Бубку и Рыбку снова заперли в комнате, но выход из нее был лишь через двери. Широкая терраса лежала на отвесной скале, под которой раскинулось море с удивительными розовыми водами, словно разлили розовое масло...
- Нереально... - прошептала Натаха и, взяв с вазы яблоко, кинула вниз, с восхищением глядя на его полет. Но фрукт не успел долететь к воде, из сказочных коралловых глубин вылетело удивительное существо и, схватив яблоко трехпалой лапой, моргнуло огромными глазами и, хлопнув в воздухе длинными плавниками, исчезло под водой.
- Обалдеть... - Хлопнула в ладоши Натаха. - Эх, жаль фотоаппарата нет...
- Меня сейчас менее всего эти красоты заботят... - пробурчала Бубка. - Ты ухажеров наших не боишься?
- Боюсь... - вздохнула Рыбка. - Вот эти разговоры о детях очень меня пугают...
- Ага...
* * *
Джинны приблизились к могиле пророка, и Малик, порывшись в широких складках бурнуса, достал завернутую в алый шелк человеческую кисть. Как только он откинул с нее материю, рука ожила, и ее указательный палец уперся в надгробие. В воздухе показалось еле заметное свечение, и в размытом мареве показались золотые башни Ирема...
* * *
- Клянусь священной пустыней, это прекрасно! - воскликнул Асат. - Ничего красивей я в жизни не видел!
- Эту красоту захватили демоны, - вздохнул Джамиль. - и нам нужно избавить город от их разрушительного влияния.
- Я, кажется, знаю где их искать... - Инсар посмотрел в сторону белоснежного дворца, окутанного черным туманом, в котором извивались зловещие лентоподобные субстанции.
Чем ближе они подходили к дворцу, тем больше сгущался воздух, пропитанный злом и мраком. Джинны были настороже, понимая, что их появление вряд ли оказалось незамеченным и не зря...
Ворота с грохотом распахнулись, и жар от огнедыщащего Ифрита обжег им легкие. Демон снова дыхнул пламенем, и края бурнусов загорелись, заставляя Джиннов отскочить назад.
- Вы найдете здесь свою смерть! - прошипел он. - Этот город наш!
- Это - Священный город! - перебил его Малик. - И вам здесь не место!
- Это не тебе решать, мерзкий Джинн! - зарычал Ифрит и кинулся на братьев, изрыгая снопы искр. - Готовы ли вы умереть?!
* * *
Натаха подошла к столику, уставленному пузатыми флаконами из хрусталя и, открыв первый попавшийся, осторожно поднесла к носу.
- Мама дорогая! - заорала она, вдыхнув приторный запах жасмина. - Бубка! Это же жасмин! Меня сейчас раздует от аллергии!
Бубка подбежала к подруге и, выхватив пузырек из ее рук, швырнула его в окно.
- Вот и все. Быстро вымой руки и лицо!
* * *
Джинны приготовились отразить нападение Ифрита, понимая, что даже вчетвером будет тяжело его уничтожить. Он был полностью охваченный пламенем и накаленный, как доменная печь, каждый его шаг доносил до них раскаленные потоки воздуха.
Джамиль поднял голову и вдруг увидел летящий сосуд, сверкающий хрустальными гранями, наполненный прозрачной желтоватой жидкостью. Он упал возле ног Ифрита, и Малик услышал резкий запах жасминового масла. Масло вспыхнуло и загорелось, охватывая своими яркими щупальцами Ифрита. Он закружился на месте, подскользнулся на маслянистой луже и с ревом полетел вниз, прямо в розовые глубины странного моря. Из воды снова выскочило трехпалое существо и, моргнув своими почти ласковыми глазами, потянуло его под воду.
- Я что-то не понял... - ошарашенно протянул Малик. - Мне кто - нибудь объяснит, что произошло?
* * *
Джинны осторожно шли по запутанным коридорам дворца, заглядывая в каждую комнату. Тишина стояла гробовая, лишь со стороны моря доносились крики больших хвостатых птиц с одним глазом и серебряным рогом на длинной голове. Коридоры дворца были настолько запутаны, что Джинны несколько раз оказывались на одном и том же месте, выйдя из очередного узкого поворота.
