Тело перенесли в дом, вызвали цирюльника (а цирюльники тогда были не только парикмахерами, но и исполняли обязанности фельдшеров), который установил смерть. Родственники перенесли гроб с телом в покойницкую местного кладбища. На следующий день должны были состояться похороны. Однако ночью покойник ожил и, задыхаясь, отчаянными усилиями взломал крышку гроба. Услышав шум, кладбищенский сторож открыл дверь покойницкой, а мнимый усопший бросился к нему на шею, расцеловал, а затем убежал. После пережитого ужаса молодой человек долго лежал в горячке, а с кладбищенским сторожем случился удар, он некоторое время был при смерти. Но поскольку охрана кладбищ зачастую не поспевала вовремя, спала или проводила время в трактирах, стали появляться специальные изобретения и устройства для сигнализации о «воскресении», и вскоре редкое кладбище в Европе не было оборудовано таким устройством.
В Лейпциге, например, часовой мастер Захария установил в городском морга сигнализацию. Десятки шнуров, привязанных к покойнику или к рычагу, который касался сигнализирующего устройства, при малейшем движении «усопшего» натягивались, и сигнализация срабатывала. Эта лихорадка не могла миновать и Америки. В 1929 году по решению муниципалитета Нью-Йорка стали использовать гробы наподобие Лейпцигских, а хоронить умерших разрешалось минимум через восемь дней после смерти. Ходили слухи, что будто бы в одном случае из двухсот сигнализация срабатывала, что в самом деле, конечно, поразительно.
Но вот техника, успехи которой в ХIХ веке бесспорны, начала свое триумфальное шествие против мнимой смерти. Спасательные устройства кинулись изобретать многие видные изобретатели, в их числе — Эммануэль Нобель, один из крупнейших и богатейших российских промышленника и отец учредителя Нобелевских премий Альфреда Нобеля. Помимо значительных изобретений в области военной техники Эммануэль Нобель создал систему «пневматической почты» — с помощью оригинального трубопровода умерших можно было переправлять из больницы сразу в морг. А для мнимых покойников он спроектировал так называемый безопасный гроб с вентиляцией и системой сигнализации. Возможно, он боялся быть похороненным заживо, как и его сын Альфред, который в своей полушутливой автобиографии написал: «Единственное и самое большое желание - не дай Бог быть похороненным заживо.
