После летних каникул, в начале четвёртого курса я заметила у своего одногруппника Артёма свежие и очень необычные шрамы на левом предплечье. Это напоминало след от укуса акулы с иглообразными зубами: две ровные дуги узких и глубоких ран, одна сверху, другая снизу предплечья. Каждая дуга начиналась в районе запястья и заканчивалась у локтевого сустава, поэтому представляя, какой должна была быть пасть, оставившая такие раны, я не сомневалась, что Артём повстречался с акулой. Артём, сколько я его знаю, всегда любил экстремальные виды отдыха, поэтому для него это было бы логично и, в принципе, ожидаемо. Ещё Артём всегда обожал в красках рассказывать о своих героических шрамах, и я была очень удивлена, когда он наотрез отказался обсуждать эти, и сразу же перевёл разговор на другую тему.
Мне было очень любопытно, но любопытство своё я смогла удовлетворить только весной, да и то лишь отчасти. Я познакомилась и подружилась с Леной, девушкой Артёма. Шрамы Артём действительно получил летом, более того, Лена при этом присутствовала. Но что за существо покусало Артёма, всё равно неизвестно никому кроме него самого. Вот какой случай произошёл с Леной и Артёмом в июне 2009 года в обычном Питерском парке.
Артём и Лена гуляли по парку, уже было часа два ночи, но летом темнеет поздно, и поэтому сумерки только начинали сгущаться. Лена обнаружила, что куда-то исчез её телефон. Несколько минут назад он ещё был при ней, поэтому парочка пошла назад по дорожке, рассчитывая найти телефон, выпавший из кармана. Артём звонил Лене и вскоре они услышали Ленин рингтон, доносившийся из густых зарослей кустов на обочине дороги. Странно, но звук шёл из самой глубины зарослей, хотя, конечно, Лена там не лазила, и телефон туда не зашвыривала. Артём полез в кусты, Лена осталась на дороге. Несколько минут слышалось ворчание Артёма, который никак не мог обнаружить телефон, а потом раздался его крик и мат, и треск кустов. Артём выбрался на дорогу на четвереньках, у него были совершенно дикие, безумные глаза, его била крупная дрожь. Телефона у него не было, ни своего, ни Лениного. Весь левый рукав ветровки был пропитан кровью. Крови было так много, что она капала на землю. Не говоря ни слова, он поднялся на ноги, схватил Лену здоровой рукой и потащил вперёд, даже не замечая, что бежать с такой скоростью ей очень трудно и она спотыкается. На бегу Артём то и дело оглядывался назад, и услышав хоть малейший треск веток, пытался бежать ещё быстрее. По дороге Лена несколько раз падала, но Артём рывком ставил её на ноги и тащил дальше, не обращая ни малейшего внимания на её протестующие и недоуменные возгласы. Артём успокоился только когда они с Леной оказались у него дома. Первым делом он закрыл дверь на четыре оборота ключа, и даже на нижний замок, которым никогда не пользовался. Потом, несмотря на жару, закрыл все окна в квартире. И только потом соизволил обратить внимание на собственную раненную руку. Раны выглядели ужасно. За это время они успели воспалиться, руку раздуло в два раза. Лена была в шоке, она настаивала, что надо ехать в больницу, пыталась выяснить, что произошло. Но Артём молчал и пытался обработать раны сам. Он только один раз открыл рот для того, чтобы непререкаемо сообщить: этой ночью он на улицу не выйдет, лучше уж истечёт кровью. В конце концов, Лена сообразила вызвать врачей из частной клиники, расположенной поблизости. Врачи тоже были поражены видом ран (особенно, когда выяснили, что раны были получены буквально только что и уже так воспалились), и, конечно, они попытались узнать, как Артём их получил. Артём не отвечал, врачей грубо посылал и только настаивал на том, что ему необходимо сделать как можно более полный анализ крови, поскольку он сильно подозревает наличие в ранах яда. Видимо, врачи в частных клиниках не такие дотошные, как обычные, потому что Артёма оставили в покое: обработали и зашили раны, прокололи антибиотики, взяли анализ крови, и сказали приходить в клинику завтра утром. Всю ночь Артём провёл в интернете, повернув ноутбук так, чтобы Лене было не видно, что он там делает. Наутро, когда Артём пошёл в клинику, Лена просмотрела его историю – Артём изучал сайты о непознанном, ища информацию о чупакабре, шерстяных змеях, мутантах, аномальных зонах Питера и тому подобных вещах. Ещё он несколько раз переформулируя вводил запросы о том, могут ли возникнуть галлюцинации из-за двух бутылок пива или полутора пачек сигарет.
Несмотря на интенсивное лечение раны заживали очень плохо. Артём всегда хвастался, что на нём всё зарастает, как на собаке, но тут и на него нашлась управа: даже в августе, почти через два месяца, раны то и дело вскрывались. Сверху они довольно быстро затягивались тонкой кожицей, но внутри не заживали, несмотря на швы, и открывались при малейшем неловком движении. Швы потом пришлось накладывать ещё дважды.
Не знаю, насколько Лена преувеличивала (казалась вполне искренней), но как минимум реакция Артёма на любые расспросы о тех его шрамах кажется мне очень странной, он всегда не просто охотно, а ОЧЕНЬ охотно рассказывал о любых своих «отметинах». Хвастался волчьим укусом, хвастался шрамом, полученным во время катания на сноуборде, в красках расписывая своё падение… То есть, даже если шрамы были получены в ситуациях, где Артём был не на высоте, он любил о них поговорить. Я даже не знаю, что за тварь должна была его покусать, чтобы он как партизан молчал столько времени, не решаясь рассказать даже любимой девушке, теперь уже жене (а он не рассказал до сих пор, мы с Леной всё ещё дружим, и временами я у неё спрашиваю, не раскололся ли её любимый). Но с другой стороны мне очень не хочется верить в неизвестное науке существо с акульей пастью и ядовитыми зубами, которое обитает в том парке. Я частенько хожу через него домой, и иногда, особенно в темноте, услышав треск кустов, с лёгкой дрожью вспоминаю тот Ленин рассказ.
