Жизнь в деревне шла своим чередом. Я проводил время, гоняя с пацанами мяч или помогая бабушке по хозяйству. Однажды, вернувшись домой с деревенской сажалки, где мы обычно загорали, я обнаружил плачущих бабушку и тётку, а так же несколько соседских женщин... Как выяснилось, умерла Алена, моя троюродная сестра, пятнадцати лет от роду, жившая на другом конце деревни и с самого рождения имевшая проблемы с сердцем.
Вой и стенания, которые я помню как сейчас, стояли непереносимые... Но в конце концов, женщины более-менее успокоились и стали готовить Алену в последний путь. Я, в свою очередь, вызвался им помогать... Мне бабушка дала свечи, чтобы я их все зажег и расставил в указанные ею места. Что я и стал делать.
Спички к тому времени я уже зажигать умел, однако зажечь свечи оказалось делом не простым - едва загораясь, фитиль тут же гас, причем я перепробовал таким образом все свечи подряд, спалив половину коробки спичек. "Руки кривые, доверь тебе чего!"-это пришла снова бабушка. Однако и у нее каждая свеча загоралась словно нехотя, раза с 10-го.
Прежде чем звать соседей, мы снова собрались в комнате Алены, как бы в последний раз побыть с ней наедине... На этот раз правда стояла жуткая тишина, лишь моя тетка тихонько плакала. Внезапно в дверь тихонько постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел дед Мирон. Сквозняков в доме не было, но все свечи, разом погасли. Видя такое дело, бабушка стала нападать на Мирона:"Что, ирод, принесло тебя, не видишь, горе то какое??"Ну и в том же духе...
Не отвечая, дед повернулся к соседским женщинам:"Вон отсюда!". И те, ни слова не говоря, быстро ретировались из комнаты. Затем обернувшись к бабке, дед спокойным, ровным голосом произнес: "Ты что, старая, совсем и ума выжила, живую девку хоронить-то?! Свечи и те гореть не хотят!". И, повернувшись к тетке:"Сделаешь, как скажу, будет она долго жить..." Перепуганные насмерть женщины переглянулись и кивнули в знак согласия.
Сказав женщинам, чтобы они сняли с Алены всю одежду, в которой она только что была, и сожгли её, а саму девушку положили на стол, накрыв до пояса новой простыней, дед вышел. Вернулся он где-то через час, держа в руках странный нож и банку с живой лягушкой. Когда стемнело, Мирон обошел вокруг нашей хаты, делая на земле какие-то рисунки своим ножом. Затем вошел в дом, прочно заперев за собой дверь. Ни слова не говоря, взял меня за руку, завел в комнату, где находилась моя сестра, усадил на табурет, и знаком приказал молчать. Зажег свечи и, положив на живот Алене вынутую из банки лягушку, начал что-то монотонно бормотать. Сперва ничего не происходило, затем прижатая лягушка судорожно задергалась, а Алена сделала глубокий вдох, выгнувшись дугой над столом. Затем еще и еще. (Я в тот момент почему-то пошевелиться не мог вообще - мое тело мне не подчинялось.) Когда лягушка перестала двигаться, Алена села на столе, испуганно глядя то на меня, тона деда Мирона. Ее бил озноб.
Убрав мертвую лягушку, Мирон подошел ко мне, провел надо мной ладонью и сто-то произнес, шевеля только губами. Затем велел мне позвать тетку и бабушку... Выйдя в другую комнату он нам сказал: "О том, что знаете, 20 лет не говорить никому. Девчонке же не говорите никогда!"
P.S. Сегодня Алена живёт в России и растит двух прекрасных дочек. О том, что произошло почти 20 лет назад, она никогда знать не будет. (Все имена в этой истории изменены).
P.S.У меня ещё очень много историй, если эта вам понравилась, то напишу ещё, но хочу предупредить, что они все длинные, но очень интересные.