- Тихо! - вдруг сказал Асат. - Вы слышите?
Джинны замерли и прислушались. Где-то за стеной явственно слышалось чье-то пение. Мужчины, следуя за голосом, оказались возле искусно расписанных дверей, из-за которых уже явственно доносилось женское пение.
- Крикну! А в ответ тишина-а... Сильная женщина плаче-ет у окна-а!..
* * *
Бубка надрывно пела свою любимую песню, сидя у окна, в которое выкинула флакон с маслом. Натаха грызла яблоко и пялилась на портрет какого-то лысого мужика в ярком халате.
Когда распахнулась дверь, Рыбка закашлялась, подавившись фруктом и застучала себе по груди, краснея от натуги. Один из вошедших мужчин хлопнул ее по спине, и яблоко выскочило, ляпнувшись на пушистый ковер.
- Спасибо... - прохрипела Рыбка. - Вы-то откуда здесь появились?
- А ты как думаешь? - зло спросил Джамиль. - За такие выходки мы наказываем.
- Ага... Ща... - Бубка перестала петь и зыркнула на него из-подо лба. - Размечтался...
* * *
Иблис смотрел на нежданных гостей, слившись с воздухом, и его существо раздирало от ненависти и злости. Он прекрасно понимал, что Джинны не успокоятся, пока не уничтожат его. Ему нужно было собрать все свои силы и обрушить их на головы проклятых выродков...
* * *
Бубка с Рыбкой снова оказались в "Розе пустыни", замкнутые в полутемной комнате. Джинны не разговаривали с ними и по прибытию во дворец поручили заботы о них Хусейну.
Вечером их спустили вниз, в гарем, и подруги были совершенно подавлены этим происшествием. Девушки, находящиеся там, встретили их сдержанно, даже враждебно, наблюдая за подругами ярко подведенными глазами.
- Это новенькие. - сказал Хусейн. - Ведите себя нормально, нечего показывать им свою дурь, ясно?
- Нужны они нам... - насмешливо протянула одна из наложниц, стреляя прекрасными миндалевидными глазами. - У нас есть занятия поинтереснее...
- Ну-ну, попридержи язык, Лейла! - прикрикнул на нее Хусейн. - Не избежать тебе наказания, если Джинны узнают о твоем непочтении!
Лейла громко засмеялась и медленно спустилась в бассейн, томно покачивая крутыми бедрами.
- Дочь Шайтана! - Хусейн воздел руки к небу. - Бесстыдница!
Ворча и выкрикивая ругательства, он провел Варьку и Натаху в небольшую комнатку и сказал:
- Будете жить здесь.
- М-да... Не велики палаты... - хмыкнула Рыбка. - Нас вообще-то двое...
- Чтобы получить более роскошные комнаты, нужно стать любимыми женщинами Джиннов. Тогда многое поменяется... - хитро сказал Хусейн. - Все в ваших руках...
* * *
Бубка и Рыбка одиноко сидели на открытой террасе, наблюдая за остальными девушками. Красавицы в прозрачных нарядах лениво переговаривались, поедая фрукты и сладости и не обращая внимания на новеньких. Со стороны сада послышался чей - то звонкий смех, и все наложницы моментально повернулись в ту сторону. Подруги тоже посмотрели туда, откуда слышался смех и легкие шаги. На террасу вошли две девушки-близняшки, их кожа напоминала кофе, разведенный сливками, а черные глаза, словно темный омут, бросали в дрожь одним своим взглядом. Длинные волосы прекрасных одалисок были уложены в замысловатые африканские прически, открывая высокие лбы и изогнутые тетивой брови.
Они были похожи на древние статуэтки с высоким гибким станом и знали цену своей красоте, неся ее с надменной небрежностью.
- Ты посмотри, как остальные замерли, когда эти вошли. - шепнула Рыбка. - Можно подумать - цариц увидели.
- Видно, что эти сестрички пользуются здесь влиянием... - ответила ей Бубка. - Не идут, а плывут над всей этой разряженной бабской массой...
Мулатки тоже заметили их и неспеша приблизились, разглядывая подруг с высоты своего роста.
- Новенькие? - насмешливо спросила одна из них.
- Можно сказать и так. - ответила Бубка, не поднимаясь со своего места и не понимая сарказма и неприязни, сквозившей в глазах близняшек.
