У меня половина тела, ноет как больной зуб. Все кости ломит, мышцы сводит, а по телу бегают мурашки. Моя левая рука и ноги уже не совсем мои и вряд ли когда станут снова моими… Моя няня Элис не отходит от меня. У нее на больной ноге детская туфелька. Ее здоровая нога гораздо больше больной. Часто она шепчет: "Зачем они отняли мою руку и ногу?" Здоровой рукой она придерживает больную конечность - ссохшуюся, серую, неживую, словно кукольную...Не хочу думать о том, что произошло. В горле у меня стоит ком. Только вспомню, меня сразу мутит и голова кружится. Не хочу вспоминать и не буду!!! Ни за что и никогда!.. В нашем городе то и дело пропадают кошки, собаки, дети - причем пропадают бесследно. Вернулись только я и няня Элис. Да и то полуживые...
...Мы часто говорили о том, что нам непременно надо как-нибудь наведаться в белый дом на холме, который был заброшен давным-давно. Слухов о нём ходило много - будто он построен на месте древнего источника и земля, на которой он стоит, проклята... Мы с Пикерингом хотели, чтоб нас считали самыми смелыми в школе, и пошли в этот дом. Когда мы оказались в парке, окружавшем особняк, сразу стало темно и холодно. Пикеринг решительно полез на ворота. Затем я. Когда я добрался до верха, мне стало страшно - мне показалось, что из каждого окна дома на меня смотрят бледные страшные лица. Я тут же вспомнил все ужасные истории, которые слышал об этом месте: про то, как невидимые чудовища высасывают кровь у невинных жертв, - в кромешной тьме несчастные видят лишь налитые кровью глаза своих мучителей. Про то, что в подвале дома живут огромные пауки, которые безжалостно истязают тех, кто попал в их сети, а затем закапывают живьем... Собравшись с силами, я перелез через ворота, чтоб не опозориться перед другом своими страхами. По пути к дому мы увидели статую: двое обнаженных детей - мальчика и девочку, они злобно улыбались.
- Смотри, у них вырваны сердца! - сказал Пикеринг.
И я заметил, что слева на груди у каждой статуи зияет страшная дыра, а в ручках, протянутых к нам, они сжимают собственные сердца - маленькие камешки с отчетливо видными прожилками кровеносных сосудов. У меня появилось желание вернуться обратно. Но Пикеринг предложил:
-Давай заглянем по-быстрому, стащим оттуда че-нибудь, чтоб нам поверили, что мы там были?
Мы подошли к железным дверям. Но они оказались заперты. Я испытал облегчение, поняв, что раз мы не сможем попасть в особняк, значит можно спокойно отправляться домой. Но вдруг раздался щелчок, и двери приоткрылись. Было ощущение, что их открыли изнутри.
- Я туда не пойду, - заявил я. Но Пикеринг лишь улыбнулся и жестом поманил меня. Мы зашли. Вокруг стало слишком тихо. Я чувствовал, как струйки холодного пота стекают у меня по лицу. Я увидел, что деревянный паркет холла покрывали сотни мертвых голубей. Несчастные птицы на полу выглядели ужасно тощими. Перья, кожа да кости. У некоторых птиц и перьев уже не было. Мы стали подниматься на второй этаж, мне было еще немного страшно - я пугался каждого скрипа, шороха, даже собственных шагов. На втором этаже я понял, что воздух в доме совсем неподвижный - было слишком жарко и душно.
- С меня хватит, - сказал я. - Тут совсем нечем дышать. Иди дальше, если хочешь, а я подожду тебя снаружи.
