Я ехала в метро довольно поздно ночью – возвращалась со вписки друга, к которому внезапно в полпервого ночи вернулись родители и всех разогнали, как это часто бывает. Благо, живет рядом со станцией Южная – успела до закрытия.
В общем, села в вагон – всё чинно-мирно, ехать до Петровско-Разумовской. В общем, только по серой ветке от начала до конца почти. От нечего делать гляжу на соседей по сиденьям. Пара пьяных неформалов разговаривают громко, бомж спящий и бабка какая-то тоже спящая, но, в отличие от бомжа, сидя.
Гляжу в окошко. Вот тут – то и началось. Сначала все как обычно – станция – тоннель, станция – тоннель. Вдруг на одной из станций увидела девушку, и она, знаете, как будто прыгнет сейчас – взгляд такой пустой, стоит близко к концу платформы очень. А на губах – улыбка. Леденящая такая. Знаете, иногда мелочи очень сильно запоминаются за секунду. А иногда мы их не замечаем. Так вот это – первый случай. Когда поезд стал останавливаться, я моргнула и уже ничего не увидела.
Подумала, показалось. Ну мало ли чего. Ерунда. Проехали, никто не прыгнул – слава богу.
Дальше – больше. На следующей станции увидела парня в капюшоне. Я отчетливо видела, как он заходил с платформы в вагон. В наш вагон, точно в наш. Но в самом вагоне никто не появился. Население вагона, то есть, абсолютно не изменилось – я, двое нефоров, бомж и бабуля. На следующей станции мы почему – то не остановились. А потом поезд резко затормозил. Все переполошились. Мы сидели в вагоне, который был обездвижен, минут 15. А когда двинулись, я отчетливо увидела нескольких работников рядом с путями, которые затаскивали в дверь в стене останки – просто куски мяса в пакетах. И голова. В капюшоне. Это был тот парень.