- Предупреждаю, - прошипела вторая. - на нашем пути не стойте и особо возле Джиннов не крутитесь. Если в гарем зайдет кто-то из них, сидите в своей комнате и не высовывайтесь. Хотя... Кому вы нужны... Не понимаю, где вас вообще подобрали и зачем сюда притащили?
Они засмеялись и, гордо прошествовав мимо ошарашенных подруг, скрылись в комнатах на втором этаже.
- Я не поняла... - Рыбка встала в свой ростище и уперла руки в бока. - Что за херня?!
- Видимо, это и есть любимицы Джиннов. - зло произнесла Варька. - Вид у нас после песчаной бури не очень, но это же не повод...
Ее прервал громкий голос Хусейна:
- Новенькие, купаться!
Купальня была чисто мраморной, с высоким купольным потолком, пропитанная цветочными запахами и наполненная паром. Против купания подруги ничего не имели и с наслаждением отдались в руки купальщиц, которые терли их, скребли, что-то втирали в кожу и несколько раз вымыли волосы. Расслабленных и дышащих свежестью подруг снова усадили на террасе и поставили перед ними поднос с чаем и сладостями. Женщины гарема уже с новым интересом рассматривали их, и в их накрашенных глазах сквозила неприкрытая зависть. Волосы у подруг были густые, длинные, не стриженные еще с самых яслей. Они темными, крутыми локонами прикрывали спины и ягодицы девушек, единственное отличие было в оттенках - у Бубки они были с рыжими отблесками, а у Рыбки черные, как смоль, отсвечивая под солнцем синевой.
Не обращая внимание на холеных красавиц, подруги принялись за ароматный чай, стараясь не заснуть от приятной истомы.
- Встаньте! - вдруг откуда-то сверху раздался женский голос, и девушки удивленно посмотрели вверх. Возле них стояли близняшки-мулатки и сверлили их своими глазищами.
- Зачем? - Рыбка недоуменно приподняла бровь.
- Потому что мы так хотим! Мы с сестрой хотим отдыхать на этом месте! - прошипела одна из сестриц. - Нам долго ждать?!
- Видимо, нам нужно объясниться... - вздохнула Бубка и медленно встала, сантиметр за сантиметром выпрямляя колени и спину. Когда взгляд близняшек уже значительно поднялся вверх, и их подбородки оказались на уровне Бубкиного солнечного сплетения, она добавила:
- Еще раз, чего хотели?
Рыбка дожевала конфету и тоже поднялась, тряхнув волосами. Близняшки изумленно разглядывали их, а подруги, словно воинственные амазонки, возвышались над гаремом.
- Что здесь происходит?! Мы не потерпим склок во дворце!
Шепот в гареме затих, и девушки попадали ниц перед своими повелителями, боясь поднять голову. Близняшки тоже опустились на колени, но это было сделано с кошачьей грацией и манящими улыбками, выдавая в них опытных искусительниц. Бубка и Рыбка так и стояли, в упор глядя на вошедших Джиннов, и мертвая тишина под испуганным взглядом Хусейна оборвалась, когда Бубка все-таки глотнула виноградину, которую держала во рту. Это получилось громко, и Бубка, кашлянув, сказала:
- Извините... Вкусный виноград...
Рыбка захохотала, открыв рот и демонстрируя все тридцать два зуба, столь оглушительно, что девушки гарема испуганно уставились на нее, приходя в ужас от такого непочтения.
- Что ты ржешь?! - Варька ткнула ее в бок и сама заулыбалась. - Дурносмех...
- Хватит! Что же это такое?! Совсем обнаглели! - Раздался голос Хусейна, он был бледным, и его руки дрожали. - Стража, сюда!
- Остановись, Хусейн. - Малик взмахом руки отправил стражу обратно. - Приготовь их на ночь.
- Но...
- Ты слышал, что сказал Малик? - грозно глянул на управляющего Джамиль. - Делай свою работу.
- Как скажете. - Хусейн наклонил голову и засеменил за ними к дверям.
Близняшки вскочили на ноги и, сверкнув глазищами, быстро пошли в свои комнаты. Одна из них обернулась и сказала:
- Вы пожалеете об этом. Мы вас предупреждали.
