лебедей и мы кормили их хлебом с ладошек, неподвижно сидя на парапете.
Кое-где в стене виднеются пробелы, напоминающие маленькие окошки из-за отсутствующих блоков. Многие из них пусты по-настоящему – это те дни, когда мы не виделись и не были вместе. А некоторые лишь кажутся таковыми – на самом деле они состоят когда из ветра, навстречу которому мы бежали, взявшись за руки, когда из тумана, дающего полной луне размытый ореол и загадочную глубину, а когда и из дождя, под которым мы смеялись, не всерьёз соревнуясь в ловле капель и бегая босиком по лужам.
Если задрать голову, можно увидеть балкон. С него так легко любоваться прекрасным садом, в котором всегда радуют глаз цветы, что я дарил тебе. Они цветут круглый год и никогда не вянут – я позаботился об этом. И те первые хризантемы всё так же радуют глаз и жужжащих вокруг полосатых пчёл.
Балкон плавно переходит в огромную залу, наполненную небывалыми предметами: тут и мириады музыкальных шкатулок, в которых заключены наши любимые музыкальные композиции, и полки с книгами самых дорогих нам авторов, и картины, на которых не могут не остановиться наши взгляды… В углу притулились, вроде бы чуждые здесь, компьютер и коробка дисков – там тоже есть вещи, дорогие нам с тобой. И в кажущемся беспорядке среди всего этого можно встретить лежащие на полке четки, стопку тетрадей, меч из фанеры, наушники, пустую бутыль из-под шампанского и прочие мелочи, с первого взгляда бесполезные, но безмолвно хранящие в себе наши маленькие радости и тайны.
В замке, окружённом пёстрой стеной из разноцветных кирпичей, много подобных комнат: в некоторых звучит музыка, где-то идёт снег, порой можно встретить пустой тёмный зал с одной лишь потухшей свечой на столе… Встречаются комнаты, увешанные зеркалами или фотографиями, есть также абсолютно пустые, но хранящие запахи свежего сена, смолистой стружки или росистого утра, а стены одной комнаты даже теряются в туманной дали.
Вокруг бушуют ураганы, меняются границы государств, люди рождаются и уходят… А я всё так же сижу на гребне стены и с трепетной улыбкой кладу разноцветные кирпичики. И я уверен, что пока мы вместе, никто не разрушит этот замок. Замок, хранящий единство нас двоих.
Накрапывал вечерний неторопливый дождь, по улице бежал человек. Его телефон сел, Он уже опаздывал домой на два часа, не предупредив, но всё же бежал, подгоняемый шелестом песка. Песка, предзнаменующего разрушение…
