Летом, когда мы с родителями отдыхали на даче, к нам приехал мой родной дядя Саша, папин брат. Он вообще был человеком замкнутым, скрытным, редко мы его видели. Встреча была неожиданной и приятной, с момента последнего визита прошло достаточно много времени. Он долго разговаривал с родителями, они пили, вспоминали прошлое. Лечь спать все собирались пораньше, т.к. утром папа с дядей хотели поехать на рыбалку, но разговорившись, засиделись допоздна. Дядю Сашу решили подселить ко мне, т.к. в моей комнате помимо кровати стоял диван.
Уснуть я не мог, для меня тяжело спать, если в комнате еще кто-то находится, чувствую себя неуютно. Дядя тоже не мог заснуть (как я потом узнал, он вообще всегда плохо спал). Поворочавшись так минут тридцать, он неожиданно позвал меня и спросил, помню ли я дядю Олега, второго папиного брата. Я ответил что смутно, почти не помню его. После этого дядя Саша рассказал мне историю, от которой кровь холодеет…
Была середина 1990-х годов. Жить тогда было особенно трудно для рабочих, и дядя Саша ушел с завода, решив не дожидаться выдачи зарплаты за полгода. На городском вещевом рынке арендовал несколько точек, поставил туда продавцов. Прибыли получались в целом неплохие, правда, много денег уходило за аренду и браткам за "крышу", но на жизнь хватало. За товаром ездить приходилось в Москву, где на Черкизоне по дешевке все и закупалось.
Как-то в одну из таких поездок, уже возвращаясь из Москвы, на машине, поздно ночью решил заехать в деревню к брату – дяде Олегу, который из-за долгов был вынужден продать квартиру и уехать жить в сельскую местность.
Едет так дядя Саша по дороге ночью (было это под конец зимы), проезжает по трассе через пустынную лесополосу. Людей в такое время, само собой, не было, машин тоже. Уже практически выехав из лесополосы, он увидел, что автомобильная фара высветила нечто странное на обочине дороги, будто животное. Дядя остановил машину и решил посмотреть внимательнее (заодно и закурить). Было достаточно тепло, но темно, луны не было, и притом была глубокая тишина, лишь покачивание голых, страшных деревьев было единственным ночным звуком. Подойдя ближе и посветив фонариком, он обомлел. Перед ним предстала ужасающая картина: свежий труп дворняги, зверски выпотрошенный. Брюхо было распорото, наружу вывалились останки, еще теплые. От внутренностей шел пар, значит, это произошло недавно. У дяди сердце сжалось от страха, сигарета выпала изо рта. На ватных ногах он дошел до машины и дал газу, стремясь уехать из этого места, где происходило кровавое пиршество.
Наскоро выехав из лесополосы, дядя повернул в сторону деревни. Приехав в саму деревню, дядя Саша удивился ее пустоте, необитаемости. Половина домов - полуразрушены, если там кто и жил, им можно было лишь посочувствовать. В этой деревне оставалось жить совсем мало людей. Найдя наконец двор брата (он находился на отшибе деревни), дядя Саша громко посигналил. Он знал, что дядя Олег как переехал в деревню, стал плохо спать по ночам. Впустив дрожащего от шока брата домой, дядя Олег без вопросов постелил ему постель в одной из комнат. Дядя Саша хотел спросить у него, что за чертовщина творится в этих местах, раз несчастную собаку наизнанку выворотило, но брат ясно дал понять, что на эту тему разговаривать не желает. Дяде Саше ничего не оставалось как лечь спать, но он решил попытаться утром понастойчивее расспросить родного брата. Хотя дядя Саша обычно спал хорошо, но в ту ночь увиденное не давало ему спать. Решив успокоиться, вышел на крыльцо покурить. Сделав несколько затяжек, дядя почувствовал, что воздух сотряс ужасающий звук, крик, переходящий в визг и затем в рыдание... Мой дядя не мог просто стоять и слушать, как кого-то убивают. Взяв валявшуюся на земле палку и с бешено стучащим сердцем решительно направился на звук. Совсем выйдя из деревни на безлюдную пустошь, он увидел то, что запомнил на всю оставшуюся жизнь. На земле лежала девушка, уже мертвая, одежда на ней была изорвана, она истекала кровью. Но страшнее было не это, а то, что было рядом с ней. Это было нечто непонятное, человекообразное. Худое, сгорбленное, бледное тело, торчащие узкие кости, очень длинные руки с острыми когтями, на тело накинут черный длинный плащ. Но кошмарнее всего было лицо: столь же худое, изможденное как и все тело, узкий, едва заметный нос с ноздрями-щелочками, большой рот с острыми, торчащими зубами, огромные, черные глаза без зрачков, бездонные и холодные. Это существо прыгало и скакало вокруг трупа девушки, безустанно молотило по нему крепкими кулаками. Затем оно начало до конца сдирать с нее одежду, желая, видимо, приступить к трапезе. От шока у дяди Саши из руки выпала палка. Наконец урод заметил дядю: на краткий миг они встретились глазами. Этот миг был самым страшным, взгляд пронизывал насквозь. Дядя Саша не стал ждать развязки, побежал что есть мочи домой. Урод, казалось, припустил следом, но у дяди не было ни желания, ни времени оглядываться. Однако он успел добежать до дома, даже не стал открывать калитку, быстро перелез через нее. На краткий миг он увидел, что урод полусидит чуть в отдалении и наблюдает за ним.
Вбежав домой, дядя сразу начал будить брата. Тот как ни странно все время спал спокойно. Однако он спокойно выслушал брата и, велев ему запереться дома, сам решил отправиться наружу. Дядя Саша, разумеется, не захотел его отпускать, но брат заметил, что ему виднее. Сказал, что все объяснит, как вернется. Только напоследок дядя Саша спросил у него, почему тот не уедет из этого проклятого места. Тот ответил, что больше ему просто некуда податься.
Сделав как сказал брат, дядя Саша всю оставшуюся ночь так просидел. Но родной брат не пришел. Ни через час, ни даже к утру. Выйдя на улицу, он заметил, что на машине появились глубокие царапины, багажник вскрыт, вся одежда раскинута по двору. Брат так и не пришел…
Больше дядю Олега никто не видел. Он так и до сих пор числится пропавшим без вести. Дядя Саша так и не узнал, кем была та девушка. Того урода он запомнил на всю жизнь. После этого всего дядя Саша стал замкнутым, у него был нервный срыв: все время казалось что урод где-то рядом. А может, и не казалось. Рассказывая мне все это, дядя под конец начал плакать, и я его прекрасно понимаю. После истории он велел мне забыть ее напрочь и никому не рассказывать, даже родителям. Как я понял, сам он это все никому кроме меня не говорил, видимо, боясь быть непонятым и отвергнутым.
Подойдя к окну, я стал пристально смотреть на поляну… кто знает, может, урод и сейчас здесь?
