Через один дом от нашего стояла большая изба под названием «Правление колхоза». Пока весь народ в полях трудился, в этом самом Правлении кипела жизнь. Обитал там Председатель Правления и всяческий полезный народ: бухгалтеры, счетоводы. Трудились там на благо колхоза две подруги. Одну звали Зинка, вторую – Клавка.
Зинка была высоченная и тощая, как жердь. Говорила редко, низким хриплым голосом, будто каркала. Волосы черные в пучок уложены, тонкие, вечно поджатые губы, а глаза-буравчики из-под нависших бровей смотрели на мир внимательно, изучающе. Была Зинка вся какая-то нескладная, состоящая из сплошных острых углов: длинный нос, треугольный подбородок, торчащие ключицы и острые локти – не красавица, вообщем.
Подруга Клавка была полной противоположностью: белокурые кудри обрамляли миленькое личико, носик вздернутый, веснушки-конопушки рассыпаны по всему лицу. Болтала она без умолку и хохотала надо всем (хоть пальчик покажи – уже смехом заливается, демонстрируя ямочки на щечках). Ростом была невелика и отличалась пышными формами, полноватая то есть. Про таких говорят: что положить – что поставить!
Несмотря на такие разные внешние данные, подругами они были закадычными. Жили в соседней деревне, на работу и с работы ходили всегда вместе.
Бабуля тогда уже не молодая была. Подрабатывала в Правлении: вечером отпирала входную дверь своим ключом и методично мыла полы во всех кабинетах больших и малых начальников.
В тот вечер бабуля пришла, как обычно, стала ведрами громыхать, переходя из одной комнатки в другую. Дошла до «счетоводной», а там Зинка и Клавка сидят, бумажками шобуршат.
- Здрасьте, теть Дунь, - Клавка лыбу на лицо натянула, - задержались мы!
- Вижу… Ну-ка, быстро по домам! Время уже 7 часов! Не успеете дойти – уже вставать!
- Да мы быстро добежим, через час-два уже храпеть будем!
Девицы попрощались с бабулей и утопали.
Вышли на дорогу. Оврагами идти близко, да метели мели неделю, снегу навалило по уши, не пролезть! Решили по большаку в обход двинуть (большой дороге). Морозец легкий, небо чистое, звезды, как алмазы, месяц рогами упирается. Отошли от деревни всего ничего, догоняет их мужик на санях, лошадью запряженными. Лица не разглядеть: шапка на глаза натянута, воротник до ушей поднят.
- Дядька, здрасьте, - бойкая Клавдия сказала, - до Троицка довези!
Мужик молча головой кивнул и указал на сани.
Зинка и Клавка ловко запрыгнули на холщевку. Сидят, ногами болтают. Зинка молчит по обыкновению, подруга ее щебечет про Ваську-тракториста, что приходил сегодня в Правление и целый час глазки ей строил.
Мужик лошаденку погоняет. Едут с ветерком.
Долго ли ехали – не знаю, только чувство времени девкам и без часов знакомо. По всем делам должны они уже к деревне своей подъехать, давно уже должны, даже если бы лошадка пешком плелась. А тут бежит резвенько, да все ни огонька впереди.
Болтливая не утерпела, возьми и скажи:
- Че-то мы все не доедем никак! Дядь, ты с дороги не свернул?
Молчит мужик, будто глухой, знай, лошаденку погоняет.
Немногословная Зина, воспитанная на сказках вперемешку с бабкиными молитвами, тут в сердцах и брякнула:
- Боже ж ты мой! Никак не доедем.
Только Бога упомянула, тряхнуло их с повозки и на снег бросило. Будто сани перевернулись. Встали девки, не поймут никак. По сторонам смотрят – нет ни мужика, ни саней. Темнота – хоть глаз коли! За руки взялись, шаг шагнули и…. покатились прямо в овраг.
Зинка сразу на свой тощий зад плюхнулась, метров десять на нем вниз съезжала, все кочки и ямки костями пересчитала, покуда ногой за сухую ковылину не зацепилась. Дальше уже катилась, как длинное веретено до самого низа. А Клавка сразу на бок завалилась и покатилась, как шарик, только отмечает про себя, как мельтешит у нее перед глазами по очереди: небо – земля, небо-земля, небо-земля. На дне оврага лежат обе, распластались, отдыхают. В себя приходят.
- Че это было-то, Зин? – Клавка дух перевела.
- Ой, не знаю, Клава, не знаю. Нечистый попутал!
Вскочили девки, переглянулись, юбки подобрали да к-а-ак зададут стрекоча! Из оврага выскочили на дорогу, глядь, а деревня – вот она, рядом совсем, только не та, куда ехали, а та, откуда выезжали часа два назад.
Бабка моя уже спать собралась. Услыхала, в дверь барабанят, того и гляди, сейчас вынесут совсем. Открыла, а с порога Зинка и Клавка ее чуть с ног не сбили!
- Баба Дунь! Помоги! Спаси! Пусти переночевать!
Бабка с перепугу дар речи потеряла. Сама же девок проводила, а они тут опять: здрасьте, приехали!
- Ох, рассохи! Вы где шлялись-то?
Тут девки и рассказали, что с ними приключилось. Даже Зинка немногословная с перепугу столько слов наговорила, что за всю жизнь от нее никто не слыхал!
Бабка молитву над ними прочитала, спать уложила и сказала, чтоб председателю - ни гугу!
Сама потом долго не спала и приговаривала: «Эх, вы, комсомольцы –антихристы! Черти вас катают, а вы все без веры ходите! Ох, ох, ох! Вот вам теперь в назидание: без Бога – не до порога!»
