Работала я раньше нянечкой в больнице для душевнобольных. Столько всего повидала там, что и вспоминать страшно. Моя работа в основном заключалась в том, чтобы подавать таблетки больным, выносить за ними судна, присматривать даже приходилось, особенно, если человек совсем себя не контролирует или такой, что нужен подход лично для него.
Как сейчас помню, поступил к нам в больницу новый пациент, парень юный совсем, ему и двадцати не исполнилось еще, как к нам угодил. Родители сами сдали его в психбольницу, потому как он постоянно говорит с кем-то. И к психологу водили не раз, и таблетки он пил, а не помогло бедняге.
Алешка, так звали парня, всегда был солнечным, улыбчивым ребенком, уже будучи подростком не проявлял агрессии, да и вообще был спокоен и миролюбив. Началось все с того, что стал он родителям говорить о том, что приходит к нему ночью человек какой-то, и Леша с ним говорит. Семья ему не верила. А как-то раз родители ночью услышали крик сына, прибежали к нему в комнату, а он в углу сидит, трясется, на руки смотрит, а они в крови. Мать к нему бросилась стала расспрашивать его о случившемся, а Леша так спокойно говорить вдруг стал ей: “Я не хотел с ним говорить, а он меня за это укусил.”
Тогда родители и поняли, что сыну помощь нужна.
Мне “посчастливилось” присматривать за ним. Мне не особо нравилась такая задумка, но наша больница любила делать эксперименты.
Значит, пришла я к нему познакомиться.
Он сидел на кровати и рисовал. Я решила завязать с ним разговор.
- А что ты рисуешь?
В ответ лишь шарканье карандаша.
Тогда я решила сама посмотреть. На рисунке был изображен мужчина, он был худым, без глаз и носа, только с широко открытым ртом из которого торчали длинные зубы. Сам он был черным и лысым, с когтями на крючковатых пальцах.
- Ты его знаешь? - Спросила я.
Шарканье карандаша прекратилось, парень посмотрел на меня пустыми глазами и ответил:
- Он приходит ко мне каждую ночь и хочет, чтобы я с ним говорил. Если я молчу, он режет мне руки, чтобы я не мог его рисовать.
- А как его зовут?
- Он называет себя тем, кто стоит на границе.
- А почему он к тебе приходит?
Парень осмотрелся по сторонам и подозвал пальцем, чтобы прошептать мне на ухо.
- Потому что ему нужны те, кто будет с ним говорить!
- Но он же может прийти к кому-нибудь другому.
- Он приходит к тем, кто нуждается в нем.
- И как же ты с ним говоришь?
- Он всегда первый задает мне вопрос, и я должен ответить на него, если я молчу, он делает мне больно. Всегда нужно знать, что ответить, иначе он заберет душу другого совершенно незнакомого мне человека из-за неправильного ответа, иногда мы вместе принимаем решение, кто это будет.
- А ты что, нуждался в нем?
- В нем нуждается тот, кто счастлив.
Парень принялся рисовать дальше.
Ночью дежурила другая нянечка, и я уехала домой.
Утром та нянечка позвонила мне и сказала, чтобы я срочно ехала в больницу.
Когда я приехала туда, мне она сказала, что Алеша хочет меня видеть и сказал, что, если я не приду, то он себя убьет. Я поспешила к нему. Он сидел на полу и раскачивался в разные стороны, на полу были разбросаны рисунки с одним и тем же черным человеком.
Он взглянул на меня и медленно сказал:
- Он опять приходил, он опять хотел говорить, он опять заставлял меня выбирать.
- Тише, тише, успокойся. - Я подошла к парню и села возле него, зная, что он может наброситься на меня, обычно так бывало с другими пациентами.
- Когда я отказался выбирать… Он сам выбрал… Тебя.
Я распахнула от удивления глаза.
- Он сказал, что тебе пора. Но ты не бойся, я спасу и тебя и себя.
В ту же ночь при обходе его обнаружили мертвым. Алешка перегрыз себе вены.
По правде сказать, я плакала, мне было очень жаль его, Леша пусть и болен, но человек хороший, ведь, получается, что он за меня отдал свою жизнь!
На следующую ночь мне приснился сон, что черный человек без глаз и носа, как тот, которого рисовал Алеша, тянет ко мне руки. Я тут же проснулась, мне стало страшно. Еще была ночь, я спала, наверное, всего два часа, тут я поняла, что слышу какое-то шарканье в комнате. Шарканье очень знакомо мне, но я не могу вспомнить, где я его уже слышала. Вскоре это шарканье стало все отчетливее слышно мне, и вскоре я уснула. Утром я встала и обнаружила на прикроватной тумбе лист бумаги на котором было написано:
“ГОВОРИ!”
