Никто не вышел проводить приора Мелли-Те, когда он, собрав скромные пожитки, уходил из врат обители. Прощаясь со своим духовным учителем и названым отцом, аббатом Аурилием, монах поклялся исполнить принятый обет – примирить враждующие кланы магов и чародеев, чьи Великие Дома истребляли друг друга в Бесконечной Войне.
И с того самого момента как слова клятвы прозвучали у алтаря Ангмара, он обрёл высшую цель. Тридцать лет, под защитой вечных стен монастыря и неприступных гор, Мелли постигал тонкости искусства божественной магии, укреплял дух и тело, черпая бесконечные силы в своей вере. Но теперь клятва гнала его прочь.
Когда-то давно родители, чьи имена память стёрла, отдали его, несмышлёного мальчишку, в ученики мудрым старцам и богословам. Обычно, так поступали с младшими детьми, если не хватало сил и средств дать достойное воспитание. Возможно, они любили его, но хотели лучшей доли для своего дитя. И он давно простил их.
Мелли-Те подумал, что если бы они встретились – то не узнали бы друг друга.
Он шёл налегке. Его статус не позволял использовать лошадей или иных ездовых животных. Сложная религия Пантеона всегда выступала против использования чужой силы. И всякий, кто ступает по пути праведника, должен сам нести свою ношу. Возможно, поэтому приор взял с собой только всё самое необходимое. Из припасов в кожаной суме были половина ржаной булки, и фляга с травяным чаем. В этой же сумке лежал небольшой молитвенник, связка освящённых настоятелем свечей, моток верёвки и короткий, почти затупившийся нож.
Хотя, в последние годы горные тропы перестали считаться безопасными, монах не испытывал даже тревоги за свою жизнь. Редкий безумец решился бы напасть на слугу Ангмара Солнечного. Однако, такие люди находились. И не только люди. Тёмные времена приближались, а затяжная война позволила всевозможным обитателям мрачных лесов и пещер выйти на свет.
Яркое летнее солнце показалось из-за горы Последнего Маяка и согрело своими лучами холодные камни горной дороги. Мелли-Те с грустью подумал об оставленной обители - многие из его братьев так и не увидели рассвет, они умерли ночью от смертельных ран, полученных в сражении с демонической тварью.
На развилке у Болтеронского камня, где заканчивались владения монастыря, в чёрной скале на высоте всадника были вырезаны указатели. Далее узкие тропы, словно каменистые змейки, сползали в ущелье на востоке и взбирались к Перевалу на западе, на юг дорога шла уже по Тропе Смелых к замку баронов Болтер, верных союзников дома Астор и адептов магии стихий. Болтеры не случайно обосновались в этом суровом краю взмывающих под облака скал и бездонных расщелин. Камень был их хранителем и источником силы. Когда то очень давно здесь жил народ зодчих, которому требовался союзник в войне с дикими кланами Севера. Зодчие просили помощи у Таура Астора Красного, и он отправил сюда своего слугу Болтера по прозвищу Каменные Зубы. Варвары отступили, народ зодчих смешался с людьми теперь уже барона Болтера, и Северные горы стали домом для многих поколений его потомков. Сила и жестокость Болтеров в сочетании с твёрдостью крепостных стен замка Болтерон, возведённого зодчими, стали надёжной защитой для всех кто жил к югу от этой границы цивилизованного мира и земель, где правила первобытная магия шаманов и колдунов-дикарей.
Болтерон носил гордое звание крепости-стража у Последнего маяка, одного из священных светочей, оставленных в напоминание о Тёмных Веках, и временах правления Единых Королей.
В ясную погоду отблеск зачарованного белого огня был трудно различим, но стоило сумеркам окутать горы, как яркий столб света, разрывая тьму, устремлялся к небу. Его цвет был особенным и неповторимым, сотканным древними богами из дымки угасшего солнца Палаксис. На многие мили вокруг было видно, как в горах восходит его звезда самая близкая из всех подаренных смертным. Маяки находились на вершинах самых высоких скал, у подножия и на уступах которых люди строили свои крепости. Двенадцать Маяков хранили этот мир и подпитывали чары замка у Чёрных Врат.
Мелли раздумывал некоторое время куда пойти с печальными вестями: «Квай Третий из дома Болтер жадный человек и скверный лорд, но даже он заслуживает помощи. Если не он сам, то его люди точно. Демонам всё равно, чью кровь проливать».
Он выбрал дорогу к замку.
День был долгим.
