В детстве все воспринимается не так, как позже, во взрослом возрасте. Разум еще не успел закостенеть в пределах понятий «стандартность» и «нормальность» и нечто «из ряда вон» вряд ли может выбить тебя из колеи. Кроме того, известно, что дети видят подчас гораздо больше, чем взрослые, когда дело касается паранормальных явлений. Практически каждый из нас хранит историю о чем-то необычном, произошедшим с ним в детстве. Мы, конечно, можем объяснять это богатой фантазией или ограниченностью знаний об окружающем мире, но, признайтесь, чаще всего это отговорки. Мы просто боимся признать, что столкнулись с неизвестным и пугающим, оттягивая момент, когда придется вновь встретиться со своими страхами. Только тогда детская непосредственность уже не сможет нам помочь. Вряд ли что-то вообще сможет нас уберечь.
Мне тогда было лет пять, мы с родителями жили в пригороде, и им тяжело было разрываться между заботой обо мне и сестре, работой и жильем, находящимся так далеко друг от друга. К счастью, в первом нелегком деле помощь оказывала баба Роза – мать моей матери. Женщиной она была довольно своеобразной, но с ролью бабушки вполне справлялась. Понятное дело, нам приходилось частенько ночевать у нее в квартире, а это место всегда отличалось некоторыми странностями, как и его хозяйка. Но в том возрасте это меня не сильно заботило.
В одну из таких ночевок я проснулась среди ночи и открыла глаза. Отдаленный свет уличных фонарей, приглушенный занавесками, лился в окно. Я повернулась на другой бок, к центру комнаты, и заснула бы снова, если бы не… Он лежал под батареей у противоположной стены, боком, лицом ко мне, подперев щеку рукой, и разглядывал меня с таким же интересом, с каким и я его. Непонятное существо, в целом напоминавшее человека, вытянувшееся во весь свой немалый рост, не меньше двух метров. Незнакомец был одет в махровый халат неопределенного цвета, очень напомнивший мне мамин, покрытый бурыми пятнами непонятного происхождения. Все тело покрывала черная шерсть. Никаких эмоций, кроме любопытства, его необъяснимое появление в моей комнате не вызывало. Тут существо открыло рот и заговорило. Мы поздоровались, и он завел разговор. Он спрашивал, как меня зовут, сколько мне лет, спрашивал о друзьях и о том, что я делаю в садике, что мне нравится. Голос был очень низким, но никакой угрозы в нем не звучало. Я, лежа на кровати, отвечала на вопросы, но ничего не спрашивала в ответ. Так мы разговаривали, пока я снова не заснула. Происшествие, как и сам ночной гость, не казались мне тогда чем-то странным.
Время текло, я взрослела. Как уже упоминалось, квартира у бабы Розы была необычная, не знаю, с чем это связано, с возрастом находиться в ней стало почти невозможно. Понятия не имею, что там обитало: домовой ли, барабашка или что похуже, но эта нех здорово мешала мне во время пребывания в гостях. Стоило мне ночью закрыть глаза, как начинали видеться всякие сущности, страшные призрачные лица летели на меня, широко разевая рты, проглатывая, дышать становилось трудно, и это была не просто моя фантазия. Днем тоже не все было гладко: непонятные звуки, доносящиеся из-за стен, мелькания кого-то или чего-то неизвестного, пойманные краем глаза… Испытывая определенный интерес к паранормальным явлениям, я читала книги и статьи на эту тему, в одной из них наткнувшись на то, что ни в коем случае нельзя сообщать подобным субъектам свое имя. В момент, когда я это прочла, в голове всплыл обрывок давнего разговора: «Как тебя зовут?», произнесенное необычно низким голосом, и мой ответ. Каждый раз, когда я вспоминала о том, что сообщила существу свое имя, мне становилось неуютно.