Но как только я сделал первый шаг вниз по лестнице, оглушительно заскрипела входная дверь. Я замер. Никогда прежде не слышал, чтоб мое сердце билось так бешено. Меня прошиб холодный пот, волосы зашевелились от ужаса. В дверном проеме мелькнула тень - они двигалась неестественно быстро и как-то боком. Я смотрел на нее во все глаза и не мог пошевелиться. Боковым зрением я увидел побледневшее лицо Пикеринга. Единственное, на что у него хватило ума на тот момент - отключить фонарик. Тень метнулась обратно к двери, потом замерла на краю полоски света, проникавшего в проем, опустилась на землю и стала принюхиваться. Внешний вид и повадки этого существа настолько напугали меня, что в тот момент больше всего мне хотелось упасть в обморок. Эта тварь была очень-очень старой, на черепе, обтянутом желтоватой кожей, были видны клочки волос. Это существо походило на марионетку, сделанную из костей, и зачем-то наряженную в драную ночную рубашку. Оно перемещалось боком, и зачем-то все время оглядывалось на дверь, так что я не мог видеть его лица, что наверно и к лучшему. Я понял, что если сейчас я побегу, эта тварь увидит меня и погонится следом, поэтому я медленно и осторожно стал пятиться в угол, где спрятался Пикеринг. Вид у него был не лучше, чем у меня. Потом мы услышали, как внизу снова открылась дверь. Больше всего мы боялись, как бы тварь не пошла вверх по лестнице, за нами. Тут из-за угла показалась вторая тень, она была ужасно горбатая, и передвигалась при помощи двух черных палок, на ней было грязное черное платье. Тварь издала свистящий звук, такой противный и пронзительный, что у меня кровь застыла в жилах. Пикеринг побелел как полотно, в его глазах читался животный ужас. Мы решили, что нужно найти на втором этаже окно, и выбраться наружу через него. Напоследок я решил посмотреть, что происходит на первом этаже, - лучше б я сдержал свое любопытство, - там было уже четыре твари. Одно существо, вроде бы мужского пола, очень высокое, с ногами, похожими на ходули, казалось, смотрело, прям на меня - при этом лицо его оставалось совершенно неподвижным, да и о какой мимике может идти речь, если у него не было ни рта, ни носа, ни век. Существо было облачено в старый жилет и замасленный сюртук, с пояса свисали часы на золотой цепочке. Перед собой этот не слишком благообразный джентльмен катил инвалидное кресло, в котором еще одна тварь, замотанная в изъеденный молью клетчатый плед. Из-под пледа торчала только маленькая голова. Лицо инвалида было желтым. Эти двое стояли, прям, возле открытой двери, поэтому путь к отступлению был отрезан. Мы рванули вверх по лестнице. На втором этаже оказалось еще темнее, жарче - я задыхался, ноги у меня подгибались. Пикеринг бежал впереди меня, вдруг он резко остановился, я налетел на него со всего маху. Бедняга давился собственными слезами и никак не мог перевести дух:
- Они гонятся за нами? Гонятся? - без конца спрашивал он.
Мы побежали вновь, мы так громко топали, убегая по коридору, что я совсем не удивился, услышав щелчок дверного замка одной из комнат, позади нас. Роковой ошибкой стал наш рефлекс - мы повернулись на звук. Еще одно непонятное существо длинном сером саване, с замотанной грязными бинтами головой, выйдя в коридор, неистово махало руками. Мы поняли, что тварь, увидев нас, созывает сюда остальных страшилищ. На лестнице раздался тяжелый топот целой армии преследователей. Двери соседних комнат стали открываться, выпуская в коридор все новых и новых отвратительных существ. Мы сами не поняли, как очутились в конце коридора — там была еще одна лестница. Мы бежали по ней вниз, выбившиеся из сил, захлебывающиеся своими слезами, перепуганные до смерти. Спустившись с лестницы, мы вновь оказались в темном коридоре, он был настолько длинным и с огромным количеством дверей, что я обессиленный опустился на колени, бежавший сзади меня Пикеринг перепрыгнул через меня.
- ОНИ УЖЕ СОВСЕМ БЛИЗКО!!! - закричал он не своим голосом и рванул дальше по коридору. Я понял, что мне нет смысла пытаться найти парадный выход, ведь там тоже нас ждут монстры, мы просто окажемся окружены со всех сторон... Надо попробовать выбраться отсюда через окно любой из комнат. Но откуда мне знать, что в этой комнате нет еще каких-нибудь страшных существ? Пикеринг уже был далеко от меня, мне его не догнать. Вдруг за моей спиной раздался тихий голос:
-Ты можешь спрятаться здесь.