Ноги монаха начали уставать, но упрямство было сильнее усталости. Постепенно дорога стала расширяться, теперь по ней могли разъехаться две телеги, а кучи свежего конского навоза показывали, что до городка Последний Свет, названного так в честь Маяка на горе, осталось недолго. Приор шёл быстрым и широким шагом, но всё равно медленнее самого бестолкового всадника на старом мерине. И шансы добраться до городка засветло были ничтожно малы. Он и не рассчитывал провести ночь у огня в трактире, или хотя бы на конюшне. По всему выходило, что ночевать придётся у дорожного камня или на подходящем для этого утёсе, чтобы обезопасить себя от пещерных львов или других не менее опасных тварей.
Когда второе солнце зашло за горные вершины на северо-востоке, а полоса заката окрасилась в зеленоватые оттенки сумерек, Мелли-Те стал присматривать место для ночлега. Горы были ровными и покатыми, без единого уступа или трещины, словно крепостная стена возведённая мастерами зодчих. Но вдалеке у дороги была различима бесформенная глыба серого камня. Окружающие горы были чёрными, и дорожная веха была различима даже в последних лучах солнечного света. Такие камни служили и указателями и ориентирами для потерявшихся странников, а ночью становились вполне удобным убежищем.
Монах добрался до серого «дорожного стража», когда кромешная тьма окутала землю, и только свет звёзд позволял различить путь и не оступиться в пропасть.
- Это было труднее, чем я думал, - выдохнул монах, прислоняясь спиной к тёплому камню и присаживаясь у его подножия.
Мелли прикрыл глаза и стал молиться, молитва обращённая к Ангмару, была тихой в начале, но постепенно набирала силу и голос божьего слуги звучал громче и громче, пока не стал напоминать камнепад и в тот момент, когда голос стал сравним с грозовым раскатом у ног монаха сверкнула молния и камень стал гореть. Белое пламя богов не издавало шума и не рождало дыма. Только свет и тепло.
Но сон не шел, и ночь полнилась предчувствием беды.
Мужчина прислушался к доносившимся от дороги звукам. В гору неторопливо поднимались всадники. Они заметили свет от костра и решили подойти ближе. Разумно, ибо свет таит меньше опасности, чем сгущающаяся тьма. Скоро стали слышны обрывки разговора, люди шли открыто, это успокаивало.
- Шордан, ты посмотри, как нам повезло! - проквакал чей-то голос за границей очерченного светом круга. - Да, это же пещерный святоша.
- Сир Курцен, не надо злить монаха, а то боги нас накажут, - говоривший вышел на свет. Крепкий деревенский увалень, с рябым лицом, серыми глазами и коротко стриженными рыжими волосами. Одежду парня составляла простая засаленная туника, шерстяные штаны, выкрашенные в синий цвет и накинутый поверх одежды доспех из варёной кожи. За плечами была перевязь с палашом, рукоять которого украшала инкрустация из обсидиана. Парень неуклюже поклонился.
- Я Шордан Гроу, оруженосец сира Курцена сына Клода Болтера.
Рыцарь спешился, вышел на свет и, сняв помятый полушлем, отсалютовал вставшему навстречу гостям Мелли-Те.
- Приор Мелли-Те из Обители Ангмара Солнечного. Прошу разделить со мной свет и тепло этого огня.
- Немного огня нам не помешает, - рыцарь был немного старше своего оруженосца, его зелёные глаза излучали призрение, - и выродка сними с лошади, пусть будет на виду, - последние слова были обращены к оруженосцу.
Доспехи рыцаря, так же как и шлем, выглядели сильно потрёпанными, с налётом ржавчины и, судя по всему, собранными из разных комплектов, кираса со стёршейся наполовину гравировкой походила на стальное корыто, руки и голени защищали пластинчатые кожаные щитки, а ноги от пояса до колена закрывала кольчужная юбка, под доспехом был синий камзол и такие же синие штаны как у оруженосца. Плащ на плечах был самой новой вещью, простой серый с глубоким капюшоном, пастуший плащ из овечьей шерсти, чтобы согревать ночью и защищать от ветра днём. На поясе была перевязь из полуторного меча у левого бедра и кинжала с посеребрённым лезвием у правого.
Гроу молча повиновался. Две низкорослые мохнатые лошадки везли снаряжение и пленника. Поначалу было непонятно, кто это или что это такое. Мелли принял укутанного в черные шкуры человечка за ворох старых зимних плащей. Коротышка едва ли мог похвастать ростом, всего пять локтей в высоту, но этот недостаток компенсировали широкие плечи и длинные руки. Монах ещё раз внимательно осмотрел добычу рыцаря и к собственному удивлению понял, что это ребёнок. Сильный, с поразительными пропорциями, как у народа зодчих, обитавшего в этих горах до прихода людей Болтера.
