Кот, которого хозяева звали Март и частенько баловали вареной курятиной, жалобно мяукал. С его носа стекала кровь, на кончиках усов, словно бусины, повисли алые капли. Патрик еще раз ударил его камнем, на этот раз по спине… Хруст. Позвоночник не выдержал - сломался, как тростник. Кот больше не мяукал – только хрипел и смотрел на своего мучителя восковыми желтыми глазами.
Патрик сел на выцветший виниловый стул, положил ногу на ногу и с жадным любопытством стал наблюдать, как издыхает несчастное животное. Дребезжание старенького радиоприемника, найденного мальчиком тут же, на городской свалке, заглушал хрипы Марта, поэтому Патрик выключил его. Теперь только назойливое «банк-банк» какой-то гоняемой ветром жестянки да карканье жирных воронов мешали наслаждаться кошачьими страданиями. Патрик улыбнулся – как ни странно, это не было похоже на хищный оскал психопата; напротив, так улыбаются обычные двенадцатилетние мальчуганы, бросившие под ноги другу небольшую петарду и довольные сей незатейливой шуткой.
Но Патрик был не таким. Он был социопатом. Живодером. Мучителем. Он знал это и гордился этим. Только бросая в костер мешок с визжащим, перепуганным щенком и ощущая сладковатый запах жарящегося мяса; только поджигая перья голубю, лапки которого перевязаны толстой ниткой; только насаживая на булавки трепыхающихся радужных бабочек – только тогда… да, только тогда он чувствовал, что занимается любимым делом. Только в такие моменты о бывал счастлив.
Родители не знали о его увлечении. Более того, они были уверены, что их сын – чистая душа, ангельский мальчик со светлыми мыслями в голове. И они искренне считали, что кукольный домик, в котором Патрик обустроил квартирку для жуков и прочих насекомых, обозначал страстную любовь мальчика ко всему живому. «Ах, какой наш Пат умница! - говорили родители за завтраком, с умилением глядя на сына, - Опять притащил в дом котенка, чтобы покормить! Хорошо, Пат, но не забудь его выпустить на улицу перед тем, как уйти в школу. Я уверена, Виктор, что наш сын станет зоологом или ветеринаром. У него это в крови!». И, чмокнув Патрика в макушку, они уходили на работу. А Патрик, спешно закончив завтрак, бежал к котенку. Он знал, что несколько минут, проведенные наедине с котенком, обеспечат ему хорошее настроение на весь день. Главное – не забыть по дороге в школу выбросить в мусорный бак небольшой окровавленный сверток.
…Март пускал изо рта кровавую пену. Патрик – слюни. Он всегда пускал от восторга слюни, наблюдая за гибелью животных. И беспрерывно улыбался своей счастливой детской улыбкой.
В школе у него тоже проблем не было. Одноклассники его сторонились, но уважали за то, что он всегда давал списывать. Учителя тоже не жаловались. Только его сосед, восьмилетний Лайк Патсон, ненавидел Патрика. Он подозревал Пата в гибели своего лабрадора, в котором души не чаял, но кто поверит первоклашке? Но Патрик не держал на соседа зла. Да, это он отравил пса, отравил и наблюдал из-за живой изгороди за муками животного. Патрику даже нравилось, что кто-то догадывается о его садистской натуре. Было в этом что-то… будоражащее.
-Март! Март! Кис-кис-кис!
Патрик, вырванный из эйфории, напрягся. Взгляд его наконец-то оторвался от умирающего кота.
-Март, хороший мой! – Патрик узнал этот голос. Лайк. Руки Пата сжались в кулаки. Маленький гаденыш, как же он любит свою зверюгу. Кот исчез не более трех часов назад, а на его поиски уже снарядили экспедицию, состоящую из хозяев пропавшего: Лайка, его старшей сестры, а также мамы и папы.
Патрик был неглупым мальчиком. Перед тем, как сбежать, он бросил стул и радиоприемник в груду мусора. Голоса приближались. Патрик сделал шаг в сторону спасительного выхода со свалки, но вдруг остановился и с ненавистью посмотрел на Марта. Кот, словно почувствовав его взгляд, поднял мутнеющие глаза. Еще несколько минут – и он издохнет… Но Патрик был зол. По-настоящему зол, зол, как никогда в жизни. Дажи эти жалкие несколько минут стоили многого. Мало того, что эти минуты у него отняли – так эти мерзавцы еще и посягнули на его территорию, помешав излюбленному занятию Патрика в его же собственной логове!
-Март! – чуть не плача, звал Лайк, - Март, вернись! Я принес тебе… мясо… Март! Кис-кис!
