Когда мне было семь лет, отправились мы как-то с отцом на его "Жигулях" путешествовать. Ехали, куда глаза глядят. Проезжали малолюдные, иногда совсем дикие места потрясающей красоты; поля с травами выше моего роста, берега чистых рек. Заезжали в села, где еще сохранились хаты под соломенными стрехами, пили обжигающе-холодную воду из колодцев с «журавлями». Иногда мы останавливались, чтобы искупаться в реке, перекусить или нарвать полевых цветов.
И вот заехали мы в какую-то холмистую местность, где деревьев и травы почти не было — всю траву съели овцы. Отец постелил на горячую землю одеяло, и мы легли загорать, рассматривая облака и представляя в них разных зверушек. Облака медленно двигались по небу, постепенно меняя форму — барашки превращались в лошадок, лошадки в оленей. Тут наше внимание привлекло странное облако — оно стало вертикально на горизонте и постепенно приобрело очертание человека в широких штанах, рубахе и остроконечной шапке на голове. В правой руке человек, очень похожий на украинского казака, держал посох, который упирался в группу деревьев на горизонте. Мы рассматривали удивительное облако, ожидая, что оно сейчас изменит форму или распадется на мелкие облачка, как другие, но оно явно не собиралось этого делать. Солнечный свет делал облако прозрачно-желтым, а посох продолжал указывать на деревья.
— Странно это, — сказал, наконец, отец.
— А поехали к тем деревьям! Посмотрим, на что он там указывает, — предложила я.
Ну что ж, к деревьям так к деревьям. "Жигуленок" бездорожья не боялся. Оставив машину возле холма, мы пешком поднялись к деревьям. Из кустарника выскочил заяц и скрылся в густой и высокой траве — овец тут явно не пасли.
— Может, зря приехали? — говорю.
— О, гляди!
И мы увидели заброшенную могилу, увенчанную огромным каменным крестом. С большим трудом мы прочли надпись на табличке: «Сава Чалый, саблями посеченный. Помяни, путник, его душу грешную».
Других могил рядом не было, да и жилья поблизости никакого. Чем же так провинился казак, что его похоронили отдельно от людей, и все, что напоминало о нем, — это старинный, полуразрушенный каменный крест?
Отец оставил на могилке кое-что из еды, а я положила свои цветы. Потом сели в машину и поехали дальше.
— «Помяни путник его грешную душу», — повторил отец. — Да какие тут путники среди глухой степи?
— Так может, облако и есть его душа, которая указывает редким прохожим на могилу? — предположила я.
Уже в школе на уроке украинской литературы я наткнулась на знакомое имя — Сава Чалый. В какой-то балладе говорилось, что его убили свои же товарищи за то, что посмел жениться на католичке. Почти как в «Тарасе Бульбе». Суровые нравы были…
