В раннем детстве приключилось это со мной. Мне было 7 лет тогда. Поехали мы на лето отдыхать на юг, в город Ейск на Азовском море. Комнату сняли в таком полубараке в двух шагах от моря — длинное здание, разделённое на комнатки по несколько кроватей. Все двери выходили в длинный огороженный внутренний дворик. Там стояли столы и лавки, где все дружно завтракали, обедали, а по вечерам пили чай, ну и весело сидели. Двери в комнатки обычно никто не закрывал, ибо было жарко, а дверные проёмы были занавешены плотными шторами. В соседней с нашей комнатой жили мама с дочкой. Девочка моего возраста, и мы с ней хорошо подружились за несколько дней. Купались вместе, крабов ловили, в общем, простые детские радости. И матери наши тоже подружились.
Довелось мне как-то вернуться вечером в этот барак. Время было не позднее, но уже темнело. Что странно было, во внутреннем дворике не было ни души, хотя обычно там вечно кто-то находится. Я спокойно шагал вглубь двора и заметил, что в дырке между плит муравейник пробился — мелкие такие чёрненькие муравьи. А я большой любитель насекомых, сразу сел на корточки, разглядывал их, жучков им туда подкидывал. Потом заметил, что сижу аккурат напротив дверного проёма наших соседей — то самой мамы с девочкой. А у них в комнате свет горит и сквозь синие занавески пробивается. Сижу я, рассматриваю муравьёв, и тут меня негромко зовёт эта девочка.
«Серёж»...
Я глаза поднимаю и вижу в их комнате её силуэт — просто тень на занавесках, она стоит там на фоне лампочки. Я ей говорю: «Привет, Эля, гляди, какой тут муравейник, поймай комара какого-нибудь, сейчас их накормим». А она мне тихонько опять говорит: «Серёж...». Каким-то печальным очень голосом. Я, не отрываясь от муравейника, ей отвечаю: «Чего, Эль?». Она мне: «Пока, Серёжа». Я, не глядя на неё, спрашиваю: «Уходишь, что ли?».
И тут сбоку слышу шум, разговоры, женские голоса — и кто-то плачет, громко так, воем почти. Смотрю в сторону и вижу всех наших соседей. Элину маму ведут под руки, а она рыдает. Потом моя мама ко мне подходит и тихо говорит: «Серёжа, Эля утонула». Я тут же перевожу взгляд на их комнату, а там темно. Даже свет не горит. Я сразу заплакал. Все подумали, что об Эле плачу, а я от страха заревел...
