Произошло это в 2009 г. Нам, третьекурсникам юрфака, препод по криминалистике предложил съездить в соседний город в какой-то там институт при экспертном центре. Несмотря на то, что поездка эта выпадала на выходные (два дня, ночевка — в общежитии), многие мои одногруппники согласились. Я тоже решил не отставать.
Прибыли, разместились. Все прекрасно. Спецы показали нам, как на самом деле происходит осмотр места преступления (а он очень далек от теории, поверьте). Использовали современное оборудование, инновационные методы: фиксировали пальчики, запаховые следы (криминалистическая одорология), делали слепки следов ног, даже ушей (!!!) и т.д. Было безумно интересно (хотя позже я, все-таки, выбрал гражданско-правовую специализацию). К слову, я был новеньким в группе (а группа оказалось откровенно «ботанской»), держался особняком, ни с кем особо не общался, так, пошленькие шуточки, нелепые ремарки, «ха-ха-ха» и т.д. К тому времени я уже научился пить, что называется, «по-взрослому» — полтора литра водки на двоих не мешали мне в светлом уме и с чистыми помыслами (почти) возвращаться от другана через весь город, не падая и не шатаясь.
Закончился мой первый день ликбезов знакомством со студентами того самого института при экспертном центре. Собрались в общаге, попили пивка, поиграли на гитаре – потянуло на серьезные напитки. Набрали водяры, на стол выставили огурчики соленые, грибки, лучок, селедочку… Девчонки местные отварили молодой картофель (начало сентября же) – красота.
Сказать что нажрались – не сказать ничего. Воспоминания обрывистые, но они есть.
Проснулся в абсолютной темноте на каком-то вонючем тесном диванчике. Холодно (не удивился – в Сибири осенние ночи холодные, а отопительный сезон не всегда вовремя открывают). Башка раскалывается. Во рту не то чтобы кот, — бегемот, по-ходу, осуществил процесс мочеиспускания. Нащупал в кармане мобильник – полчетвертого, связи нет (допотопный ЭлДжи с функцией «радио» — один из первых в своем роде). Посветил по углам – спит какой-то товарищ на медицинской кушетке, в противоположном углу стоит стол, на нем угадываются очертания бутылок, банок, свечей (света, подумал, нет — даже включатель искать не стал) и КОРОБКА СОКА. Подошел, попил – прохладный, яблочный. Голова перестала гудеть. Жизнь, вроде, наладилась. Однако до сих пор оставалось неопределенным место нашей последней алкодислокации. Я попытался найти источник огня, дабы воспользоваться свечей, но поиски успехом не увенчались – на столе нет ни спичек, ни зажигалки, в кармане – практически готовый к использованию резиновый контрацептив, упаковка которого немного приоткрыта). Я подошел к товарищу, свет дисплея телефона помог сделать однозначный вывод: товарищ мне не знаком. Я начал его будить, тот что-то невнятно пробурчал, закутался в белое «одеялко» и дальше спать. Однако я был настойчив: начал теребить его, бить по щекам, он что-то пробубнил про вечный сон, мол, просыпаться вообще не собирается. Потом ляпнул: «Велосипед мой себе можешь забрать». Дурак, думаю, штоле. Я опять приложил усилия к воскрешению «павшего бойца» — тот замахал кулаками, да так сильно, что умудрился разбить мне нос. Потом отвернулся, пробубнил что-то про вечный сон и заснул. Я и сам уже с ног валился. Жутко спать хотелось. Достал платок, вытер нос, попил сока и отправился впитывать в себя запахи вонючего дивана, даже не пытаясь найти выход и понять, где я нахожусь (подозревал, что, все-таки, в общаге).
Теперь самое интересное. Проснулся около восьми утра. Холодно. Очень. Через маленькое окошко под потолком пробивался слабоватый свет. Голова не болела, но немного болел нос. Я встал, попил сока (отказавшись от идеи шлефануть вчерашнее заманчивого вида бутылочкой пивка) и решил, все-таки растолкать товарища спавшего в позе трупа под своим белым «одеялком», сделав ход конем – сорвав то самое «одеялко»… Я конечно не специалист, но труп, тем более изрядно опухший, от спящего человека отличить могу. На кушетке лежал труп. Без одежды, голова неестественно вывернута. Какой-то весь полу синий. К трупам я отношусь нормально, не боюсь, не раз и не два присутствовал на следственных действиях, на вскрытиях и т.д. Но ночное «происшествие» вызвало у меня неумолимое желание обделаться. Я просто подбежал к какой-то двери, рывком открыл ее – попал в маленький тамбур (куча каких-то приборов на стене, кнопочек и фонариков). В двух метрах от меня – мощная железная дверь, закрытая на щеколду. Естественно, я бегу к этой двери, копошусь с щеколдой, через некоторое время отодвигаю ее, открываю дверь и оказываюсь в длинном полутемном коридоре: повсюду кушетки, много странных блестящих металлических дверей, никого нет. В конце коридора замечаю другую дверь… похоже на выход. Бегу… просто бегу. Сзади раздается крик: «Эй, пацан, стоять!!! Ты чо здесь делаешь!?». Добегаю до двери, вылетаю на улицу. Понимаю, что нахожусь в студенческом городке, воздух свежий, приятный, бодун не чувствуется. Я бегу к главному корпусу (самая крутая общага) и по пути встречаю одного из вчерашних собутыльников (с которыми и начинал пить). Отдышка бешенная, не могу ни слова сказать… Он смеется, рассказывает про какую-то бабу, которая на меня наблевала (не диван попахивал, оказывается), когда я к ней клеиться начал, и прочую пургу…
- А тебе не страшно было в морге-то спать?