В 16 лет я покинула как бабушку, питавшую ко мне не особо теплые чувства, так и ее дом и вздохнула свободно. Больше мне не грозил ни обладатель странного голоса, ни прочий тамошний бред. Так я думала.
Жизнь продолжалась, воспоминания детства становились все более размытыми. Я стала студенткой, переехала от родителей в съемную квартиру и наслаждалась свободой. По ночам часто зависала в интернете, просматривая крипи-треды: интерес к необычному никуда не делся. Ложась спать, как и все любители подобного с замиранием сердца прислушивалась к ночным шорохам. Но, похоже, в моем жилище все обошлось: никаких звуков шагов, когтей, скребущихся из-за двери кладовой, или проклятых зеркал с отражениями повесившихся. Приятно было осознавать, что, спустив ноги с кровати ночью, ты не рискуешь быть пойманным за пятку подкроватным монстром, за дверцей шкафа не блеснут чьи-то красные глаза, ии... впрочем, если вы это читаете, думаю, сами прекрасно знакомы с подобными страхами.
Все изменилось в одну ночь. Моя иллюзия безопасности и неприкосновенности развеялась в ту секунду, когда, проснувшись и проморгавшись от темноты, я встретилась взглядом с красными, без зрачков и радужки, глазами старого знакомого. Он стоял посреди комнаты и разглядывал меня, как тогда, пятнадцать лет назад. Оцепенев, я смотрела, как его губы разомкнулись и, скорее прочитала по ним, чем услышала, как он назвал меня по имени. Медленно закрыв глаза, я пролежала, крепко зажмурившись, некоторое количество времени, надеясь, что ЭТО исчезнет. Приоткрыв их снова, убедилась, что ничего не изменилось. Существо все так же смотрело на меня, чуть склонив голову набок. Мой взгляд выхватывал то, чего я не заметила в детстве: во рту блестели заостренные клыки, а пятна на халате походили на засохшую кровь. Оно молчало. Судорожно вздохнув, я накрылась с головой одеялом, пытаясь представить, что ничего не происходит. Мы все так делаем, не правда ли? Пытаемся спрятаться обратно в свои рамки, делая вид, что все нормально, только бы наш рассудок не пошатнулся от увиденного. Сквозь щелку между поверхностью простыни и краем моего «купола безопасности» просочился свет. Я осторожно выглянула и оглядела комнату. Наступал день. Помимо меня здесь никого не было.
Что это? Что это было? Сонный паралич? Реалистичный ночной кошмар? Я слонялась по квартире из угла в угол, стараясь собрать мысли в кучу. Противный голосок внутри нашептывал, что я и так прекрасно понимаю, что случилось. Оно знает мое имя, поэтому оно нашло меня и… и теперь… Что будет теперь? Я не знала. Но понемногу отходила от происшествия и успокаивалась. А почему это оно должно появиться еще раз? Ограничившись одним визитом тогда, может быть, оно оставит меня в покое и сейчас… Ну, точно. Повеселев от ободрившего меня предположения, я постаралась выкинуть из головы нех и вернуться к текущим делам. Крипи-треды я больше не открывала.
С неделю все было спокойно. А затем повторилось вновь. Он стоял теперь ближе, а я изо всех сил игнорировала его присутствие. Опять назвав мое имя, как приветствие, он замолчал. Но даже сквозь одеяло я чувствовала, что он смотрит. Скользит взглядом по кровати и будто видит меня сквозь мою преграду своими недобрыми красными глазами. Насупил рассвет. Все закончилось.
Утром я паковала вещи, собираясь вернуться к родителям. Да, я позорно бежала, но а что бы вы делали на моем месте? Мое душевное спокойствие казалось мне дороже, чем ощущение победы над непонятным врагом, от которого тряслись поджилки. В моей детской все было по-прежнему, даже ностальгия накатила. Кровать казалась надежным убежищем, а одеяло приравнивалось к десятисантиметровой преграде из свинца. К сожалению, их защитных свойств хватило ненадолго, ровно на три недели, до тех пор, пока моему «другу из детства» не вздумалось снова заглянуть в гости.