- Он напуган и слаб, что сделал этот ребёнок?
Сир Курцен бесцеремонно бухнулся на плоский камен около огня и протянул руки, чтобы ощутить его жар.
- Воровство и оборотничество - преступления в наших краях, святоша.
- Милорд прав, брат Мелли-Те. Мальчишка таскал кур у селян в Каменном ручье, а у Морхеда Блума украли две козы. Мы выследили его и поймали в логове. Он прятался в Ущелье Монбрана и там же поедал свою добычу сырой.
- Дикари едят сырое мясо, такова их природа. Но я не вижу оборотня.
Мелли прикрыл глаза словно устал от разговора.
- Тогда ты слепой идиот! - рыцарь ударил кулаком правой руки по раскрытой ладони левой и плюнул в пламя, - Пока такие трусы как ты отсиживаться по норам я и мои братья защищаем эти земли от всяких ублюдков.
- Сир, не следует благородному рыцарю так обращаться со странствующим монахом. Это не правильно. Боги...
- К демонам твоих богов и не смей перечить мне. Я лорд, а не старая шлюха на исповеди. И верю только в богов моего дома.
Приор открыл глаза и улыбнулся.
Рыцарь и его оруженосец с подозрением посмотрели на монаха.
- Ты прав, благородный Курцен. Твои боги с тобой, но мои боги не терпят плевков, будь осторожен. Даже мне не защитить тебя от гнева Ангмара.
Квакающий рыцарь самодовольно ухмыльнулся. Отвратительный рот с нависающей верхней губой скривился обнажив пожелтевшие зубы.
- Мне не страшен твой божок-светлячок, - смех рыцаря тоже походил на пение болотной жабы.
Монах поклонился и, приняв это оскорбление с невозмутимым видом, посмотрел на пленника.
- Святой отец, не держите зла на моего господина. Он честный рыцарь, а мальчишка, - он махнул рукой в сторону, - дикарь и оборотень, я сам видел, как у него отросли клыки, а лицо покрылось щетиной как у кабана. Хорошо, что милорд успел набросить сеть и сказать слова камня. Магия удержала зверёныша.
- Значит, он виноват в том, что хотел защищаться и съел несколько цыплят. В самом деле - свирепый противник для рыцаря.
Оруженосец заискивающе посмотрел на монаха и на сюзерена. Трудно сказать чего этот здоровяк боялся больше богов или своего господина. Но было ясно, что ссора у ночного костра на горной дороге не принесёт ничего доброго.
- Вовсе не так, добрый монах, - Шордан попытался что то добавить, но рыцарь со всей силы ударил его по затылку.
- Заткнись! - взвизгнул Курцен, - твои сопли сделают дорогу скользкой. А тебе, монах, лучше сменить тему.
- Пожалуй, - внешнее спокойствие скрывало поднимающуюся волну гнева в душе Мелли-Те, - мне интересно знать о вознаграждении за голову мальчика-дикаря.
- А-а, ты ушлый пройдоха, я сразу это понял. Тебя одели в рясу и обрили голову, но не отняли страсть к денежкам, хочешь примазаться к нашей победе? – эта мысль развеселила Курцена, он искренне верил в свой талант читать мысли собеседника.
- Просто скажи цену, - тихо произнёс монах.
- За него мой отец обещал 2 серебряника, и новый меч от своего мастера-кузнеца. Цена высокая, но мой старик поверил россказням простолюдинов. Если их послушать так этот чертёнок ростом с медведя и сильный как босоркан. Кем бы он ни был – его повесят завтра в полдень, как только мы доберёмся до замка.
- Ты не боишься ни богов, ни демонов.
- Верно сказано, монах, теперь ты понял с кем имеешь дело, - рыцарь задрал подбородок и тряхнув куцей бородой положил руку на эфес меча. Огонь это тепло, но сталь – защита и сила.
Мелли улыбнулся ещё раз, но теперь улыбка была печальной, его гнев растаял, когда он понял, что этот молодой рыцарь всего лишь глупый и жадный человек, меряющий всех по себе.
- Тогда, будь добр, сир Курцен. Защити нас от него, - и монах медленно поднял руку, указывая за спину сидевших у огня Шордана и Курцена.
Связанный мальчишка испуганно вытаращил свои синие как сапфиры глаза на нечто, притаившееся за пределами освещённого круга, и стал неуклюже ползти ближе к костру. Кляп во рту сдерживал крик, и пленник только приглушённо выл на одной ноте. Рыцарь и оруженосец почувствовали, как воздух тяжелеет, а волосы становятся дыбом. Ужас наполнил их сердца и сковал их волю.
