Долгожданный маг оказался крохотной женщиной, закутанной в шелка. Ткани было так много, что не понятно было, как все эти складки держатся на тщедушном теле. Что тело тщедушно, говорили узкие плечи, крохотные следы, оставляемые в грязи ее ногой, и маленькие кисти, придерживающие складки верхнего безразмерного плаща. Единственной частью тела, не прикрытой тканью было лицо – молодое, совсем юное. Все остальное было спрятано складками многослойного наряда. Под капюшоном волосы были убраны в плотный обвяз. Тугая спираль обвивала шею, от этого она казалась почти непропорционально длинной и тонкой. Даже кончики пальцев, чуть виднеющиеся из-под складок рукавов, блестели хищной чернью чешуйчатой кожи перчаток.
Маг шла, склонив голову и пряча глаза в густой тени ресниц, тонкие губы были презрительно сжаты, а брови чуть хмурились. Не нравились городской магичке полевые условия военного лагеря. Ни на кого не глядя, она вслед за командиром скрылась в шатре-штабе.
Вояки хмурились и мрачно сплевывали в грязь – много навоюют они с такой-то фифой!
Командир всю дорогу тихо бесился от осознания собственного бессилия. Ему навязали неопытную девчонку, небось только экзамены сдала да знак мага получила. Ко всему прочему еще и санриянку, а санрийские женщины жуткие тихони да ханжи. Многое она сумеет сделать? Да она в обморок упадет только от одного вида орка! Вон как брезгливо морщится, глядя на аскетизм шатра, она-то к шелкам да подушкам привыкла.
Сидит молчит, глазки скромненько опустила, страдает над несправедливостью жизни. Думала, что это романтика – война. Война – это грязь, кровь и боль! А еще немытое тело, грубая речь, солдаты, уже год не видевшие женщину…
Тут она заговорила:
- Я прошу уважаемого господина показать мне карты наступлений и разъяснить расстановку сил. Для наиболее эффективной работы мне нужно точно знать сколько, где и как расположен враг. Также, я хотела бы, чтобы уважаемый командир рассказал мне о предыдущих сражениях и выделил человека, который покажет мне места этих битв. Я понимаю, что это опасно и займет много времени, так как наши войска далеко продвинулись за последний месяц, но я обещаю обернуться за сутки, если мой конь будет достаточно быстр, а проводник – сноровист.
Замолчав, она подняла глаза, очень темные и серьезные. Командир, опешив, не сразу справился с возмущением – девчонка смеет ему указывать! – но взяв себя в руки и рассудив, что она, в общем-то, права, кивнул. Поманив ее к столу, широким жестом обвел карту, расстеленную на нем. Он старался говорить как можно четко и подробно, избегая военных терминов, магичка внимательно слушала, кивая, иногда вставляя вопросы, совершенно неуместные, типа: «В этой роще есть ели?» или: «А был ли ветер в этот момент?». Командир терпеливо отвечал – женщина, что с нее возьмешь.
Выяснив все интересующие ее вопросы, магичка поблагодарила и, опустив голову, вышла навстречу проводнику, уже ждавшему ее.
А командир с трудом поборол желание попросить у повара забродившего отвара трав – злость и глухое раздражение душили его.
- Командир, ее надо отослать! – проговорил вошедший капитан Такис, близкий друг и старший помощник, - она нам все испортит, нам некогда возиться с городской фифой!
- Лучше пичуга в руках, чем дракон в небе – устало проговорил командир, раздражение схлынуло, оставив безразличие, - что сможет – сделает, нет – воевали же как-то месяц, продержимся…
- Убьют же…
- Пришлют новую! – зло сплюнул командир, - Ты лучше о солдатах подумай! Какой боевой дух с таким магом? Да они уже недовольно гомонят, а побьют нас орки хоть раз – конец, не будет больше храбрости и упорства. Ты хоть это понимаешь?
Магичка вернулась на следующий вечер, сползла с седла и скрылась в крошечном шатре – командир приказал разбить, во избежание – как пояснил он.
