Инна со своей мамой жили в Богом забытой деревне на севере Алтайского края. Инна работала на почте, а ее мама была уже давно на пенсии. Сын женщины закончив школу, перебрался из деревни в город и поступил в институт. И все бы ничего, но у их дома начала течь крыша.
Избушка уже была очень старая и справила не один юбилей. Крыша текла, от окон дуло, деревянный настил на полу прохудился совсем. Инна родилась и выросла в этом доме, он был ей по-своему дорог, но жить в нем из года в год становилось все хуже и хуже. Да и опасно, ненароком еще балка упадет с потолка, гвозди ведь тоже насквозь проржавели.
Деревни в России постепенно вымирают, старики отправляются на тот свет, молодые же ищут лучшей жизни в городе. По обеим сторонам немногочисленных улиц зияют окнами пустые дома, некоторые уже сравнялись с землей, другие же, наоборот, в хорошем состоянии.
Инна договорилась с главой деревни, что он позволит им, за небольшую доплату, вселится в один из бесхозных домов, но при условии, что они сразу съедут, если объявятся хозяева или наследники, которых сердобольные бабушки тщетно вписывают в свои завещания.
Этим же вечером Инна с мамой перенесли свои немногочисленные вещи в новое жилище и обустраивались весь вечер поудобнее, распихивая пожитки по местам. Еще долго они не ложились спать, сметали с пола пыль, собирали по углам паутину. Наконец, застелив кровати свежим бельем, они улеглись в постели. Свет погас.
Тут же послышался звук, как будто капля падает на дно металлической кастрюли. Кап-кап…
- Крыша что ли течет? – проворчала Инна
- Да с чего ж ей течь? Дождя то нет – послышался голос матери у стены.
Инна встала, прошлепала к выключателю. Вспыхнул свет. Звук падающих капель остановился. Тишина.
Инна обошла комнату, всматриваясь в углы – все было сухо. Выключила свет, легла. И снова, кап-кап-кап… Раздраженно, женщина снова включила свет, обшарила каждый сантиметр комнаты, проверила умывальник, всмотрелась в потолок, но ничего не было. Все было сухо.
В эту ночь женщины так и не уснули. Как только гас свет, раздавались звуки этих злосчастных капель. Они много раз осматривали дом, проверяли каждый закуток комнаты, но так и не смогли найти источник звука.
Утром Инна ушла на работу, мама принялась прибираться и доделывать дела, которая осталась со вчерашнего дня.
Вечер. Женщины ложатся спать. С легким щелчком гаснет свет. Комната погружается в густую, вязкую темноту, ни капли света не падает в окно от луны. Кап-кап-кап… снова.
- Господи! – почти вскрикивает Инна, раздраженно откидывая одеяло, чтобы встать.
- Инн, лежи, давай попытаемся уснуть, все равно ничего не найдем, – слышит она голос матери.
Кап-кап-кап… Кажется уже раздается со всех углов, наполняя воздух почти физически ощущаемыми вибрациями. Кап-кап… и вдруг в комнате всплывает еще один звук. Звук медленных, шаркающих шагов от двери. Как будто тяжело больной старик еле волочит ноги по шершавым половицам.
Инна вжимается в кровать, сердце падает куда-то в живот и бьется в стучащей истерике.
- Мама, это ты?
- Инна, не я, включи свет! Скорее включи свет!
Шаги слышны уже отчетливее, Инна холодеет, ее пальцы как будто опустили в ведро со льдом, она думает как бы встать, если ноги онемели от ужаса. Наконец вскакивает с кровати, и, зажмурив глаза, кидается к выключателю. Вспыхивает свет, комната оказывается пуста. Мама у стены бледная как полотно, до синевы суставов сжимает в руках одеяло.
- Что это было?
- Может, почудилось? – шепчет мать.
Инна не ответила. Стоит у выключателя не решаясь погасить свет, даже если это почудилось, то она не хотела бы слышать это снова.
Наконец щелкает, тухнет свет. Инна ложится в кровать. Кап-кап-кап… Кап-кап-кап… Слышится скрежет, неприятный острый скрежет ногтями по стеклу. Женщины оборачиваются на окно.
- Господи, спаси и сохрани, – шепчет мать.
Этой ночью женщины снова не спали, она превратилась в бесконечные часы страха. Казалось, что это было неправда, это происходило не с ними и являлось стойкой галлюцинацией, по крайней мере, им отчаянно хотелось в это верить.
Днем Инна не пошла на работу, поехала в соседнюю деревню и попросила батюшку в церкви освятить их дом. Через час священник в черных одеяниях ходил по дому и кропил углы святой водой.
Наконец наступила ночь. Женщины ждали ее со страхом, что станут они делать, если освящение не помогло…
Гаснет свет. Тишина. Полная, глухая тишина, но какая-то гнетущая, и не хорошая. Капель нет. Скрежета тоже. Тем не менее, чувствуется, что-то неуловимое и вязкое как болотная жижа.
Вдруг слышится скрежет, тот самый – ногтями по стеклу. Только на этот раз снаружи дома. Что-то извне пытается проникнуть к ним. Туда, где прожило уже столько лет и неожиданно было выдворено и заперто во дворе. Оно хотело обратно в дом.
На следующий день Инна с мамой вернулись в свой старый дом. С текущей крышей, сквозняками с оконных щелей и прогнившими половицами. Зато здесь они были одни… Вдвоем… И никого постороннего.
