Он свернулся калачиком и тихо заскулил, он, словно предчувствовал перемены. Пес, продрогший под проливным дождем, жался к ногам своего хозяина, который мирно дремал после неудачной охоты. От камина так и валило жаром золотого огня, ехидно ухмыляющегося всем присутствующим. Мокрые пятна на ковре и полу степенно блестели в свете пламени, словно чванные дамы с высокородными левретками и болонками на руках. Даже запах, знакомый запах ели не успокаивал пса, все ему казалось странным, пугающим… Он не мог понять, как его хозяин может спокойно спать и не обращать внимания на то, что чувствует он, пес? А пес чувствует, что что-то озлобленное до глубины души идет сюда, но его нельзя не учуять, не уж тем более схватить.
Тихое потрескивание камина затихало, затихал и дождь за окном огромного дома. Лес перестал шуметь от ветра. Все стихло, в ушах загудела тишина. Даже комары, и те не пищали противно над ухом все это время. Из стены бесшумно и зловеще выплыла бледно-светящаяся фигура женщины. Волосы развевались от невидимого ветра так же, как и у Медузы Горгоны её волосы-змеи, а красивое лицо перекосилось от злости, в глазах кипела такая ненависть, что даже трудно было представить, что кто-либо может ненавидеть кого-то сильнее. Даже оскаленные, острые клыки казались более реальными, казалось, что она может ими вот-вот впиться, а руками разорвать на части. Пес попятился назад к камину, словно ища спасение там, но женщину не интересовала собака. Она потянула свои светящиеся руки к шее мужчины, словно желая задушить его, растерзать, уничтожить. Боль в глазах так и застыла, боль ото лжи, боль от правды, боль от предательства, боль от потери, боль от смерти… Призрачные пальцы, полные гробового холода сжали шею хозяина дома. Тот открыл глаза и с ужасом увидел её лицо. Это лицо являлось ему в кошмарах, мучило ненавистью, разрывало местью. Он хотел, желал, молил, чтобы никогда больше не видеть это лицо, которое он когда-то восхвалял, а теперь со всеми силами проклинал. Прекрасное лицо, застывшее в ярости, в ненависти, страдании. Это было лицо, которое он когда-то любил. Эти горящие серебром глаза, когда-то приветливо светились. Белая, почти прозрачная кожа, которую он когда-то сравнивал с мрамором. Волосы, черные как темные воды омута, которые когда-то пахли приятным запахом мелиссы и лаванды. Руки впивались в шею, не смотря на всю призрачность женщины, мужчина задыхался, страшная жара упала ему на лоб. Легкие разрывались, а сердце бешено колотилось, словно барабан. Пальцы на шее оставляли синие следы, словно клеймо за предательство.
Но тут руку женщины кто-то сжал, перекошенное от ярости и ненависти лицо дернулось. Руку держал юноша с черными, как и у женщины, волосами и такими же светящимися серебром глазами. Лицо было с тонкими чертами, почти царственными, даже поворот головы или моргание, смотрелось невероятно плавным, невероятно грациозным. Лицо женщины смягчилось, как глина в воде. На лице появилась печальная улыбка, словно она понимала, что хочет ей сказать юноша. Руки разжались, отпуская синюю шею мужчины. Тот с испугом попятился назад, словно боясь, что женщина снова попробует его задушить. Но женщина даже не думала оборачиваться, она с материнской любовью смотрела на юношу, кладя свои призрачные руки ему на щеки, словно желая убедиться, что он живой, что он состоит из плоти и крови, а не какая-то иллюзия. Из глаз покатились прозрачные, как горный хрусталь, слезы. Бледные губы что-то тихо шептали, но так тихо, что человеческий слух этого просто не улавливал. Юноша тихо кивал, аккуратно держа женщину за светящиеся руки, и тоже шептал что-то неуловимое, но такое важное, что казалось, если бы мы это услышали, то все поняли бы. Но мы всего лишь люди, не более того. Женщина обняла юношу, из её глаз текли медленно слезы, которые исчезали, стоило им только отделиться от щеки своей обладательницы. Потом женщина засияла ярким светом, словно на прощания даря этому миру, его свету, частичку своего жизненного пламени, который погасили раньше времени.
Мужчина не верящим взглядом смотрел на эту сцену. Теперь же, когда женщина исчезла, то хозяина дома больше беспокоил безыменный юноша. Юноша обернулся, словно давая себя рассмотреть мужчине. Хозяин дома вздрогнул, на него смотрели те самые стальные глаза, которые были у женщины, при этом тонкие губы сомкнулись в насмешке, такой же, какой когда-то усмехался сам мужчина… Юноша улыбнулся ещё шире, обнажая едва видные кончики клыков….
Тихий и одинокий вой пса глухой нотой разорвал кровавую тишину.