Мелли чувствовал, как оно приближается. В его силах было поставить непроницаемый магический барьер. Но он не посмел встать на пути справедливого суда, так же как и не смел бы совершить его сам, без воли Ангмара.
Оцепенение сменилось паникой, лошади стали вырываться и вставать на дыбы и жалобно ржать, предчувствуя кровавую бойню. Переменившийся ветер донёс до них терпкий мускусный запах лоснящегося, покрытого мелким серым волосом тела. Запах древнего чудовища. Даже люди ощутили его, и не осталось ни малейшего сомнения, что смерть притаилась во тьме. Сир Курцен дрожащими руками выхватил меч, и, отпихивая подползшего к огню пленника, принял боевую стойку, обхватив длинную рукоять меча двумя руками. Шордан безуспешно пытался удержать лошадей, но животные почти обезумели, их копыта взметались вверх и били по земле грозя затоптать человека. Оруженосец успел только стащить притороченный к седлу круглый дубовый щит и одну седельную сумку, когда лошади вырвали поводья и, роняя хлопья пены изо рта, умчались прочь. Цокот копыт по дороге слышался, какое-то время. Стало тихо и чувство тревоги только усилилось. Шордан натянул на голову шлем из дублёной кожи взял в левую руку щит. Палаш оставался в ножнах за плечами. Мужчина не сводил серых глаз с того места, где ночь, казалось, открыла свою пасть во всю ширь, поглощая даже самые мелкие искры света.
- Милорд, вы видите его?
- Нет, чёртов монах умер от страха или уснул! – рыцарь бросил гневный взгляд на приора, погружённого в медитацию, глаза монаха были закрыты, а мышцы лица расслаблены.
- Это тролль? Или босоркан? Или каменный червь… Или скальный упырь. Я чую, как оно воняет.
- Это твоё дерьмо воняет. Я ничего не вижу, - Курцен на секунду отвёл взгляд и увидел, как мелькнула тень.
Большая и бесформенная чернильная клякса на мгновение растеклась лужей по камням и исчезла.
- Чтобы это ни было, света оно боится.
Но в следующую минуту из тени выплыло лицо. Юная девушка смотрела на людей своими невероятными глазами, большими выразительными и яркими как отполированный янтарь. Лицо было вытянутое, но красивое, а правильные черты и бархатистая белая кожа говорили о благородном происхождении. Её огненно-рыжие волосы ниспадали на невидимые плечи. Тонкие губы изогнутые как охотничий лук были плотно сжаты. Прекрасное и отталкивающее одновременно зрелище не позволяло отвести взгляда.
Курцен заметил лёгкий румянец на её нежных щеках, и то, как отличаются брови, почти чёрные в сравнении с рыжими локонами, обрамляющими лицо незнакомки. И чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, как её глаза буквально вытягивают его из-под защиты огня.
Но ни он, ни его оруженосец не могли заметить, что голову поддерживала слишком длинная и толстая шея, покрытая редкой чешуёй. Лицо словно парило в темноте, на высоте в семь локтей. Когда рыцарь опустил оружие и сделал шаг навстречу, девушка отступила. Она завлекала его дальше и дальше, пока Курцен не исчез в кромешной мгле.
Предсмертный вопль мужчины разорвал гипнотическую связь, и оруженосец словно очнулся после кошмарного сна, он мотал головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от наваждения. На лбу появилась испарина, всё тело била мелкая дрожь. Шордан выхватил своё оружие, и укрывшись за щитом отступил спиной вплотную к камню, у которого сидел монах.
- Боги, смилуйтесь! - громила оруженосец съежился и вмиг стал походить на немощного старика. Силы покидали его, а мужества едва хватало, чтобы не бросить оружие и убежать прочь.
Кровожадная незнакомка вновь явилась на свет, словно ничего не произошло. Ее губы перепачканные кровью блестели. Вязкие алые капли стекали из уголка рта по подбородку.
- Освободи мальчика и тебе не придется сражаться в одиночку, - спокойный голос Мелли-Те прозвучал неожиданно громко.
Шордан резко обернулся к пленнику и точным движением распорол кожаные ремни, которые опутывали маленького дикаря словно гигантская паучья сеть. В тоже мгновение мальчик встал на ноги и, гневно раздувая ноздри, шагнул вперед к рыжей бестии.
Оруженосец мельком посмотрел на монаха, но тот по-прежнему был погружен в медитацию.