* * *
Ночь неумолимо приближалась, и подруги нервничали, понимая, что неприятностей не избежать. Их нарядили в прозрачные воздушные одеяния, обвешали украшениями и повели через гарем под завистливый шепот обиженных женщиннсс. Хусейн переживал и суетился, прекрасно понимая, что от девушек можно было ожидать чего угодно.
- Вас могут бросить в пустыне зверям! Вас могут просто сбросить с крыши дворца! Будьте благоразумны! - причитал он, сложив ладошки. - У вас появился такой шанс!
- Какой шанс? Быть изнасилованными? - съязвила Рыбка. - Спасибо за такую возможность!
- Что ты говоришь, женщина?! - воскликнул Хусейн. - Весь гарем готов душу продать, чтоб на вашем месте оказаться!
- Так мы это место им задаром уступим! - засмеялась Бубка. - За нами дело не станет...
- Все! Мое терпенье лопнуло! - завизжал управляющий гаремом. - Еще одно слово, и я прикажу вас выпороть!
Они остановились перед дверями, за которыми находилась комната с кальянами, и Хусейн постучал три раза. Они распахнулись, и девушки снова оказались в задымленном помещении, окутанные клубами ароматного дыма.
Джинны восседали на разноцветных подушках, прикрыв глаза и наслаждаясь курением. Хусейн погрозил подругам пальцем и бесшумно вышел, оставив девушек стоять у дверей. Малик медленно приподнял веки и посмотрел на них, его лицо не выражало никаких эмоций, а глаза небрежно скользили по разряженным женщинам.
- Приветствую вас, красавицы. - наконец произнес он и встал, потянувшись гибким телом. - Прошу вас, присоединяйтесь к нам...
Девушки осторожно приблизились к ним и сели, подогнув под себя ноги. Джамиль положил руку на плечо Бубки и, не открывая глаз, сказал:
- Попробуй волшебный дым кальяна...
Бубка затянулась и передала трубку Рыбке, чувствуя, как у нее в голове вдруг взорвалась радуга и, разноцветные брызги понесли ее невесомое тело над клубами дыма. Рыбка тоже затянулась, и разум ее перестал существовать, опутанный взглядами и прикосновениями Малика. Она падала в омут его глаз и тонула в его завораживающем шепоте...
- ... Из объятий её выпускать не спеши,
повредить это нежное тело не бойся:
Хоть и гнётся цветок под тяжёлым шмелём,
всё равно не сломается, не беспокойся.
И не слушай молений пугливых её,
и не верь, если шепчет: "Не надо, не надо!.."
А иначе скорее наступит рассвет,
чем добыта желанная будет награда...
Пусть измучатся губы, целуй без конца,
в ней ответные волны любви пробуждая.
Как чудесно, когда разгорается страсть
постепенно, как в небе луна молодая...
- Чьи это стихи? - Спросила Рыбка непослушными губами.
- Видьяпати Тхакура... Это индийский поэт... - усмехнулся Малик и снова протянул ей трубку кальяна...
* * *
Наступило беспробудное, одурманенное утро... Бубка разлепила тяжелые веки и попыталась сфокусировать взгляд на стене, она поплыла, вызывая приступ тошноты и медленно остановилась. Варька попыталась вспомнить вчерашний вечер, но в памяти мелькали лишь отдельные картинки. Прекрасные восточные стихи, потом вино из серебряных кубков, снова кальян... Безудержный смех непонятно от чего, причем смеялись все - и они с Рыбкой, и Джинны, которые к концу вечера стали почти родными. Бубка застонала, вспомнив, как танцевала на столике и кривлялась, изображая сестер-мулаток. Малик и Джамиль веселились во всю, глядя на их с Натахой выкрутасы. Они и в трезвом состоянии были слегка в неадеквате, а под вином и одуряющим дымом кальяна совсем сорвались с петелек. Бубка вдруг рассмеялась, вспомнив, как Рыбка дергала за шнурок с колокольчиком, вызывая Хусейна и когда он приходил, делала вид, что не при делах. Все остальное покрывала темнота, навалившаяся с внезапностью пыльного мешка из-за угла.
- Как же мне плохо... - услышала Варька стон Рыбки. - Ничего не помню...
