История не моя. Копирована из пятой книги сибирской целительницы Натальи Степановой. Ей присылают свои истории благодарные и постоянные читатели со всех уголков России.
«Мне было девятнадцать лет, когда я возвращался с комсомольской стройки на БАМе. Мой поезд задержался на два часа, и я не успел на последний автобус, который и без того редко ходил до нашего села. Выбор у меня был небогатый: либо я остаюсь на перроне до утра, либо мне нужно было пройти пешком почти двадцать километров. Мне не терпелось вернуться домой, ведь я не был там целых два года. Короче говоря, решил я добираться пешком. Первые семь километров я протопал нормально, но когда прошел еще три, то понял, что натер мозоли. Наступать было больно, и я решил сесть и передохнуть. Разувшись, я уселся на траву под деревом у дороги, меня разморило, и я задремал. Проснувшись, я увидел, что рядом со мной сидит какая-то старуха и внимательно меня разглядывает. На миг мне показалось, что мы с ней знакомы. Она же в ответ кивнула, а потом, немного помолчав, спросила:
– Ты ведь из Лаптевки?
Я ответил утвердительно, и она продолжала:
– Что-то я тебя не припомню. Ты чей будешь?
Я снова ответил на ее вопрос. Старуха с ее болтовней раздражала меня все больше и больше: мне хотелось в туалет, а при ней было неудобно встать и пойти в кусты.
Старуха будто услышала мои мысли и, махнув морщинистой рукой, сказала:
– Иди, милок, не стесняйся, дело ведь житейское…
Мне не понравилось то, что она сказала, но мне действительно очень хотелось в туалет, и я встал и пошел подальше в кусты. Немного погодя я вернулся за своими вещами и увидел, что в мое отсутствие незнакомка, расстелив на земле платок, разложила на нем угощение: вареные яйца, красные огромные помидоры, огурчики и домашние пирожки. Все выглядело так аппетитно, что я невольно сглотнул слюну.
– Садись, поешь, – сказала старуха, и я с удовольствием уселся на траву и начал есть.
Теперь уже я из вежливости поддерживал разговор со старухой. Я спросил, где она живет, и она несколько уклончиво ответила:
– Жила раньше в том же селе, что и ты, только оно не так тогда называлось.
– Вы переехали? – спросил я.
– Да, так уж вышло, переехала отсюда недалече.
– А в Лаптевке Вы давно были? – снова спросил я.
– Да как сказать, для меня теперь время что так, что эдак, я за ним как-то не наблюдаю. В гости не хожу, все больше ко мне земляки едут, вон нынче ждем вашего соседа Малеева Панкрата, а там через пару дней и его жена пожалует к нам. Хорошие они люди, я всегда таким рада, да и твой старший брат тоже к нам прибудет через годок. Ты, чай, знаешь, он ведь беспробудно самогон пьет, ну ничего, как переедет, так и остепенится.
Но я уже не слушал бабкину болтовню, так как мне почудился стук колес телеги. Я вскочил на ноги, надеясь перехватить телегу и добраться на ней до дому.
Увидев пыль, поднимающуюся от копыт лошади, я повернулся к своей новой знакомой, чтобы попрощаться, и с удивлением увидел, что ни бабки, ни ее котомки с едой не было. Не было даже крошек и скорлупы от яиц, которых я съел штук пять!
Ничего не понимая, я крикнул:
– Эй, бабуля, ты где есть-то?
Но мне так никто и не ответил – я стоял на дороге один и смотрел, как ко мне приближается телега, на которой ехал наш сельский бухгалтер Андрей Запашный. Мы весело обменялись приветствиями, и я устроился на соломе. По пути мы разговорились, и тут я узнал новость – умер наш сосед Панкрат Малеев. Умер он тихо, во сне, родственники проснулись, а он уже холодный. Как только я услышал эту новость, у меня в голове тут же всплыли слова старухи: мол, нынче жду в гости вашего соседа, Малеева Панкрата, а через пару дней и его жену. Мне не понравилось то, что ее слова сбылись, да и странное исчезновение старухи наводило на неприятные мысли. К тому же мне было жаль соседского деда, который, когда я еще был пацаном, делал мне свистульки и кораблики.
Наконец я приехал домой, мама радовалась и хлопотала вокруг стола, а я с грустью подмечал, как она сильно сдала, чувствуя в этом и свою вину (я знал, как тяжело она переживала двухлетнюю разлуку). А через день я узнал от мамы новость – скончалась Катерина Малеева, жена Панкрата.
– Сынок, – сказала мама, – а ведь и Катерина тоже прибралась, сердце, видать, прихватило. Я обещала, что ты поможешь им выкопать могилу, ты уж не сердись, но у них совсем некому помочь.
Через час я и еще двое парней были на кладбище, чтобы вырыть могилу для бабы Кати рядом с ее мужем. Подошли к могиле, приступили к работе, я поднял голову, чтобы стряхнуть пот… И тут у меня на голове от ужаса зашевелились волосы. Прямо на меня со старого надгробья с облезшей фотографии смотрела та самая старуха, с которой я ужинал в поле. Она была в той же полосатой кофте, волосы так же разделены на прямой пробор. Судя по датам, выбитым на надгробье, она умерла за год до моего рождения, поэтому я ее и не узнал. Только теперь я понял, почему мне тогда показалось, что я ее где-то видел. Видеть я ее мог здесь, на кладбище, когда мы с ребятами в родительские дни лазили за конфетами. Ужас, который я испытал, невозможно передать словами – я говорил с покойницей, я ел ее угощение! И тут я вспомнил, что старуха говорила о моем брате, который действительно спивался и ни его жена, ни мать ничего поделать с ним не могли.»
Конец истории печатать не стала. Могу лишь добавить, что брат автора умер от белой горячки.
