Застилает зима замершую землю белым саваном, крутится морозная поземка по пустынным дорогам, застыли реки и не движутся ручьи, деревья тянут мертвые черные руки к ледяной синей чаше небес со звездным узором и дни стали как сумерки. Метет белый снег, танцуют злобная метель с жестокой вьюгой; застыла жизнь под холодным кружевом искрящихся
узоров. Заперлись в стволах русалки-древяницы, плачут янтарем от холода лютого…
Второй год закутана в печаль царевна Мелара в богатом своем дворце; и блестит печаль из-под длинных ресниц. Второй год как уехал князь Варул в чужеземные страны, засыпал колючий снег все пути, не донесет белесый ветер песни…
Мелара ждет… Прыгают отблески догорающей лучины по горнице, и глаза ее отражают лишь холодное небо и пустынную дорогу. Второй раз расцвела и вновь умерла природа, стали листы сосульками, и не одному жениху отказано, - но лишь вихрь отвечает на мольбы и напевы царевны. Ни весточки, ни строчки сквозь озимый туман да заиндевевшие мосты…
И вот опустилась еще одна безмолвная ночь, окутала небеса погребальным покровом, засияла в непостижимой вышине хищная Луна – стали серебром сугробы. Сон крадется по дворцу, и лишь к Меларе не заглядывает; кончились слезы. И слышит царевна, что среди зимнего мрака, под ее окном кличет кто-то шепотом мягким, как снег:
- Мелара!.. Отвори, Мелара!
Стук – катится по полу веретено, вспыхнула царевна цветом розовой зари: узнала князя. «Это он, жених мой, князь мой, вернулся ко мне – да и как же иначе; а они не верили, твердили, что все напрасно; ах, выпал нож из сердца моего, дождалась!» Подошла к дверям… Шевелятся мутные мысли-воспоминания о рассказах матушки да нянек, предупреждения их о мраке и детях его…
- Варул… Ты ли это? Они говорили мне, что сгинул ты в чужом краю и схоронили тебя в далекой безымянной земле… Я время выплакала…
- Мелара, моя царевна, я здесь, ты ждала не напрасно… Но мне так холодно и так надо согреться! Любимая, впусти меня!
Дрожат пальцы, легли на засовы…
- Открой же!
Прочь сомнения, растаяли все нелепые мысли как снежинки в тепле избы. Распахнулись тяжелые дубовые двери, влетело в сени дыхание позднего зимнего часа. Кинулась царевна к милому, покрывала жаркими поцелуями его точеные бледные черты, бескровные губы,
стряхивала кристаллики с его холодных длинных прядей. Не обращала внимания на то, что не тают на нем снежинки, что огромные глаза ледяные как полночное небо и зрачки - как звезды далекие. Что черны и траурны одежды его. Что стоял он равнодушно и не ответил на судорожные ее объятия. Что поползли от дверей в избу ледяные узоры…
- Надень свое лучшее платье, Мелара, жемчуга, кисейную фату. В далеком краю будет у нас новый дворец, краше этого как месяц прекраснее солнца, земли кисельные с сахарными берегами, вечной весной и не замолкающими песнями вырий-птиц…Обвенчаемся этой же ночью! Отворила шкафы царевна, надела свое подвенечное платье, увила нежную шею жемчужными нитями, увенчал пышные кудри мерцающим венцом с фатой дымчатой. Спешит на крыльцо. Сжал Варул руку ее своими зимними пальцами, поднял на коня темного, как полночный мрак вокруг; взвился конь и помчались.
Вьются вокруг северные ветра, путаются в волосах, лижут кожу. Прижимается Мелара к возлюбленному, но не находит тепла – только холод, такой же как равнодушный свет лунный. Ползет страх скользкой змеей в ее сердце. И кажется, что не конь под ними, а сам
ветер-вихорь! Мелькают вокруг леса темные, запорошенные мхи да замерзшие болота. Мелькают звезды в чернильной пасти ухмыляющихся небес… Замедлил бег черный конь, стала различима вокруг пустая бесплодная местность, старые скособоченные прутья
ограды. Распахнулись перед ними железные кладбищенские ворота. Безмолвные каменные кресты, седые плиты…
Вскрикнула глухо царевна, сама не помнит как вырвалась из ледяных объятий жениха, побежала по снегу да сугробам, полетела почти, дороги не разбирая… Чу! Огонек в леденящем мраке – быстрее, быстрее, еще немного, чуть-чуть…Старая заброшенная часовенка! Ворвалась Мелара внутрь, уронила на дверь старый трухлявый засов. Смотрит –
пусто внутри, только одинокая свеча мерцает в липкой темноте. Упала перед ней на колени царевна, шепчут замерзшие синие губы молитвы… Но пополз в часовенку знакомый шепот:
- Мелара, выйди же ко мне… Ты не знаешь, насколько прекрасны эти земли мои, освещенные лишь мерцающей Луной, не знающие уродства дня; как красив подземный дворец с непроходящей прохладой… Там мы сыграем ночную свадьбу нашу, на своем холодном мерцающем брачном ложе я покажу тебе все свое царство; и вечны будут наши ночи; и вечен веселый пир без тревог, без слез, без печали… Мы будем свободны! Выйди, Мелара, моя прекрасная царевна! Выйди…
Пытается царевна дальше молитву читать, заглушить святыми словами нечестивый зов, но путаются строчки, не вспомнить далее…хочет представить себе образа святые, да только перед глазами мертвый князь ее – снежная кожа, мерцающие глаза, вьются темные одежды, летят во тьму замерзшие волны волос – и не видно, где заканчиваются пряди и начинается ночь зимняя.
- Выйди!
И эхом десятки других бесцветных, прозрачных шепотов:
- Выйди… Выйди… Выйди…
Поднялась с колен Мелара, поправила фату, расправила богатую ткань юбки. Задула дрожащим дыханием огарок свечи. Упал с глухим стуком трухлявый запор…
- Приди же ко мне, моя снежная любовь, - раскрыл свои мертвые объятия князь Варул, и увидела Мелара: блеснуло что-то за мраморными его губами. Стояли вокруг какие-то фигуры в темных одеждах, они шептали что-то, подобно ветрам в сухих травах, тянулись к девушке своими ледяными синими руками. Вышла царевна за порог, замерла в кругу мертвецов… Усилился шепот, движение тут и там – рады умершие живому!
- Мы будем вместе всегда, верны друг другу и за гробом, - целовал Мелару мертвый князь своими леденящими губами, наполнил ее жидкий лед; и с каждым острым поцелуем исчезала ее молодая теплая кровь – текла в его бледные спавшиеся жилы.
Пропели петухи – озарило зимнее царство ясное солнце, запрыгало золото на сугробах. Разлетелись мертвецы по темным и холодным своим могилам, и там, под замерзшей землей, облизывали заалевшие губы. Напрасно искали царевну во дворце, напрасно кликали во дворе и деревне. Нашли Мелару далеко, на заброшенном кладбище, у разрушенной часовни – белее своего свадебного наряда, белее снега, без единой капли крови в окоченевшем теле.
Воет метель, рисует в мутном сером воздухе волшебные картины. Валит снег, заносит деревья да дома – притаись, замри все живое… Засыпает дома, порошит деревья. Хоронит все в серебре, кутает в саван. Зацелован мир зимой, скрыт белым снегом.