- Это че, морг!? Откуда в институте морг!?
- Мы как бы будущие эксперты… это нормально… тебе повезло, что семестр только начался, трупы еще не привез…
- Да я в одной комнате с вашим е*б*нным трупом проснулся!!! Он ночью жив был (ладонью подтираю нос – запекшаяся кровь), он мне в нос ударил! Че за *уйня происходит?
- Да ты белочку словил! Не там трупов! Мы три дня назад все здание вылизали – убирались, что бы нам срок погашения академической задолженности увеличили…
Откуда-то сзади хриплый голос:
- Эй, пацан! Стоять! Ты че, некрофил что ли? Или просто дол*аеб!?
- О! Вот и Петрович, смотритель нашего пансионата (позже выяснилось, что они так морг называли) – сказал собутыльник (к слову, имя его я так и не вспомнил) – щас пи*дюлей те навешает!
В общем, мата было много: я матерился от страха, собутыльник – от смеха, а Петрович, как выяснилось, всегда матерился, тем более, если нарушали покой его «клиентов».
Чуть позже, выслушав собутыльника и Петровича, рассказав то, что помнил сам, я сумел сложить все в единую картинку.
Изрядно нажравшись, мы с диким гоготом бегали по коридору, за что беспощадная комендантша размером с того самого бегемота, который ополоснул мой рот, выгнала нас из общаги. Кто-то предложил догоняться в пансионате, упомянув, правда, что накануне «синий» после недельного запоя электрик (наверное, не менее синий, чем труп) че-т там перепутал и обесточил здание. Стоит заметить, здание два месяца по прямому назначению не эксплуатировалось – зато в жаркие летние денечки та самая комната, в которой я очнулся, использовалась Петровичем для отдыха и распития крепких напитков. Комната была раньше холодильником (еще в советские времена), но оборудование сильно устарело и перестало охлаждать должным образом. Поэтому при включенном аппарате в комнате было просто прохладно. Еще днем, задолго до начала нашей пьянки, после довольно жаркого (солнце-то днем шпарит) дня, Петрович включил свой креаген-аппарат и принял на душу грамм триста огненной воды. После чего заснул. Ближе к ночи проснулся, пошел в туалет, услышал звонок телефона в приемной пансионата. Сказали, что везут первого в академическом году клиента. Родители клиента очень расстроены, но, все же, не против того, чтобы студенты понаблюдали за вскрытием их сынка. Петрович пошел его встречать, а мы с собутыльниками в это время заняли его прохладную комнатку (пьяному всегда жарко, а комната эта – специальная, она очень долго температуру держит). Потом мы вышли покурить, Петрович в это время привез «клиента» и решил поселить его, естественно, в самой холодной комнате (электричества-то нет!). Дальше – больше. Пока мы курили, выяснилось, что у нас осталось лишь полбутылки водки, да бутылочка пивка. Услышав эту новость, я с диким криком «Кто первый, тот и допьет!», побежал в заветное царство Снежной Королевы. Видимо пока мы курили, Петрович привез клиента, увидел следы пьянки на столе, свою пьянку в этих следах не распознал и пошел искать вандалов, которые покусились на его комнатушку. Приблизительно в этот момент я, судя по всему, и умудрился забежать в комнату и с диким гоготом закрыть за собой дверь на щеколду. Пацаны долго долбились, потом решили идти спать – че со мной в закрытой комнате случится? Петрович тоже долго долбился. Ничего понять не мог. Оставил разборку полетов до утра.
В течение дня после разбора полетов я успокаивал себя, допуская вариант, что мое общение с трупом – последствия белочки. Но как же нос? Допустим, сам себе во сне разбил. Успокоился…
Мы уже уселись в автобус, чтобы двинуть домой. Настроение прекрасное. Мой рассказ о веселой ночи (гораздо менее подробный, чем тот, что вы читаете) порадовал всю группу (да и преподавателя-криминолога тоже). Перед отъездом я уже опрокинул пару-тройку банок «Клинского» — на большее денег не хватило. Ну, домой! Тут в автобус просто влетает Петрович… красный весь, на взводе. Хватает меня за шкварник и вытаскивает, крича на ходу: «Через две минуты верну вашего студента». Отводит от автобуса метров на двадцать и, обдавая меня жестким запахом дешевой водки (которую я ему и презентовал за веселую ночку) говорит:
- Мы щас это… ну не мы, они… эти… врачи… паногатомы или как их там… приехали, чтобы вскрывать клиента…
- Дык, Петрович, это ж морг, все ок, созывай желающих недоэкспертов, пусть созерцают.
- Да заткнись ты! Один из них семью погибшего немного знает и знает, кем парень этот был…
- Че, он президентом был?
- Его машина сбила, когда тот на велосипеде ехал по трасе, и протащила вместе с великом метров семьдесят… Он, говорят, на этот лисапед свой полтора года деньги копил, мечтал по горам на нем ездить… а тут такое дело… даже месяца не прошло после того, как он себе велик этот купил…
Я протрезвел в один миг.
Спать толком месяц не мог.
Забил на учебу – к декабрю отчислили.
Кое-как в себя пришел, через годик восстановился.
Редко вспоминаю об этом. Не по себе как-то…
