…Егор сплюнул сквозь зубы на нечищеную дорогу и презрительно посмотрел на другой конец улицы. В его взгляде читались одновременно презрение и близорукость. Эти твари бродили там в беспорядочных поисках пищи.
Тузик рядом вопросительно гавкнул. Дед посмотрел на него одновременно с теплотой и непониманием.
- Тузик, ты чего? Учуял что-то?
Тузик вместо ответа (логично, он же собака) схватил деда за штанину. Егор поморщился и протянул ему кусок колбасы. Тузик схватил кусок колбасы и сел рядом, пожирая колбасу пастью, а деда взглядом (Уо!).
На том конце улицы твари стали шевелиться активней. Увидев деда, они направились к нему, что-то мыча.
Дед сплюнул себе на штанину и выругался настолько грязно, что Тузик даже отошел, дабы его не испачкало этими словами:
- Дети Бибера! Из-за вас я испачкал любимые счастливые штаны!
С этими словами Егор схватил доску, заботливо отодранную от соседского забора, и, положив ее на плечо, спокойно стал ждать приближения этих тварей.
Они двигались медленно, кто на четвереньках, кто хромая, кто едва переставляя ноги. Тузик съежился и зарычал, доедая колбасу.
Егор тем временем взвешивал свои шансы на победу. Оглядев окружающее пространство, он опытным взглядом отметил новый забор Петровича. «Старый подонок, даже не проставился… Зря я спас его тогда от демона…» - подумал Егор. Его взгляд наткнулся на лавку, на которой сидела Петровна.
От нее веяло запахом весеннего коровника, и деда это притягивало. Он давно хотел сказать Петровне о своих чувствах, но в их отношениях всегда проскальзывала какая-то легкая холодинка: и когда она продавала ему водку в магазине, и когда она материла его за то, что он рвал цветы с ее грядки, хотя дед всего лишь хотел сделать ей приятное и подарить букет.
Он много раз говорил ей комплименты, но Петровна всегда оставалась холодна к его вниманию и на его робкие попытки сблизиться отвечала: «Проспись, скотина!» Но Егор все равно таил надежду когда нибудь показать ей красоты сеновала…
Одна из тварей тем временем, подобравшись довольно близко, начала мычать что-то вроде: «Есть опохмелиться?», но Егор сразу понял, что она хочет укусить его, и поэтому, не колеблясь ни секунды, дал ей доской по правой ноге.
Тварь взвыла, и, мыча что-то вроде: «Ирод старый!» - упала на дорогу. Ее белое платье было все в крови и грязи.
Второго дед оглушил ударом по голове, и тот рухнул своим черным фраком прямо в лужу. Машинально дед отметил, что у нападавшего отличный галстук.
Третьего Егор надежно приложил по плечу, и тот, падая, выронил из рук пустую бутыль коньяка, которая, перекатываясь, подкатилась прямо к ноге деда. Дед поднял ее, повертел в руках и произнес:
- Чертовы нелюди! Жрать такую дрянь!
Он вытер грязные руки о чистые штаны. Ситуация на поле боя стремительно поменялась: теперь руки были чистыми, а штаны – грязными.
И тут сзади раздался шорох. Дед обернулся, но было поздно – Тузик стащил его ветчину и галопом несся на другой конец деревни.
В этот момент дед испытал жгучее чувство удара по голове. Он упал лицом в грязь, и тьма поглотила его…
Эпилог.
…Ярко светило солнце.
Дед лежал лицом в грязь, а вокруг собрались участники побоища. Кто-то произнес:
- Зря мы так нажрались на свадьбе у Ленки… Старый, видать, проучить нас хотел...
- Да он же поддатый, Вань! – раздался другой голос – вон, пустую бутыль коньяка обнимает! –
- Эт-то моя… - с трудом произнесла невеста, вставая с земли и потирая ушибленную доской ногу…