Развернувшись, Патрик с ненавистью пнул кота ногой. Животное даже не мяукнуло – отлетев на пару метров и окропив эти два метра своей кровью, Март испустил дух. Только тогда Патрик почувствовал себя лучше – и, с чувством выполненного долга, он поспешил прочь. Уже начало смеркаться, пора было уходить. В желудке у Патрика заурчало. Дома его наверняка ждет вкусный ужин.
Но, пройдя несколько метров, мальчик в изумлении остановился. Он не узнавал местности. Это было в крайней степени странно, ведь Патрик почти каждый день ходил этой дорогой, он знал каждый закоулочек, каждую тропинку, каждую вещь на свалке. Решив, что все же свернул не туда, Патрик повернул обратно, но буквально через минуту опять услышал голоса семейства Патсонов. Судя по звукам, они наконец обнаружили своего любимца. Патрик спрятался за старым холодильником и решил подождать их ухода.
-Маааарт! – выл Лайк. Патрик поморщился – ему стало противно от плаксивого голоса сопляка. Внезапно Пату захотелось сделать с ним тоже, что и с его котом. Захотелось услышать, как сопляк скулит, размазывая по лицу слезы и кровь.
-Отвернись, малыш, - уговаривала мать Лайка. По голосу Патрик догадался, что она сама сейчас разревется, - Ну, не плачь, не плачь. Мы похороним Марта… Сделаем ему самый лучший гробик, какой только может быть у кота! Не плачь, я обещаю…
-Это Патрик убил его! Я знаю, это он!
-Что такое ты говоришь? – измученным голосом спросил отец, - Пат хороший мальчик, ты же знаешь… Это не он.
-Он! Он! Это Патрик! Сперва он убил Смокки, а теперь Марта! Мааарт!
-Ну все, все, не плачь…
Патрик заткнул уши. Он понимал, что лучше этого не делать, на случай, если Патсоны решат уйти этой дорогой, но выносить их крики было невозможно. Патрика этот вой раздражал до головокружения, и он вжался спиной в прохладную дверцу холодильника, уткнул лицо в колени и зажмурился, пытаясь успокоиться…
Когда он открыл глаза, уже почти стемнело. Голосов больше не было слышно. Патрик вслушивался еще минут пять, но услышал только посвисты ветра. Даже вороны замолчали. На свалке он остался один.
Патрик встал, отряхнул зад от пыли и потянулся. Суставы затекли – видимо, он сидел здесь достаточно долго. Мать уже, наверное, беспокоится, а ужин давно остыл. Проклятые Патсоны… Патрик сплюнул и решил перед уходом взглянуть, что сталось с котом.
…Кота, разумеется, не было. Сердобольные хозяева забрали тельце с собой, и только еще свежая кровь, кусочек бечевки и испещренный алыми брызгами камень, которым мальчик бил Марта, напоминали о приятном времяпровождении маленького садиста. Патрик подумал, что неплохо бы было поймать какую-нибудь обнаглевшую крысу для успокоения нервов, но смеркалось поразительно быстро. Патрик подумал и выбрал короткую дорогу – ту, по которой пришли Патсоны.
Но здесь его настигла та же проблема, что и с длинной дорогой. Он не узнавал ее. Может, из-за темноты? Ведь он никогда не бродил по свалке в такое позднее время. Помучившись минуту в раздумьях, Патрик решил двигаться вперед. По крайней мере, выйдет к проволочному забору, окружающему свалку – а там уж можно и перелезть. Успокоенный этими мыслями, Пат двинулся вперед…
…И тут же споткнулся обо что-то. Да так, что упал и подвернул ногу. Злобно ругаясь, он встал и, хромая, приблизился к вещи, об которую споткнулся. Наверняка какая-нибудь небрежно выкинутая подушка или мусорный пакет. Патрик не курил, но частенько поджигал животным лапки или нос – потому-то у него в кармане и нашлась зажигалка. Щелк – и язычок огня вырвал из густого, будто деревенское молоко, мрака клочок пространства. Теперь предполагаемый мусорный пакет можно было изучить очень тщательно, вплоть до мельчайших подробностей… Но никакого пакета, никакой подушки и в помине не было.
На дороге лежал мертвый лабрадор. Светло-рыжего окраса, с закатившимися глазами и пеной под носом, с запекшейся кровью на морде. Лабрадор умер совсем недавно – он еще даже не успел окоченеть, а когда Патрик дотронулся до его пушистого брюха, то ощутил тепло. Да и шерсть не свалялась, а была гладкой и блестящей – пес был жив еще несколько минут назад…
Но это было невозможно! Патрик вскочил, забыв о боли в ноге. Невозможно! Патрик убил этого пса полгода назад, подсыпав ему в миску приличную дозу яда от насекомых! Отравил его, бросил в него булыжником, а потом смотрел, как Смокки корчится в судорогах и пускает из пасти зеленую пену…