Солдат, сопровождавший ее, рассказал, что расспрашивала она его о сущих мелочах да глупостях, задавала бессмысленные вопросы и требовала остановиться поминутно, спешившись, припадала к земле и, что-то бормоча, срывала травы и собирала земли комочки, складывая все по отдельным мешочкам. А потом, неловко забравшись в седло, ехала дальше, снова задавая глупые вопросы. На его подначки не отвечала, говорила холодно, тихо и редко, скупо роняя фразы, будто брезгуя собеседником.
Командир ходил мрачный как туча. Тяжело ему было.
Магичка не показывалась из шатра весь следующий день, не отзываясь, а когда попытались войти, вышвырнула неосторожного, как пробку из бочки. «Осерчала фифочка, помешали ей себя в порядок приводить» – мрачно шутили солдаты.
Вечером, в разгар жаркого спора о завтрашнем сражении, неожиданно явилась она в шатре-штабе, просто отдернула полу и вошла, ни на кого не глядя. Принесла мешок и, кинув его на стол, заявила:
- Уважаемый Командир, мне нужно, чтобы вы собрали капитанов.
Командир выполнил ее просьбу, благо что недоставало лишь троих.
- Объяснитесь, госпожа магичка – в наступившей напряженной тишине, голос командира был спокоен и почти доброжелателен, вот только скулы закаменели, да глаза прищурились недобро.
- Наденьте, и я объясню - протянула ему шнурок с кулоном. Командир послушался, понимая, что это какой-то артефакт. А магичка, резко выкрикнув что-то, запустила в него молнией! Никто не успел среагировать, командир лишь вздрогнул, видя, как заряд летит ему в голову. Миг. И синяя молния втянулась в кулон.
- Это защитный амулет. Может защитить от прямого попадания слабых заклятий и касания сильного. У орков сильный шаман, вы смогли противостоять ему так долго потому, что он был один. Но прошлый бой вы проиграли, я права?
Капитан молча кивнул.
- Тогда шаманов было уже трое. И все сильны, цвет шаманства, можно сказать. Я приняла меры. Раздайте эти амулеты каждому солдату – она указала на мешок. – А шеренге передовых еще и эти – на стол легла связка тонких шнурков с бусинами. – Эти амулеты создадут некое подобие всестороннего щита, способного защитить от стрелы на излете, удара копья и меча. И, командир, завтра мне нужно будет время перед сражением, рассчитайте так, чтоб у меня было около получаса. Все.
Магичка собралась было идти, но Такис преградил ей дорогу.
- Госпожа магичка, я слышал, что амулеты имеют свойство перекрывать друг друга и, как два минуса при сложении, давать нулевой результат, я никоим образом не сомневаюсь в вашем мастерстве, но вы не могли бы развеять мои сомнения, я беспокоюсь за жизнь своих солдат, ведь именно мой отряд – передовая шеренга.
Капитаны затаили дыхание, ожидая, что ответит магичка. Всем было интересно, как фифа выкрутится.
- Такая забота о солдатах заслуживает восхищения – говоря это, она в упор смотрела на Такиса, тот так же не сводил с нее насмешливого взгляда – И именно поэтому я предлагаю вам, убедиться самостоятельно в действенности и надежности моих амулетов. Вы ведь понимаете, что от вашей бдительности зависит жизнь людей, вверенных Вам, капитан Герр Такис? – Такису показалось, что в черных глазах мелькнула насмешка, но ее лицо было совершенно спокойно. Он кивнул.
Только надев оба амулета и встав на расстояние излета стрелы от лучника, Такис вспомнил, что магичка не должна знать его имени – он не представлялся, а раньше они не виделись.
Стрела и огненный шар одновременно полетели в его сторону, он еле удержался, чтоб не увернуться – на него смотрел весь его отряд, он не мог выказать перед ним свой страх. Огонь втянулся в камень на шее, чуть нагрев его. Стрела срикошетила от невидимой стены и ушла в строну. Такис облегченно выдохнул. А магичка, не удостоив его взглядом, удалилась в свой шатер. Она выиграла спор в сухую.