- Беорра! - звонко крикнул варвар, - Беорра! - и его голос стал звучать ниже, пока не уподобился утробному рыку. В ноздри ударил сильный запах пота и шерсти, по телу юноши прошла долгая судорога. В следующий момент руки стали удлиняться и превращаться в когтистые лапы, грудная клетка раздалась в стороны, а голова заострилась у подбородка. С каждым вздохом его облик терял сходство с человеческим. Когда трансформация закончилась, у костра на задних лапах стояло нечто невообразимо похожее и на человека и на медведя одновременно.
- Эй, железная шкура, - оскалившись, оборотень обратился к Шордану, - ты так и будешь стоять пока я дерусь с пещерным сфинксом?
- Сфинксом? - глаза мужчины расширились в ужасе, - Нам не справиться.
Оборотень рассмеялся своим гортанным, похожим на рев, смехом.
- Если мы нападем одновременно, то она не сможет нас удерживать своими чарами. Не смотри ей в глаза, и руби своим мечем ей задние лапы - там шкура грубее, но тоньше. В бой! Беорра!
И покрытый бурым медвежьим мехом получеловек бросился во тьму навстречу когтистым лапам пещерного сфинкса. Коварное чудовище оскалилось, и милое лицо преобразилось до неузнаваемости. Тонкие губы расползлись до самых ушей, обнажив несколько рядов острых и тонких зубов. Челюсть распахнулась, как у змеи готовящейся проглотить крупную добычу, на шее раздулся уродливый зоб. Передние конечности монстра походили на когтистые лапы крупного ящера. Все тело от шеи и до хвоста с черной кисточкой на конце покрывала отвратительная белесая шкура. Сфинкс дрался беззвучно и яростно, пытаясь вцепиться в горло или ключицу оборотню. Но мальчик-варвар, принявший грозный вид медведя, едва ли уступал в силе. Сфинксу пришлось снять гипнотические чары, чтобы получить преимущество в скорости реакции. Но стоило чарам рассеяться, как в бой вступил Шордан. Он как окованный сталью таран врезался в правый бок чудовища. Размашистыми ударами палаша он быстро перерезал сухожилие на задней лапе. Сфинкс осел и, качнувшись в сторону, потерял равновесие. Мгновения хватило оборотню, чтобы одним рывком распороть обвислый зоб.
- Железная шкура, отходим к костру. Скоро тварь сама испустит дух.
Шордан с наслаждением рубанул чудовище поперек хребта и отскочил на безопасное расстояние. Победители отступили под защиту божественного огня. Оруженосец прижался спиной к скале в шаге от того места, где сидел Мелли-Те, и закрыл глаза, силясь выровнять дыхание. Оборотень встал на колени перед монахом, и задрожав всем телом, принялся возвращать себе человеческий облик. Непостижимым образом шкура медведя съежилась и отвалилась как комок грязи от сапога. Мальчик привычным движением подхватил сброшенную шкуру и обмотал ее вокруг бедер, чтобы скрыть наготу. Его темные брови сошлись на переносице. Но в глазах горело веселье и азарт охотника.
- Не плохо для железной шкуры.
- Для тебя я сквайр Гроу, гнусный перевертыш.
Мальчик рассмеялся, и, уже не говоря ни слова, пристроился у дорожного камня, чтобы мгновенно уснуть.
Шордан лишеным мысли взглядом уставился на костер, какое-то время он был в состоянии крайнего отупения.
Колдовская сила сфинкса растворялась и быстро исчезала в окружающей темноте. И когда сердце перестало биться, как загнанный в силки заяц, а мысли прояснились, оруженосец преодолевая дурноту встал на ноги.
- Я должен его найти, - сказал он, обращаясь к самому себе, и снова переступил грань света и тьмы.
Сфинкс уже умер. Остекленевшие глаза смотрели в небо. Пространство вокруг было залито темной кровью, сочившейся из нескольких ран. Гроу внимательно осмотрелся, но искомое смог разглядеть не сразу, а только когда луна показалась из-за низко нависших туч. Вниз по дороге лежало разодранное тело его сюзерена. По случайности серый плащ почти не пострадал, и верный оруженосец завернул в него истерзанный труп, как в погребальный саван. Ему пришлось снять с сира Курцена доспехи, чтобы немного облегчить себе ношу. Оруженосец свалил их у края обочины. Перепачканные кровью и налипшими ошметками плоти они вызывали только отвращение. Неприятный ком подступил к горлу, потребовалось усилие, чтобы не дать слабости взять верх. Но, подумав некоторое время, он все-таки взял побитый нагрудник и шлем с собой. Только уложив мертвеца у костра, Шордан позволил себе передышку, расположение звезд и луны подсказывали, что половина ночи миновала. Отметив про себя, что монах так ни разу и не прервал свою медитацию, Гроу закрыл глаза и уснул.