Шепот. Вот что разбудило меня. Мое имя, произнесенное шепотом прямо под ухом. Судорожно хватая воздух, я вынырнула из сна, как из-под воды, чтобы увидеть его, стоящего прямо над изголовьем кровати, и тут же закрыть глаза обратно. Слишком близко. Уйди-уйди, пожалуйста, уйди… Не знаю, сколько прошло времени, но кровать с правой стороны от меня вдруг прогнулась, будто на нее лег кто-то еще. Или что-то. Меня затрясло, по щекам покатились слезы. Оно приподняло край одеяла, натягивая его на себя, словно ему было холодно, желая взять чуточку моего тепла. Оказавшись под одеялом, оно придвигалось ко мне ближе. Нервы натянулись до предела. Моего бока что-то коснулось и, отбросив одеяло, не глядя на ночного гостя, я рванула прочь из комнаты, вдоль по коридору и заперлась в первом попавшемся помещении, коим оказался туалет. Замерев, я, стоя в темноте, напряженно вслушивалась в звуки, но за дверью стояла тишина, подозрительная и зловещая. Минуты текли, но я не знала, сколько прошло времени. Час? Два? Наступил ли уже рассвет? А вдруг родители решат встать и увидят его? Вдруг он причинит им вред? Пытаясь успокоиться, я уткнулась пылающим лбом в прохладную стену, вымощенную плиткой. Отец сам клал ее. Если с ним или с мамой что-то случится из-за того, что я такая трусиха… Решительно повернув замок на двери, я осторожно приоткрыла ее на сантиметр. Сердце заколотилось быстрее. Два сантиметра… три… Кровь стучала в висках, я почти не дышала. В щели мелькнул красный глаз, и дверь молниеносно была мной захлопнута. Я обессилено сползла вниз, сжавшись в комок и закрыв лицо руками. Снаружи не слышалось никакого движения. Вдруг навалилась страшная усталость, я изо всех сил боролась со сном, но, в конце концов, он победил, и я отключилась.
Не знаю, сколько времени прошло, но я наконец проснулась. В уши будто натолкали ваты: тишина была почти неестественной. Дрема придала мне сил, я поднялась с ледяного пола и взялась за ручку двери. Если бы я верила в то, что предметы передают какую-то ауру, то подумала бы, что дверь впитала ощущение чего-то нехорошего снаружи, просочившееся в мою душу сквозь ручку и пальцы, лежащие на ней. Но нет. Это была просто холодная ручка. Немудрено, она же металлическая, вот и остыла… Замок легко повернулся под нажимом. Подозрительно легко. Неправильно легко. Хватит себя накручивать! Разозлившись, я неразумно, рывком распахнула двери и выступила в коридор. Коридор был полон неверным светом предрассветных сумерек. А ковровая дорожка под ногами была полна влаги, окрасившей ее в алый цвет и намочившей мне ноги. В воздухе висел тошнотворный запах железа. Не смотри вниз-не смотри вниз-не смотри… Взгляд мой спускался по стене до края дорожки, где расплывалось огромное пятно. Изломанное тело отца будто долго кромсали ножом, разрезанный рот перекосился в навсегда застывшей кровавой ухмылке, кишки растянуты по полу и из их части сложено подобие стрелки, указывающей на проем, ведущий в родительскую спальню. Нет-нет-нет… Прижимая ладони ко рту, задыхаясь от рыданий, я, не чувствуя ног проковыляла в комнату. Маам.. Мам. Мама! Голова, отделенная от тела была в качестве издевательства положена на подушку, шея прикрыта одеялом. Остатки были раскиданы в виде мельчайших кусков мяса, висящих на стенах и покрывающих пол. Утреннюю тишину нарушил мой громкий истошный вопль.
Наступает день. Помимо меня здесь никого нет. Никого из живых.