На рассвете перед боем, магичка прошла вдоль рядов, чертя у каждого солдата на щеке какой-то знак кисточкой, которую макала в баночку с пахучей жидкость. Солдаты посмеивались, капитаны смотрели скептично, но с долей любопытства – вчерашнее представление немного пошатнуло их уверенность в бесполезности магички.
Последним, кому был начертан знак, был капитан, магичка смешно привстала на цыпочки, серьезно глянула прямо в глаза и проговорила:
- Да будь благословенен, капитан!
После чего развернулась и быстро направилась к холму, где собиралась наблюдать за ходом сражения.
Бой был выигран без единой потери, даже раненых было немного. Солдаты, будто заговоренные, уворачавались от орочьих мечей и стрел, шаманские заклятия не касались их, а орки были будто сонные. На минуту оказавшись в пяточке спокойствия, капитан бросил взгляд на холм. Там маленькая фигурка, закутанная в шелка, стояла, подняв руки к небу, и с ее рук летели звезды, обжигающие холодом, даже на таком расстоянии. Капитан представлял, что эти подарочки могут сделать с воином, если пролетят хотя бы в метре.
С поля боя магичка пришла последней, пройдя по всей полосе, срывая травинки и бормоча что-то под нос, и когда наконец появилась в лагере, уже стояла глубокая ночь.
Воины поглядывали на нее, не решаясь подойти, многие понимали, что их успехи – ее заслуга, слишком явной была разница до и после.
Капитан окликнул ее, желая пригласить в шатер-штаб, но она помотала головой и скрылась в своем шатре.
Ночью было нападение, орки жаждали реванша. Магичка выскочила из шатра в полном облачении, будто и не спала вовсе, залезла на подводу с провиантом и оттуда швыряла молнии. Несколько орков кинулись к ней и были сожжены тут же пульсаром, но двое, более осторожные, подкрадывались сзади – она не замечала их. Зато заметил Такис, его ножи пролетели в миге от ее головы, она вскрикнула и обернулась – орки были мертвы.
Фактор неожиданности не сработал, орки отступили. Воины, все еще в горячке боя, громко переговаривались и переругивались, помогали раненым, тушили занявшиеся шатры. Магички не было видно. Такис с Капитаном решили было, что та, как всегда, уже спряталась в свой шатер, но вдруг их окликнули от той самой подводы. Магичка лежала там, неловко привалившись к мешкам, бледная до зелени. Лекарь покачал головой:
- Надорвалась, в шатер ее, магическое истощение не по моей части.
Капитан вдруг почувствовал смутную вину. Уважение к маленькой санриянке еще больше окрепло, ведь она до последнего держалась и помогала, как могла. А теперь неизвестно, когда оправится, и к вине примешалась досада – чего было лезть?
Магичка оклемалась на следующие сутки, отчитала лекаря за то, что входил в ее шатер, но поблагодарила за заботу. Появилась в штабе, бледная и серьезная, и потребовала информации о планах.
Капитан и Такис с все большим удивлением наблюдали за ней. Чувствовала себя магичка плохо, было видно по поту на лбу, но все равно внимательно слушала, что-то уточняла и не позволила отправить себя отдыхать, сказав, что она в состоянии выполнять свои обязанности.
Капитан с надеждой смотрел в будущее, может он ошибся? Может и не дура легкомысленная им попалась, и ничего, что презрительна и холодна как лед.
Такис же… как-то неожиданно понял, что не брезгливость движет ей, заставляя чураться солдат и командиров, хмурить брови и не показываться из шатра.
Решив подтвердить свои догадки, он отправился в шатер магички. Потоптавшись у полога, окликнул ее, не решаясь повторить подвиг тех, кто летал в первый день ее прибытия. Но она сама вышла навстречу. Глянула на него удивленно черными, серьезными глазами.
- Простите, капитан Герр Такис, но мне нужно к ручью.
- Разрешите мне пойти с вами? – та как-то съежилась и опустила глаза.
- Не стоит, я вполне могу сама…
Но он уже подхватил из ее рук кувшинчик и пошел в перед.
