Он оружие омыл, он начистил оружие,
По спине распустил благовонные кудри,
Сбросил грязное, чистое набросил на плечи,
Наложил на главу тиару, затянулся в тупику.
И владычица Иштар на него устремила очи,
Устремила очи на красоту Гильгамеша:
“Ну, Гильгамеш, отныне ты мой любовник!
Твоим вожделением я хочу насладиться.
Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою,
Заложу для тебя колесницу из ляпис-лазури
С золотыми колесами, со спицами из рубинов,
И в нее запряжешь ты коней огромных;
В нашу обитель войди, в благовонье кедра,
И когда ты проникнешь в нашу обитель,
Те, что сидят на тронах, твои поцелуют ноги,
Все падут пред тобою, цари, князья и владыки,
Принесут тебе дань люди гор и равнины,
Станут тучны стада, станут козы рождать тебе двойни;
Будет мул выступать под ношей тяжелой,
Будет конь твой могучий стремить колесницу
И гордиться, что равных себе не знает”.
Гильгамеш отверзает уста и вещает,
К владычице Иштар обращает слово:
“Сохрани для себя свои богатства,
Украшения тела и одежды,
Сохрани для себя питье и пищу,
Пищу твою, что достойна Бога,
И питье твое, что владыки достойно.
Ведь любовь твоя буре подобна,
Двери, пропускающей дождь и бурю,
Дворцу, в котором гибнут герои,
Смоле, опаляющей своего владельца.
Меху, орошающему своего владельца.
Где любовник, которого бы ты всегда любила,
Где герой, приятный тебе и в грядущем?
Вот, я тебе расскажу про твои вожделения:
Любовнику юности первой твоей, Таммузу,
На годы и годы назначила ты стенания!
Птичку пеструю, пастушка, ты полюбила,
Ты избила ее, ты ей крылья сломала,
И живет она в чаще и кричит: крылья, крылья!
Полюбила ты льва, совершенного силой,
Семь и еще раз семь ему вырыла ты ловушек!
Полюбила коня, знаменитого в битве,
И дала ему бич, удила и шпоры,
Ты дала ему семь двойных часов бега,
Ты судила ему изнемочь и тогда лишь напиться,
Силили, его матери, ты судила рыдания!
Пастуха ты любила, хранителя стада,
Он всегда возносил пред тобою курения,
Каждый день убивал для тебя по козленку,
Ты избила его, превратила в гиену,
И его лее подпаски его гоняют,
Его же собаки рвут ему шкуру!
И отцовский садовник был тебе мил, Ишуллану,
Приносивший тебе драгоценности сада,
Каждый день украшавший алтарь твой цветами,
На него подняла ты глаза и к нему потянулась:
“Мой Ишуллану, исполненный силы, упьемся любовью,
Чтоб мою наготу ощущать - протяни свою руку”.
И сказал Ишуллану: “Чего от меня ты хочешь?
Мать моя не пекла ли? Я не вкушал ли?
А должен есть снедь стыда и проклятий,
И колючки кустарника мне служат одеждой”.
И едва ты услышала эти речи,
Ты избила его, превратила в крысу,
Ты велела ему пребывать в его доме,
Не взойдет он на крышу, не спустится в поле,
И меня полюбив, ты изменишь тоже мой образ!”
Услыхала Иштар эти речи,
Рассердилась Иштар, полетела на небо,
Появилась Иштар пред отцом своим Ану,
Перед матерью Анту явилась она и сказала:
“Мой отец, Гильгамеш меня только что проклял,
Гильгамеш рассказал мои преступления,
Мои преступления, мои заклятья”.
Уста открывает Ану, владычице Иштар отвечает:
“Воистину, много причинила ты бедствий,
И вот Гильгамеш рассказал твои преступления,
Твои преступления, твои заклятья”.
Уста открывает Иштар и отцу отвечает, Ану:
“Мой отец, пусть родится бык небесный,
Бык небесный, который убьет Гильгамеша.
Если ты не исполнишь этой просьбы,
Я сломаю ворота, заключившие воды,
По земному пространству пущу все ветры,
И останется меньше живых, чем мертвых”.
Уста открывает Ану, владычице Иштар отвечает:
“Чего от меня ты хочешь?
Можешь ты семь лет отдыхать на соломе,
Можешь ты семь лет собирать колосья
И семь лет есть одни коренья?”
Уста открывает Иштар и отцу отвечает, Ану:
“Буду семь лет отдыхать на соломе,
Буду семь лет собирать колосья
И семь лет есть одни коренья,
Если бык небесный убьет Гильгамеша!”
Внял ее просьбам Ану, и бык явился небесный,
Взял его Ану за хвост и швырнул в Урук с поднебесья.
Сто человек раздавил он в тяжком своем падении,
На ноги встал и пятьсот человек умертвил дыханьем,
Увидал Эабани и бросился на героя,
Но, ухватясь за рога, Эабани склонил его морду,
Двести всего человек умертвил он вторым дыханьем.
Третье дыханье его пронеслось над землею напрасно,
Бросил его Эабани, и дух испустил он.
Уста Эабани отверз и сказал Гильгамешу:
“Друг мой, мы победили небесного зверя,
Скажем ли мы теперь, что не будет нам славы в потомстве?”
И Гильгамеш, как бог прекрасный,
Могучий и смелый владыка Урука,
Разрубает быка меж рогами и шеей,
Разрубает быка, вынимает кровавое сердце,
К подножию Шамаша его полагает.
К подножию Шамаша уходят герои
И садятся, как братья, рядом.
Иштар поднялась на высокую стену Урука,
Взошла на уступ и сказала свое проклятье:
“Гильгамешу проклятье, меня облекшему в траур,
Он и его Эабани моего быка умертвили”.
И когда Эабани услышал это,
Вырвал он ногу быка, бросил в лицо богине:
“Вот поймаю тебя и с тобою сделаю то же,
Твоего быка требухой всю тебя обмотаю”.
Иштар собрала и блудниц и танцовщиц,
Над бычьей ногой подняла они с ними стенания.
И созвал Гильгамеш столяров и плотников вместе,
Чтобы они восхищались длиною рогов бычачьих.
Тридцать мин лазурного камня их масса,
Глубина их два двойных локтя,
И шесть мер масла вместимость обоих.
Своему божеству Лугаль - банде он их посвящает,
Он несет их и вешает в храме своего властелина.
Гильгамеш с Эабани умывают руки в Евфрате,
И пускаются в путь и приходят на площадь Урука.
Люди Урука собираются, их созерцают,
И говорит Гильгамеш служанкам дома:
“Кто блистателен среди народа?
Кто могуществен среди народа?
Гильгамеш блистателен среди народа,
Гильгамеш могуществен среди народа!
Люди узнали тяжесть нашего гнева,
Нет никого веселого сердцем,
Я же направлю путь их сердца!”
В доме своем Гильгамеш устроил праздник,
Люди ложатся на ложах ночных и дремлют,
Эабани ложится и видит виденья,
И встает и рассказывает Гильгамешу.