- Но судя по нашему вчерашнему состоянию, нас принесли в наши комнаты невменяемых...
Бубка встала и выглянула в приоткрытую дверь.
- Мама-а дорога-ая...
- Что там? - Рыбка испуганно приподнялась.
- Иди посмотри.
Натаха подошла к подруге, и они ошалело уставились на общую комнату с уютной террасой. Бассейн был полон земли, и перевернутые горшки с экзотическими растениями покоились на мраморном дне, диванчики были перевернуты, и разноцветные подушки сиротливо валялись по углам, окруженные ворохом перьев. Посуда была безжалостно перебита, а шелковые шторы клочьями свисали с поломанных карнизов.
- Это все мы?... - прошептала Рыбка.
- Подозреваю, что - да...
- Вай! Вай! - запричитал вошедший Хусейн и схватился за голову. - Горе мне, горе!
- А нечего было нас спаивать и всякой гадостью обкуривать! - огрызнулась Рыбка. - Мы тебя предупреждали!
- Ничего не понимаю! Совсем ничего! - продолжал вопить Хусейн, не обращая внимания на слова Натахи. - Вместо того, чтобы скинуть вас с крыши или бросить на палящем солнце... Вай-вай!
Он хлопнул в ладоши и в комнату, опустив головы, вошли мужчины, волоча за собой сундуки и ларчики. Выставив их перед комнатой девушек, они быстро вышли, не глядя по сторонам.
- Что это? - удивленно спросила Бубка. - Это нам?
- Вам, дочери Шайтана! - недовольно буркнул Хусейн и отвернулся, сложив руки на круглом животе.
Девушки с интересом открыли один из сундуков и ахнули, ослепленные блеском драгоценностей, сияние которых, веселой радугой вспыхнуло над ларцом.
- Ничего себе! - воскликнула Рыбка. - Здесь же миллиарды!
- Это еще не все! - самодовольно произнес Хусейн. - Джинны очень богаты... Очень...
Откуда-то сверху послышался гневный вскрик, и подруги, задрав головы, увидели сестер-мулаток, стоящих на балкончике. Их глаза полыхали ненавистью и злобой, они с изумлением смотрели на дары Джиннов, и если бы у них была возможность, наверное, поубивали бы девушек, в которых сразу почувствовали соперниц.
- Зэма! Камария! Быстро зайдите в свои комнаты! - прикрикнул на них Хусейн. - Что это за выходки?!
Сестры вильнули шелковыми шлейфами и исчезли за дверью, произнося проклятия на каком-то своем языке.
* * *
Камария стояла перед большим зеркалом, глаза ее были закрыты, перламутровые веки слегка подергивались, когда она произносила заклинание с шипящим свистом.
- Через мысль головы — заклятие,
через мозг и кровь,
через оскал луны
и тысячи тьмы планет.
Через тело змеи
и огонь свечи.
Заклинаю именем Всесущего.
Повергаю в ад древности:
тоски, боли, страдания, переживания обо мне.
И как ты, о небо,
проливаешь океан воды в виде дождя,
так и ты, Малик, проливай по мне слезы печали:
всякими днями, годами, ночами, часами.
О, Всесущий, отдай эту душу мне!
Заклинаю тебя!
Зеркало пошатнулось и треснуло в помутневших углах, Камария отошла в сторону, и к зеркалу подошла Зэма.
- Заклинаю вас, огненные стрелы,
заклинаю вас я твореньем неба,
звездами, планетами, светилами,
часами, получасами, минутами,
мгновениями, началом и концом,
кровью девственницы и кровью роженицы,
первым дыханьем и последним выдохом,
первым ударом сердца и последним его ударом.
Пусть демон ярости, демон любви, демон ревности,
демон терпения, демон прощения поставят на колени Джамиля.
Лихорадка, страх да прибудет в теле Джамиля.
Если я не буду стоять рядом, оделять Джамиля взглядом,
не стану шутить, говорить, любить.
Как ангелы плачут по грешной душе,
так пусть Джамиль плачет обо мне.
И я буду с ним, только с ним,
Везде и всегда!
Небо пошатнулось под раскатами грома, и зеркало разлетелось на куски, в которых отразилось торжествующее лицо африканки...