От неожиданности я взвизгнул, как девчонка. Увидел приоткрытую дверь, через узкую щель на меня кто-то смотрел.
- Заходи, тебя здесь не тронут.
Я увидел бледную девочку в черной шляпке. Сердце больно колотилось у меня в груди, струйки пота сбегали у меня со лба прямо в глаза. Я плохо соображал. Я не мог больше бежать, поэтому принял предложение девочки. Оказавшись в комнате рядом с девочкой, я ощутил исходящий от нее запах гниения. Так пахнут дохлые животные... В конце комнаты находилась сцена с тяжелым пыльным занавесом. Мы поднялись на сцену, зашли за занавес, он так ужасно вонял, что, пробираясь через него, мне пришлось закрывать нос и рот руками. Вдруг в углу комнаты я заметил балконную дверь — она была заколочена снаружи фанерой, но между листами фанеры виднелась довольно большая щель, оттуда в комнату проникал солнечный свет, и веяло свежим воздухом. Только я собрался выбраться из-за занавеса, как в коридоре раздался ужасный шум: шарканье ног, стук костылей и палок, скрип колес, дикий смех, по коридору с ревом и криками неслась толпа наших преследователей. Дверь в нашу комнату распахнулась, внутрь заползло какое-то странное существо, я отпрянул от занавеса вглубь сцены и замер. Девочка сидела рядом и странно раскачивалась, ее бормотание стало сводить меня с ума, я словно обезумел от ужаса, мне даже захотелось выйти и сдаться той твари, что кружилась и принюхивалась возле сцены. Вдруг я понял, что не слышу этого бормотания, - на полу, где сидела девочка, извивалось какое-то непонятное существо. Я вообще перестал что-либо соображать. Зачем эта девочка меня сюда позвала? Вдруг из коридора раздался истошный вопль — самый ужасный и горестный, какой я когда-либо слышал. Тварь, лазившая перед сценой, кинулась на крик. Я осторожно выбрался из своего убежища, издали доносился непонятный шум. Он постепенно нарастал, эхом отдаваясь в пустых коридорах. Дикий рев ужасных тварей заглушил крики и рыдания Пикеринга. Его вопли становились все более отчаянными. Похоже, случилось то, чего я так боялся, - они окружили Пикеринга. Я понял, что нельзя терять ни секунды, я бросился к балконной двери, рванул со всех сил на себя лист фанеры, у меня появилась робкая надежда выбраться из дома. Вдруг позади меня раздался звук, словно что-то упало на пол со сцены, я слышал, как оно ползет по направлению ко мне. Я продолжал отдирать фанеру, образовалась щель, и я стал протискиваться наружу. Я почти выбрался, как вдруг тварь вцепилась мне в левую руку, меня словно обожгло холодом, в глазах потемнело, голова закружилась. Меня тошнило, из последних сил я попытался вырваться, но левую часть меня как парализовало. Я рванулся и буквально выпал из щели на траву. Ледяные пальцы, не удержавшие меня, хватали пустоту с жутким клацаньем. Я отполз подальше. Тварь издала ужасный рев, полный бессильной злобы и разочарования. Я сидел на траве и тяжело дышал, меня стошнило какой-то отвратительной белой слизью. Все плыло перед глазами, меня знобило, казалось, будто у меня переломаны все кости левой руки и ноги, я заставил себя подняться и идти, меня еще раз стошнило, на этот раз желчью. Оказавшись на безопасном расстоянии от дома, я еще раз глянул на него. Лучше б я этого не делал — одна створка парадных дверей была открыта, я увидел в холле толпу беснующихся тварей в саванах и лохмотьях, они кричали и дрались. Предметом их ссоры было нечто бесформенное и ужасное. Костлявые и грязные руки рвали на части окровавленные остатки Пикеринга.......
...Кроме нас с няней в комнате никого. Мы с ней единственные, кто смогли уйти живыми оттуда. Она может всю ночь сидеть и поглаживать свою кукольную ручку, словно это самое дорогое в ее жизни...
