Случилось это, насколько я помню, когда мне было всего девять лет. Я очень чётко помню этот случай, и он как сейчас стоит у меня перед глазами.
Когда вместе с мамой я поехала в детский лагерь, то там я встретила свою старшую сводную сестру, по отцовской линии. Единственным увлечением Екатерины была мистика. Она обожала всё, что связанно с мистикой. Она могла часами рассказывать мне жуткие истории, за что частенько выхватывала от дедушки, вызывать духов, чего я очень боялась, бродить по лесу, когда на него опустились сумерки, читать книги с ужасными и пугающими обложками…
В том лагере, насколько я помню, в то время он назывался «Дружба», мы жили в большом кирпичном здании, а обделанные деревом корпуса пустовали. По территории лагеря протекала маленькая река, находящаяся на дне узкого и глубокого оврага. Две стороны соединял шаткий и прогнивший деревянный мост. Ходить на другую сторону было запрещено, но как будто детей какой-то запрет остановит…
Катя набрала небольшую «команду», состоящую ещё из нескольких детей, меня и кошки. Кошку поймали мы с моей мамой. Она поселилась в нашей комнате. Кормили мы её едой со столовой, никто из воспитателей и вожатых не возражал.
Как говорила Катя, если в помещении будет призрак-то, кошка зашипит, и будет смотреть в его сторону. И если не трогая кошку заглянуть в её глаза- то можно увидеть того призрака. Никто из нашей мелкой оравы ничего не понял, но кошку всё же взяли.
Когда мы перешли этот мост, мы увидели кучу полуразрушенных корпусов, таких же как и на нашей стороне. Некоторые были разрушены полностью, и лежала лишь груда досок и кирпичей.
Мы выбрали самый целый на вид корпус, как сейчас помню табличку с цифрой 9, и держа кошку в пакете зашли туда. В комнате было и мрачно и красиво. Ни в одном корпусе, что мы обследовали, до этого не было таких красивых штор. Всего в комнате было два окна. На одном из них висела полупрозрачная штора синего цвета - на другом красного. Так было в каждой комнате, и только одна из комнат была заперта, а с улицы было видно, что окна изнутри обделаны простым старым одеялом. Мы ушли на обед, и сами себе пообещали, что вернёмся в этот корпус.
На следующий день, мы не смогли вернуться, так как за нами наблюдала одна из вожатых. У неё был сломан нос, и он был перебинтован, что пугало всех детей. Тогда мы решили лазить по тем помещениям, что находятся на жилой стороне лагеря. Мы нашли «домик» в котором хранились матрасы и подушки. Навеселились мы вволю. Когда уже собрались уходить, то нашли связку ключей, которые валялись на полу. Именно я подобрала их. Потом мы, снова прихватив кошку, пошли в тот самый девятый корпус. Я забыла о связке ключей, что была у меня в кармане пальто (В лагерь мы приехали ранней осенью. Это был не столько лагерь, сколько специальная смена).
Вещи, которые были в корпусе, а именно ваза и скакалка (их было больше, но я помню только эти два предмета) лежали не на своих местах. Когда мы поднесли кошку к той запертой двери, она зашипела как открывающаяся бутылка газировки. Расцарапав Кате руку, она убежала. Дверь на улицу была открыта. Я достала из кармана ключи, и отдала их Кате, как самой старшей и смелой. Она долго подбирала правильный ключ, а мы в это время занимались «мародёрством» как позже сказала вожатая. Мы забирали забытые под матрасами вещи, заколки, дневники, мелкие игрушки и даже письма непонятного содержания.
Открыв дверь, сестра отпрыгнула от неё, так как сама боялась. В комнате было темно, а зайти и включить свет никто не решался. Когда в глубине комнаты что-то зарычало, я самая первая дала дёру. Может кто-то из остальных и видел, что находилось в комнате. Когда мы все бежали по мосту с «захваченными» вещичками, нас и «поймала» вожатая.
К тому корпусу мы больше ни разу за смену не подходили, так как через несколько дней корпуса были полностью разрушены, а мост сломан. Как я узнала позже- земли хотели продать, и нашли нужного покупателя.
На память о том событии, у меня осталась большая голубая заколка – «крабик», которой никто из нашей семьи не пользовался.
