В этом году не было ни дня, что б на пороге Хайгейтского кладбища не появилась печально известная среди сторожей пожилая дама по имени Агата Хогарт. Она приходит в одно и то же время, а именно за час до закрытия. Постукивая своей тростью по выложенной камнем тропинке, Агата Хогарт идет в тени могучих кедров вдоль Ливанского круга, расположенного в западной части кладбища.
Поднимается ветер, шелестит листва, кошка мнет своими лапами цветущие маргаритки, ворон на почерневшей ветке старой ивы расхаживает из стороны в сторону. Дерево причудливо наклонилось влево, а его ветви, словно руки умирающего старика, тянутся к тускнеющему в свинцовых тучах солнцу.
Агата неторопливо шагает мимо царящего вокруг нее безмолвия, направляясь к скамейке, что стоит у входа в фамильный склеп семейства Сидалл. Ее крючковатые пальцы уже не в силах сжимать трость. Посиневшие от набухших вен руки напоминают безвольные стебли увядших роз. Время безжалостно. Тонкая кожа и впалые щеки позволяют увидеть очертания черепа мисс Хогарт.
Каждый день она приходит сюда и садится на скамейку, едва опираясь на свою трость с резиновым наконечником. Агата опирается на спинку лавочки, что уже который год находится во власти вьющегося плюща и дремлет. Проходящие мимо задавались вопросом, зачем она это делает. Приходит сюда и, закрыв глаза, наслаждается покоем.
Лишь сторож Лоренс, проработавший здесь более десяти лет, знал правду. Ее сторожу как-то поведала сама мисс Хогарт, возвращаясь обратно. Агата пережила всех. Своего мужа, которой умер от инсульта шестнадцать лет назад. Своего сына и внука, погибших в автокатастрофе. Свою невестку, что умерла еще при родах. Она осталась совсем одна. Теперь старуха находит утешение в обществе мертвецов и если верить ее собственным словам, она слышит их голоса. Крики детей, нашедших свою смерть в младенчестве. Дыхание сильных мира сего мужчин, погибших за свою страну. Речи поэтов и ораторов. Хруст засохшей краски на пальцах у художников. И среди всего этого безумия она отчетливо слышит голос Элизабет Сидалл. Она была натурщицей, а впоследствии и женой английского живописца Данте Россетти. Родив мертвого ребенка, впала в депрессию и покончила жизнь самоубийством.
-Я слышу в себе ее шепот…-говорила Агата – Помоги…отдай последние мгновения своей жизни мне, чтобы я смогла насладиться, в последний раз насладится дуновением игривого ветра, запахом цветов, смехом детей на улицах…
-Моя жизнь без любимых не имеет смысла….-продолжала Агата – я прихожу каждый день к склепу Сидалл в надежде умереть, пожертвовать последним, что у меня осталось.
И вот в один из осенних вечеров она снова появилась там. Сев на лавку, она уснула. Стало прохладнее, но Агата этого не заметила. В этот день пришел новый сторож, еще не знакомый с мисс Хогарт и ее историей. Дождавшись девяти часов, он спокойно закрыл ворота, даже не подозревая, что на кладбище кто-то может быть еще. Основная масса людей разбрелась еще до восьми.
Мисс Хогарт сидела на скамейке слегка согнувшись.
Кладбище постепенно окутывал мрак. В темно-синем небе застыла бледная как лобная кость черепа луна, вокруг которой проплывали тучи, похожие на парящие в воздухе гранитные глыбы.
По опавшей листве, быстро перебирая лапами, носилась мухоловка. Ее тонкие усики колыхались на ветру. Вскоре она залезла на стебель засохшего первоцвета, где и повисла.
По чешуйчатой коре кедра, расположенного по праву сторону от входа в склеп Сидалл ползла внушительных размеров многоножка. Она спускалась вниз. На охоту. Ворон спустился с чахлой ивы на надгробный крест одного их захоронений, после чего издал трубное, гортанное: «карх».
Под тяжестью собственных пальцев руки Агаты упали вниз, уронив при этом трость на каменную дорожку. Мисс Хогарт сидела неподвижно.
Из склепа Сидалл медленно и плавно выползла змея. Ее кожа была цвета речного ила с бурыми пятнами. Шипение змеи эхом отдавалось по кладбищу, заставив новоиспеченного сторожа Криса, отвлечься от чтения газеты.
Язык змеи постоянно был в движении, то дергался вверх вниз, то снова исчезал за змеиными губами.
Она обвила ногу старухи и изящно перемещаясь по ее туловищу, раскрыла свою пасть. Укус. Еще укус. На шее у Агаты появилась глубокая рана, из нее медленно потекла алая кровь. В воздух взметнул ворон и, подлетев к телу мисс Хогарт, начал клевать ее закрытее морщинистыми веками глаза. Между тем из кровоточащей раны полезли черви.
Крис выскочил из сторожевого домика с фонарем в руке. На его пути появилась женщина лет тридцати, облаченная в пышное зеленое платье. Ее рыжие волосы спадали на плечи, одна из прядей упала на лоб.
-Вы мне не поможете? – ласково промолвила она, улыбнувшись – а то я заблудилась. Незнакомка держала в руке трость и подобно скучающему ребенку, легкими движениями руки рассекала ей воздух.
-Я понимаю, что вы, наверное, раздосадованы и недовольны, что в столь поздний час я потревожила вас – продолжила она – но, я очень напугана
-Я…я, конечно же, вам помогу, идемте! – запинался Крис – я открою вам ворота
-Благодарю…
-Все… - вздохнул сторож, освободив ей путь
-Благодарю….ответила она ему, наклонив голову на бок.
-Постойте, а как вас зовут… - не удержался Крис, глядя как женщина переступает порог
-Элизабет Сидалл – рассмеялась она, обернувшись – вот, кстати, держите – она кинула трость ему в руки – нашла эта по дороге сюда, видимо оставил кто-то из прихожан.
-До свидания Элизабет – попрощался с ней сторож, закрывая ворота
Но девушка его уже не слышала. Она уверенно шагала вдоль улицы, пока совсем не пропала из виду, растворившись в осеннем мраке.