Магичка сначала шла молча, глядя под ноги и скупо отвечая на его реплики, но вскоре беседа занялась, и Такис с удивлением обнаружил, что ему очень интересно ее слушать.
Позже он с улыбкой вспоминал ее смущение, она так его старательно прятала под серьезностью. И зовут ее Мириам. Красивое имя.
С этого дня он часто ходил с ней к ручью, неспешно ведя разговор о пустяках и наблюдая, как хмурятся серьезно брови и блестит опасливо взгляд из-под ресниц.
А однажды, после очередного боя, он не дождался ее из шатра. Решившись заглянуть, обнаружил, что он пуст. Никто в лагере магичку не видел. Такис всерьез забеспокоился, что могло произойти? Но вдруг, лекарь окликнул его, и покхекивая и пряча глаза, предложил прогуляться до подводы. Не дойдя двух шагов, резко вспомнил про какое-то дело и ретировался, а Такис услышал тихий всхлип.
За подводой, прижавшись к колесу и зажав рукой рот, сидела, сгорбившись, магичка, и тихо почти беззвучно плакала. Крупные слезы пятнами растекались по шелку рукавов. Такис присел рядом, положил руку на плечо.
- Что случилось, Мириам?
Она вздрогнула и, наклонив голову, попыталась прошмыгнуть мимо. Такис перехватил ее, прижав к груди слабо трепыхающееся тельце, прислонился спиной к колесу, баюкая и качая, будто ребенка. Магичка сначала напряженно притихла, но позже расслабилась под успокаивающий голос:
- Что ты, маленькая, что ты, хорошая. Плачь. Плачь, маленькая, так легче будет. Плачь. Тяжело тебе, крошке на войне, больно и плохо и нужно всегда держать себя в руках. Маленькая храбрая женщина. Такая сильная. Такая сдержанная.
Магичка, уже не стесняясь, плакала у него на плече, прижимаясь всем телом, хрупкие плечи вздрагивали под его рукой.
А ему было… хорошо. Он ее понял, разгадал.
Позже он ничем не выдал, что видел ее слабость. Отплакавшись, она погладила его по руке и, прошептав «спасибо», убежала в свой шатер.
Многое было после: боль, раны, грязь и дикая усталость, когда пальцы просто не разжимаются на рукояти меча. Отряды командира продвигались вперед, острым клином вгрызаясь в землю заклятого врага-захватчика. Победы давались тяжело, все меньше сил оставалось, чтобы вставать по зорям по тревоге. Но надежда и вера в победу не иссякали, прибавляя сил и храбрости, помогая отстоять свою родную землю. А маленькая магичка перед каждым боем рисовала знаки на щеках солдат и шептала капитану: «Будь благословенен!»
А когда красавица-победа, наконец, взвила свои стяги над войсками людей, и в столице прошел парад, в маленькую мазанку в одном из многочисленных аулов Санрии пришел воин. Черноволосый, в запыленных одеждах, высокий и широкоплечий, он поклонился старикам, положив пред ними меч и сундучок с золотом, и проговорил:
- Хорошие люди говорят, чудная невеста живет в славном доме этом. Красива, воспитана и умна, и магическим даром славится на весь свет. Я простой воин, прошедший всю войну, я силен и молод, у меня есть дом на берегу озера с большими окнами и высокими потолками, да вот только хозяйки в том доме нет. Достопочтенные родители, да простите мне дерзкие речи, люба мне ваша красавица, дом строил и ее на ступенях крыльца видел, как наяву. Разрешите просить руки ее.
Старики с улыбкой в выцветших глазах смотрели на склоненного перед ними человека, нравился им его твердый взгляд, глубокий голос и серьезные речи.
- Как имя твое, воин?
- Аким Герр Такис. – был ответ.
- Что ж Такис, не нам решать, спроси ее саму, право выбирать она давно доказала.
Скрипнула дверь, замер легкий шаг шорохом. Черные серьезные глаза смотрели спокойно и уверенно.
- Я согласна.
И маленькая ручка, уже не скрытая перчаткой, провела по щеке, где когда-то рисовала знак оберега.
