Однажды, подростком, будучи в летнем лагере, я вдруг с удивлением выяснил, что никто из моих товарищей по отряду не читал «Собаки Баскервилей». Тем же вечером я восполнил пробел в литературном образовании нескольких пацанов и одного молодого вожатого (который ночевал с нами в общей спальне), пересказав эту жуткую детективную историю.
Наутро вожатый с помятым лицом поведал следующее. Он проснулся посреди ночи от непонятных звуков. Звуки шли от окна, прямо под которым стояла моя кровать. Окно было забрано решеткой, и территория за ним была лагерной ребятне недоступна – там начинался внешний мир. Вожатому стало жутко, и он натянул на голову простыню, под которой лежал. Потом приподнял уголок и только тогда рискнул посмотреть. Створки были распахнуты из-за жары. В окне, за решеткой, над самым подоконником, торчала чья-то физиономия. Вожатый клялся, что она была точь-в-точь человеческой, но совершенно черной. А зубы у нее были неестественно белые, острые. Бедолага видел только нижнюю часть лица – подбородок, рот и кончик носа: выше мешал край простыни. Перепуганный вожатый, костеря мысленно меня и мою собаку Баскервилей, не решился поднять простыню выше, чтобы не встретиться с пришельцем взглядом. А то, что торчало в окне, разевало рот и выло, выговаривая что-то вроде:
- МЯУ. МЯУ. МЯУ.
Причем на кошку, по словам очевидца, оно походило меньше всего.
Перепуганный старший товарищ зажмурился и притворился спящим. Он признался, что утешался только одним: если тварь полезет сквозь прутья, то сперва набросится на меня.
Так он дрожал, пока не уснул. Снова проснулся он уже под утро, за окном светало. Я дрых на месте, живой и невредимый. Остальные тоже спали. А вот под кроватями кто-то бегал, дробно цокая. То тут, то там. Несчастный вожатый, которому некстати вновь припомнилась собака Баскервилей, приготовился было тянуть привычным уже движением простыню на голову, как вдруг из-под соседней кровати вынырнул щенок, забредший в комнату через приоткрытую дверь, и уставился мордочкой прямо ему в лицо.
Вожатый честно сказал нам, что в этот миг едва не пописал и не покакал единовременно.
А потом встало солнце, и силы зла перестали властвовать безраздельно – ребятня стала им достойной сменой.
